Страницы жизни русских писателей и поэтов
Шрифт:
"Я памятник воздвиг себе нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,…"
Шло время, и лишь в 80-х годах XIX века решено было поставить в Москве первый в России памятник Пушкину. По условиям конкурса, объявленного на проект, фигура поэта должна быть во весь рост, предельно простой и схожей с оригиналом. Из множества работ, поступивших на рассмотрение комиссии, к финалу были допущены проекты четырех скульпторов: Ю.Н. Шредера, М.М.Антокольского, Забелло и А.М.Опекушина.
Антокольский изобразил Пушкина сидящим на скале, к которой по лестнице поднимаются девять персонажей
Перед высоким жюри встал вопрос, кому отдать предпочтение – Забелло или Опекушину? После долгих прений остановились на проекте Опекушина, в котором поэтичность образа сочеталась с внешним сходством. На постаменте во весь рост встала задумчивая фигура поэта. Кажется, он застыл на мгновение и, озаренный порывом творчества, готов подойти к столу и взяться за перо и бумагу.
Вне конкурса был рассмотрен интересный проект Марка Бездарного. В отличие от всех Бездарный предложил не фигуру Пушкина, а бюст на высокой усеченной пирамиде. Все было просто и талантливо, и если бы не прошел проект Опекушина, Москву украшал бы этот памятник.
6 июня 1880 года в центре Москвы, напротив Старого монастыря, состоялось открытие памятника Александру Сергеевичу Пушкину. Право первым возложить венок, было предоставлено писателю Ивану Сергеевичу Тургеневу.
Открытие памятника поэту явилось великим событием в России. Наконец-то она поняла и оценила заслуги гения.
Вторым памятником Пушкину, литературным, по праву можно считать торжественное заседание Общества любителей русской словесности, состоявшееся 8 июня 1880 года в Дворянском собрании. Желающих прикоснуться к великой поэзии оказалось так много, что в огромном зале не хватило мест, и многие стояли в проходах.
Во всю ширину конца зала была устроена эстрада со столом, кафедрой, и за ней стояла уменьшенная копия памятника Пушкину, украшенная цветами и лавровым венком.
Необыкновенность заседания усиливалась присутствием родственников и современников поэта. В первом ряду сидел старший сын Пушкина Александр Александрович, седобородый, в очках командир Нарвского гусарского полка. Рядом сидел второй сын – Григорий Александрович. Моложавый, во фраке. Член судебной палаты в городе Вильно. Около братьев – сестры: Мария, вдова генерала Гартунга, проживающая в Москве, и Наталья, графиня Меренберг, очень похожая на свою матушку-красавицу.
Среди почтенных гостей собрания были: московский генерал-губернатор В.А. Долгорукий, министр народного просвещения А.А. Сабуров в вицмундирном фраке с двумя звездами и лентой по жилету, граф С.Д.Шереметев, братья Третьяковы… Колоритно выглядели фигуры музыкантов Антона и Николая Рубинштейнов и П.И. Чайковского, юриста В.Ф. Плевако, профессор химии Д.И.Менделеева…
За столом – председатель Общества русской словесности известный переводчик Шекспира С.А. Юрьев. Здесь же И.С. Тургенев, А.Н. Островский, Ф.М. Достоевский, Д.В. Григорович, И.С. Аксаков, поэты:
Ровно в час С.А. Юрьев открыл торжество. После короткой вступительной речи он предоставил кафедру поэту Плещееву, который вдохновенно прочитал свое стихотворение, посвященное Пушкину. За Плещеевым слово дали почетному члену общества Ф.М. Достоевскому.
"Это не будет обыкновенная на торжествах речь, состоящая из красивых фраз, как была у Тургенева накануне, а что-то "карамазовское", тяжелое, мучительное, длинное, но душу захватывающее, от которого оторваться нельзя". Так оценил речь Достоевского Д. Н. Любимов, присутствующий в зале.
Федор Михайлович явно волновался, нервно перебирая руками листки с написанной речью. Фрак висел на нем как на вешалке, белая рубашка казалась измятой, а галстук вот-вот должен развязаться. Зал встретил писателя овацией. Протянув руку вперед, он едва дождался тишины и без вступления глуховатым голосом начал свою знаменитую речь:
– Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа", – сказал Гоголь… Прибавлю от себя – и пророческое… – Сделав паузу, Достоевский взглянул в зал и увидел в глазах слушателей любопытство и недоумение и твердо повторил фразу: – Да, в появлении Пушкина для всех нас, русских, есть нечто бесспорно пророческое…
В полнейшей тишине писатель закончил так:
– Если бы Пушкин жил дольше, он успел бы разъяснить нам всю правду стремлений наших. Всем бы стало это понятно. И не было бы между нами ни недоразумений, ни споров. Но бог судил иначе. Пушкин умер в полном развитии своих сил и, бесспорно, унес с собой великую тайну. И вот теперь без него мы эту тайну разгадываем.
Слова "Мы эту тайну разгадываем" Достоевский произнес шепотом, который гулко разнесся по залу. Зал выжидал. В гробовом молчании Федор Михайлович оставил кафедру. Но вот из заднего ряда раздался голос:
– Вы разгадали!
Следом то тут, то там послышались возгласы: "Разгадали! Разгадали! Разгадали!". Аплодисменты заглушили голоса. Такого взрыва страстей давно не было в стенах зала Дворянского собрания.
Аксаков заключил Достоевского в объятия. Тургенев, расставив руки, спотыкаясь, шел навстречу к своему недавнему обидчику, который осмеял его в "Бесах". В эти минуты было не до обид. Порыв неподдельной радости примирил их. Тургенев и Аксаков отвели измученного нервным напряжением Достоевского в ротонду.
Большими усилиями председатель успокоил зал и дал слово Аксакову. Вбежав на кафедру, не скрывая волнения, он заявил:
– Господа, я не хочу, да и не могу говорить после Достоевского! После Достоевского нельзя говорить! Речь Достоевского – событие! Все разъяснено, все ясно. Нет больше славянофилов, нет больше западников! Тургенев согласен со мной.
Чтобы разрядить обстановку в зале, был объявлен перерыв.
Речь Достоевского явилась вторым памятником Пушкину, триумфом русской мысли, верой в русское будущее, верой, что поэзия Пушкина является неоспоримым доказательством гениальности русского народа, и что ему принадлежит литературное будущее мира.