Страницы моей жизни. Воспоминания подруги императрицы Александры Федоровны
Шрифт:
Доктор Боткин был очень скромный врач и не без смущения выслушал мои слова. Он начал с того, что уложил государыню на три месяца в постель, а потом совсем запретил ходить, так что ее возили в кресле по саду. Доктор говорил, что она надорвала сердце, скрывая свое плохое самочувствие. Их величества не смели болеть, как простые смертные, – малейший их шаг замечался, и они часто пересиливали себя, чтобы присутствовать на обеде или завтраке или появляться в официальных случаях.
Жизнь в Ливадии была простая. Мы гуляли, ездили верхом, купались в море. Государь обожал природу, совсем перерождался; часами мы гуляли в горах, в лесу, брали с собой чай и на костре жарили собранные нами грибы. Государь ездил верхом и ежедневно играл в теннис; я всегда была его партнером, пока великие княжны были еще маленькие, и волновалась, так как он отлично играл и терпеть не мог проигрывать; он относился очень серьезно к игре,
В Ливадию приезжал эмир Бухарский. Он привез их величествам всевозможные подарки: ожерелья, браслеты с алмазами и рубинами. Свита получила ордена и звезды, украшенные камнями.
20 октября, в день кончины императора Александра III, была панихида в комнате, где он почил, в его маленьком дворце; все стояли вокруг его кресла, покрытого черным сукном.
Мы прожили до середины декабря; стало холодно, в горах выпал снег. Государь уехал в Италию, в Ракониджи, к королю Итальянскому. Это была первая при мне разлука их величеств. Простившись с государем, ее величество целый вечер плакала, замкнув свою комнату; никто, даже дети, не входили к ней. Но зато радости свидания не было границ. «К сожалению, нам всегда приходится расставаться и встречаться при других, – говорила она, – при свите и публике».
Осенью заболел наследник. Все во дворце были подавлены страданиями бедного мальчика. Ничто не помогало ему, кроме ухода и забот его матери. Окружающие молились в маленькой дворцовой церкви. Иногда мы пели во время всенощной и обедни: ее величество, старшие великие княжны, я и двое певчих из придворной капеллы. Фрейлина Тютчева читала шестопсалмие. Императрица обиделась, когда присутствующие заметили, что лучше всех читает С.А. Тютчева.
Среди горестных переживаний болезни Алексея Николаевича приезжал с докладом дорогой мой отец. К Рождеству мы вернулись в Царское Село. До отъезда государь несколько раз гулял в солдатской походной форме, желая на себе самом испытать тяжесть амуниции. Было несколько забавных случаев, когда часовые, не узнав государя, не хотели впустить его обратно в Ливадию.
В следующий раз, когда мы вернулись в Ливадию (в 1911 году), старый дворец уже не существовал, а на его месте был построен новый дворец архитектором Красновым, тем самым, который выстроил дома в имениях великого князя Георгия Михайловича и великого князя Николая Николаевича. В самом деле, построить за два года не только дворец, который был один из самых красивых на Южном берегу Крыма, но вместе с тем огромный свитский дом и службы – целый город, было почти волшебством.
Отправляясь в Крым, их величества радовались [что смогут] увидеть новый дворец. На яхте «Штандарт» мы подошли к молу в Ялте и следом за их величествами поехали в Ливадию. На набережной пестрая толпа народа, флаги и горячее южное солнце; перед коляской их величеств скакал татарин в шитом золотом кафтане на лихом иноходце. В Крыму испокон веку перед коляской их величеств скакал татарин, расчищая путь на горных дорогах, где из-за частых поворотов легко можно было налететь на встречные татарские арбы. Впоследствии появились моторы, и государь требовал необычайно быстрой езды. Господь хранил государя, но езда захватывала дух; шофер его, француз Кегресс, ездил лихо, но умело.
Когда мы проехали виноградники, глазам нашим представился новый дворец – белое здание в итальянском стиле, окруженное цветущими кустами на фоне синего моря. Их величества прошли прямо в дворцовую церковь, где был отслужен молебен, и вслед за духовенством, которое кропило здание, последовали в свои помещения. Первые дни были посвящены устройству комнат и размещению оставшихся и привезенных вещей. Я много помогала императрице развешивать образа, акварели, расставлять фотографии и т. д. Спальня их величеств выходила на большой балкон с видом на море; налево в угловой комнате был кабинет императрицы, уютный, с окнами на Ялту, со светлой мебелью и массой цветов; направо от спальни находился кабинет государя с зеленой кожаной мебелью и большим письменным столом посреди комнаты. Наверху помещалась также семейная столовая, комнаты великих княжон, наследника и их нянь и большая белая зала. Внизу были приемная, гостиная, комнаты для гостей и огромная столовая, выходящая в Мавританский дворик, где вокруг колодца были посажены розаны. Государь имел обыкновение после завтрака курить в этом дворике, разговаривая с приглашенными.
