Страницы любви Мани Поливановой

Устинова Татьяна

– Я рад вас видеть, Маня, – вдруг сказал он и улыбнулся, глядя в сторону собора. – Не рассматривайте меня так… перепуганно.

– Я знаю, кто вы.

Алекс остановился. Ветер приналег, дунул в лицо, и он зажмурился.

Его змеи, старый душный удав и молодая стремительная кобра, шевельнулись, подняли головы и насторожились.

– Что вы хотите сказать?

– Я вспомнила, Алекс. У меня превосходная память.

–

Так, – сказал он, чтобы сказать хоть что-нибудь. – Так.

…Самое плохое, что только могло случиться, – случилось. Изменить ничего нельзя. Все, что было припрятано глубоко и надежно, теперь вновь окажется на виду у всех – на виду у этой женщины, которая смотрит сейчас так серьезно!.. Все, что казалось забытым – или ему хотелось, чтобы было забыто! – всплывет, как из глубин зловонного водоема всплывает раздувшийся обезображенный утопленник. Придется объясняться, каяться, клясться.

Все сначала. Не хочу. Не хочу!..

– Извините меня, – сказал он, помолчав, и быстро пошел в сторону темной взъерошенной реки, от которой несло сырым морозным ветром.

Но Маня Поливанова не дала ему уйти.

Она догнала его у самого парапета и взяла за руку.

Он вздрогнул и посмотрел почему-то не на нее, а на их сцепленные руки в перчатках.

– Я не поняла, – чуть задыхаясь от ветра и от волнения, сказала Маня, – что это вы бросились прочь, как Подколесин! Вы же не должны сию секунду на мне жениться!

Он молчал.

– Или вы собрались топиться? – осведомилась писательница Поливанова и посмотрела на злую, клубящуюся, исходящую неровным, рваным льдом воду. – Здесь топиться неуютно, Алекс! Холодно, противно. Грязно наверняка! И потом, мне же придется броситься за вами, как Петрыкину за Нестором Петровичем из фильма «Большая перемена»! Совершить благородный поступок, чтобы доказать всем окружающим, что и мы, писатели, вполне способны…

– Что вы несете?

Маня еще крепче сжала его руку, как будто он и впрямь собирался топиться, а она должна была его удержать.

Некоторое время они просто стояли у гранитного парапета, взявшись за руки и глядя в Неву.

– А что? – спросила после долгих раздумий писательница Поливанова. – Так тяжело?..

– Я не хочу об этом говорить.

Но от нее трудно было отвязаться.

– Неужели правда так тяжело?

И он вдруг, ни с того ни с сего, сказал правду:

–

Очень. И я никому не смогу ничего объяснить. Никогда.

Маня шумно вздохнула. Ее била мелкая дрожь, должно быть, от ветра, пробиравшего до костей, только руке, которой она крепко его держала, было горячо.

– Объяснить, – повторила она немного странным голосом. Губы у нее совсем застыли. – Вся фишка в том, что мне ничего объяснять не нужно. Я все понимаю.

– Нет. Не понимаете.

Рукой, свободной от него, она кое-как подняла воротник своего пальто.

– Вы написали тот роман, да?.. Как он назывался?.. «Запах времени»? Или «Вечности»?..

– Маня!

– У вас был совершенно идиотский псевдоним. Алекс Лорер, как-то так. Вашу книгу представляли на книжной выставке во Франкфурте, а потом в Париже. Вы сразу писали по-французски или потом переводили? То есть я хочу знать, вы окончательный Набоков или все же не совсем?

Она говорила очень быстро, глаза у нее горели ведьминским окаянным огнем. Алекс попытался выдернуть руку, но она не отпустила.

– Впрочем, не важно! О-о, что это был за роман! Куда там всем нам с нашими доморощенными потугами!.. Он стал лидером продаж в Европе и возглавил список бестселлеров «Нью-Йорк таймс».

– Прекратите, Маня! Хватит!

– Дэн Браун, по слухам, плакал, как дитя, когда читал вашу книгу, рвал на себе волосы и восклицал: «На его месте должен быть я!» – а Бегбедер, тоже по слухам, поклялся никогда больше не писать и заняться продажей подержанных автомобилей. Все московская богема рванула в Париж, когда там была ваша презентация. Никто не верил, что вы из России, ни один человек! Знаете, считалось даже оскорбительным – подозревать вас в том, что вы русский! Никто из современников и соотечественников ведь так толком и не взял иностранные рынки, и все переходы суворовых через Альпы с треском проваливались и проваливаются до сих пор! «Он не может быть русским, этот выскочка!» Но все шептались и обсуждали, обсуждали!.. И это было только начало! Потом к делу подключился Голливуд, и оттуда закричали, что сейчас они снимут по «Запаху вечности» фильм всех времен и народов! Но ваша слава продолжалась недолго. Впрочем, ваша личная слава началась как раз после всей этой триумфальной… вакханалии!

Конец ознакомительного фрагмента.