Страницы жизни русских писателей и поэтов
Шрифт:
Спустя пять лет, в Петербурге, он встретил ее вновь и разыграл ложную пылкую страсть, вплоть до женитьбы. Она откликнулась на чувство, и отказала сватавшемуся к ней Алексею Лопухину. Лермонтовская интрига возымела действие. Свет смеялся над Сушковой. ”Итак, вы видите, что я хорошо отмстил за слезы, которые заставляло проливать кокетство м-ль С. пять лет назад”, – из письма Мишеля к А.М. Верещагиной.
Из всех влюбленностей у Лермонтова, настоящим увлечением было Варварой Лопухиной, скромной блондинкой с темными глазами и родинкой на лбу.
“У Вареньки родинка, Варенька уродинка”, – звали ее дети. “Уродинкой” она не была. Мечтательная, веселая, общительная, умная.
Как-то молодежь на линейке, запряженной шестеркой лошадей, отправилась на прогулку в Симонов монастырь. Мишель оказался рядом с Варей, и после поездки зачастил к ней домой. Жила она напротив, на Большой Молчановке.
Чувство молодых людей окрепло во время совместных прогулок по аллеям подмосковного имения Середниково, в котором юноша неоднократно отдыхал летом. Здесь он написал акварельный портрет возлюбленной в образе испанской монахини.
Молодые во время прогулок люди часто говорили о будущем. В житейском плане свою будущность Лермонтов изложил Варваре позже, в письме от 4 августа 1833 года: “Боже мой! Если бы вы знали, какую жизнь я намерен вести! … Во-первых, чудачества, шалости, и всякого рода поэзия, залитая шампанским… нет больше веры: мне нужны материальные наслаждения, счастье осязаемое, счастье, которое покупают на золото… Моя жизнь до сих пор была цепью разочарований, теперь они смешны мне, я смеюсь над собой и над другими. Я только отведал всех удовольствий в жизни, не насладившись ими, пресытился”. Бравада сквозь слезы, бравада. Следом другое письмо, полное отчаяния: “…с каждым днем я все больше убеждаюсь, что из меня ничего не выйдет… Я теперь бываю в свете … Ах! Я ухаживаю и, вслед за объяснением в любви, говорю дерзости”.
Накануне отъезда на учебу в Петербург, Варя призналась Мишелю в любви и обещала ждать возвращения. Он же любил странно: любя страдал и хранил от всех, и даже от нее, свое святое чувство. Может быть боязнь, что и эта любовь обернется новым разочарованием и презрением, или может быть чувствуя свою обреченность на раннюю смерть, был не в праве связывать свою судьбу с судьбой Варвары. Так честнее и любил на расстоянии до самых последних своих дней. Судьбе было угодно провести влюбленные сердца по параллельным дорогам. Незаконченный роман “Княгиня Лиговская” свидетельство тому.
Посвящая стихотворение Кате Быховец в роковом 1841 году, Лермонтов в лице Быховец видел – Лопухину.
Нет, не тебя так пылко я люблю…
Люблю в тебе я прошлое страданье
И молодость погибшую мою…
До Вари дошли слухи, что Мишель в Петербурге снова увлекся Екатериной Сушковой. Это была любовь-месть, но Варя этого не знала и в отчаянии, под нажимом родственников, вышла замуж за богатого и бесцветного Бахметьева, старше ее на двадцать лет. Умерла Варвара Александровна в тридцать шесть и похоронена на кладбище Донского монастыря в Москве.
5
Петербургский университет не устроил Лермонтова, так как надо было вновь сдавать вступительные экзамены, и к тому же, в высших учебных заведениях был добавлен четвертый год обучения.
По бабушкиной просьбе и советам родственников Мишель определился в престижную школу подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров – “двухгодичное заключение”. Здесь не поощрялось сочинительство, чтение художественной литературы, а в моде были пирушки, парады, погоня за чинами. Стены казармы давили. Лермонтов изнывал от душевного
За маленький рост, сутулость, кривые ноги и желчность, Лермонтова прозвали в школе “Маёшка” – горбун. “Маёшка” – личина, защита, способ выжить и не растерять поэтического дара в этой обстановке. Марии Лопухиной он сетует: “… до сих пор я жил для литературной карьеры, столько жертв принес своему неблагодарному кумиру, и вот теперь я – воин. Быть может это особая воля проведения,… умереть с пулей в груди – это лучше, чем медленная агония старика".
Удивительное предчувствие юноши в восемнадцать лет! Добрая советчица Мария тут же откликнулась на письмо, советуя избегать: “… ту молодежь, которая бравирует всякими выходками и ставит себе в заслугу глупое фанфаронство. Умный человек должен быть выше этих мелочей … и следуйте своим путем”. На фоне душевного дискомфорта, на берегу Финского залива он пишет “Парус”.
Под ним струя светлей лазури,
Над ним луч солнца золотой…
А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой.
Страшно одиночество, еще страшнее быть одиноким среди людей. Занятия литературой скрашивали военную жизнь Мишеля. За это время им написаны стихотворения, эпиграммы и закончен роман “Вадим”, темой которого стали детские впечатления и рассказы о Пугачеве, услышанные в Тарханах. Из двадцати четырех глав первого прозаического произведения, автор в тринадцати рассказывает о нищем горбуне Вадиме и его готовности отмстить за отца. “Умы, предчувствуя переворот, волновались: каждая страница, и новая жестокость господина была записана рабом в книгу мщения, и только кровь могла смыть постыдные летописи”. В этих строках и заключается суть романа.
Два мучительных года в школе подпрапорщиков позади. 22 ноября 1834 года Лермонтов был произведен в корнеты и зачислен в лейб-гусарский полк, расквартированный в Царском Селе. По словам родственника А.П. Шан-Гирея: ”Нравственно Мишель в школе переменился не менее, как и физически, следы домашнего воспитания и женского общества исчезли; в это время в школе царствовал дух какого-то разгула, кутежа, бомбошерства; по счастью Мишель поступил туда не ранее девятнадцати лет и пробыл там не более двух, по выпуске в офицеры, все это пропало, как с гуся вода".
Окончание школы и чин были основанием на посещение того, чем развлекается свет. Бабушка писала своей приятельнице Крюковой: “Гусар мой по городу рыщет, и я рада, что он любит по балам ездить: мальчик молоденький, в хорошей компании и научится хорошему”. “Мальчик” понимал, что благодаря богатству бабушки и родственным связям был принят высшим обществом. Такое положение ему казалось унизительным.
Посещая салоны, балы, маскарады, видел перед собой маски, скрывающие истинные лица, в том числе и императора Николая I, о котором так сказал полковник Генштаба, адъютант цесаревича Александра Николаевича И.Ф. Савицкий: “Тридцать лет это страшилище в огромных ботфортах с оловянными пулями вместо глаз безумствовал на троне, сдерживая рвущуюся из-под кандалов жизнь, тормозя всякое движение, безжалостно расправляясь с любыми проблесками свободной мысли, подавляя инициативу, срубая каждую голову, осмелившуюся подняться выше уровня, начертанного рукой венценосного деспота. Окруженного льстецами, лжецами, не слыша правдивого слова”.