В эту осень Ольге Николаевне исполнилось 16 лет, срок совершеннолетия для великих княжон. Она получила от родителей разные бриллиантовые вещи и колье. Все великие княжны в 16 лет получали жемчужные и бриллиантовые ожерелья, но государыня не хотела, чтобы министерство двора тратило столько денег сразу на их покупку великим княжнам, и придумала так, что они два раза в год, в дни рождения и именин, получали по одному бриллианту и по одной жемчужине. Таким образом, у великой княжны Ольги Николаевны образовались два колье по 32 камня, собранных для нее с малого детства.
Вечером был бал, один из самых красивых балов при дворе. Танцевали внизу, в большой столовой, – оркестр трубачей местного гарнизона стоял в Мавританском дворике. В огромные стеклянные двери, открытые настежь, смотрела южная благоухающая ночь. Приглашены были все великие князья с семьями, офицеры местного гарнизона и знакомые, проживавшие в Ялте. Великая княжна Ольга Николаевна, первый раз в длинном платье из мягкой розовой материи, с белокурыми волосами, красиво причесанная, веселая и свежая, как цветочек, была центром всеобщего внимания. Она была назначена шефом одного из гусарских полков, что особенно ее обрадовало. После бала был ужин за маленькими круглыми столами. Разрешено было и маленьким великим княжнам присутствовать на балу, и они очень веселились, порхая как бабочки среди приглашенных.
Второй бал был в декабре. В эту зиму великие княжны танцевали на двух балах, в Аничковом дворце и у великой княгини Марии Павловны. Самые счастливые воспоминания связаны с Ливадией и белым новым дворцом. Их величества ездили туда весной 1912, 1913 и 1914 годов.
В 1912 году приехали в Вербную субботу, цвели все фруктовые деревья, и на всенощной вместо вербы мы стояли с ветками цветущего миндаля. Два раза в день были службы в дворцовой церкви. В Великий четверг их величества и мы все причащались. Ее величество, как всегда, в белом платье и белой наколке. Трогательная картина была, когда, приложившись к святой иконе, она кланялась на три стороны присутствующим. Маленький Алексей Николаевич бережно помогал матери встать с колен после земных поклонов у святых икон. В Святую ночь, когда шли крестным ходом вокруг дворика, стало вдруг холодно и ветер задувал свечи. В светлое Христово Воскресенье в продолжение двух часов их величества христосовались: государь – с нижними чинами охраны, полиции, конвоя, командой яхты «Штандарт» и т. д. Императрица – с детьми местных школ. Мы стояли за стеклянными дверями столовой, наблюдая, как подходившие получали из рук их величеств фарфоровые яйца с вензелями. Государь и государыня чувствовали себя после этой церемонии утомленными.
Жизнь в Ливадии была сплошным праздником. Этой весной гостили брат государыни принц Эрнест с супругой и детьми; приезжала великая княгиня Елизавета Феодоровна в своем красивом костюме Марфо-Мариинской общины [16] . Для нее служили литургию в дворцовой церкви в Ореанде. Гостил великий князь Дмитрий Павлович. Приехал старый князь Голицын, подаривший государю часть своего имения «Новый Свет», куда мы ездили на яхте «Штандарт».
Ездили мы и в Гагры по приглашению принца Ольденбургского. В этот день был свежий ветер и у кавказского берега сильно качало. К нашему общему разочарованию, императрица решила не съезжать на берег, так как плохо себя чувствовала; укачало и великую княжну Татьяну Николаевну. Встреча государя была своеобразная и красивая. Государь посетил народный праздник, устроенный в честь его приезда; на кострах жарили волов на вертелах, хорошенькие княжны танцевали в национальных костюмах, но, к сожалению, накрапывал дождик. Государь был в прекрасном настроении духа и после часто вспоминал Гагры.
16
Монашеское облачение Марфо-Мариинской обители милосердия, основательницей и настоятельницей которой стала матушка Елизавета.
Описывая жизнь в Крыму, я должна сказать, какое горячее участие принимала государыня в судьбе туберкулезных, приезжавших лечиться в Крым. Санатории в Крыму были старого типа. Осмотрев их все в Ялте, государыня решила сейчас же построить на свои личные средства в их имениях санатории со всеми усовершенствованиями, что и было сделано. Часами я разъезжала по приказанию государыни по больницам, расспрашивая больных от имени государыни обо всех их нуждах. Сколько я возила денег от ее величества на уплату лечения неимущим! Если я находила какой-нибудь вопиющий случай одиноко умирающего больного, императрица сейчас же заказывала автомобиль и отправлялась со мной лично, привозя деньги, цветы, фрукты, а главное – обаяние, которое она всегда умела внушить в таких случаях, внося с собой в комнату умирающего столько ласки и бодрости. Сколько я видела слез благодарности! Но никто об этом не знал – государыня запрещала мне говорить об этом.
Конец ознакомительного фрагмента.