Страницы жизни русских писателей и поэтов
Шрифт:
Делили дружно; но к полям родным
Вернулся я…
Между безысходностью и грустными мотивами в творчестве поэта нельзя ставить знак равенства. Безысходность, когда подошел к краю пропасти, и следующий шаг приведет в бездну. Грусть же – это состояние души человека, который с болью в сердце видит окружающий мир, анализирует, сомневается, но надеется на будущее и стремиться к нему. Лермонтов был в постоянном движении и поисках подвига реального.
Мне нужно действовать, я каждый день
Бессмертным сделать бы желал, как тень
Великого героя, и понять
Я не могу, что значит отдыхать.
Поэт был в ответе за настоящее, понимая свой долг гражданина. “Оно жило в каждой капле его крови, трепетало с каждым биением его пульса, с каждым
Не каждый понимал его душу. Те, кому он был близок, зачастую смотрели на него с уважением, сочувствием, но как бы со стороны. Недруги, а их было большинство, видели в Лермонтове врага. Декабрист Н.И.Лорер, И.Н.Назимов, С.И.Кравцов, В.Н.Лихарев, отбывавшие срок наказания на Кавказе, изменив своим прошлым взглядам, сторонились неугомонного поэта. Отдушину Мишель находил в общении с друзьями А.С.Пушкина: С.Н.Карамзиной, А.А.Олениной, А.О.Смирновой. С ними мысли текли чередой, нервы успокаивались, и появлялось неодолимое желание жить, работать.
Самыми продуктивными годами творчества оказались последние годы его жизни с 1838 по 1841, и в тоже время самыми напряженными, которые прошли как по заранее написанному сценарию.
Вот на сцене появляется де Барант, законный сын французского посланника при дворе Николая I. Только спустя два года у сынка взыграло чувство достоинства за свою нацию, якобы оскорбленную в стихотворении Лермонтова в ответ на убийство Дантесом Пушкина. По этому поводу в декабре 1839 года секретарь французского посольства Андре от имени обиженного обратился к А.И.Тургеневу с вопросом: “Правда ли, что Лермонтов в известной строфе своей бранит французов вообще, или только одного убийцу Пушкина?”. Получив отрицательный ответ, де Барант пригласил поэта 2 января 1840 года на новогодний бал в свое посольство. Казалось, что вопрос французской чести закрыт, но в интригу включилась жена русского консула в Гамбурге Тереза фон Бахерт.
Ей удалось разжечь вражду Лермонтова с де Барантом. К этому же примешалось увлечение молодых людей вдовствующей графиней М.А. Щербатовой, которая предпочла русского. Француз был возмущен и неудовольствие высказал сопернику на балу: “Если бы я был в своем отечестве, то знал бы как кончить дело”. Лермонтов парировал: “В России следуют правилам чести так же строго, как и везде, и мы меньше других позволяем оскорблять себя безнаказанно”. 18 февраля 1840 года на Парголовской дороге за Черной речкой (воистину “черной” для русских поэтов), состоялась дуэль при скверной погоде. Секундантом у Лермонтова был А.А. Столыпин-Монго, а у француза граф Рауль де Англес. Началось со шпаг. Лермонтовская сломалась, но де Барант успел оцарапать ему грудь. Подали пистолеты. Француз дал промах. Лермонтов выстрелил вверх. Пожав друг другу руки, дуэлянты разошлись. “Я выстрелил на воздух, мы помирились, вот и все”, – рассказывал Лермонтов. Все да не все. Деятельная мамаша Баранта, видя, что дуэль может лишить сынка места второго секретаря при посольстве, развернула бурную деятельность. Верхи отреагировали, и Лермонтова взяли под стражу. В начале марта 1840 года он пишет объяснительную записку командиру полка Н.Ф. Паутину: “… имею честь донести Вашему превосходительству, что… господин Барант стал требовать у меня объяснения будто мною сказанного (об “известной даме”); я отвечал, что все ему переданное не справедливо… На колкий его ответ я возразил колкостью”. Военно-судебная комиссия установила, что Лермонтов: “… вышел на дуэль не по одному личному неудовольствию, но более поддержать честь русского офицера”. Заключением комиссии вопрос был исчерпан. Однако французы разожгли интригу с новой силой. Теперь уже не “известная дама”, а высказывание Лермонтова на суде, что “выстрелил на воздух”, послужило поводом для возмущения де Баранта, и он резко высказался в сторону поэта.
Лермонтов неоднократно бывал дежурным офицером при великом князе, который вступался за провинности своего подчиненного. Вот и на этот раз он обратился к покровителю с письменным заверением: “… я искренне сожалею, что показание мое оскорбило Баранта… сказав, что выстрелил на воздух, я сказал истину, готов подтвердить оную честным словом”. Готовность не была принята, и 13 апреля 1840 года было решение о предварительном заключении Лермонтова на три месяца в крепость и затем переводе в один из полков на Кавказе. Николай I «высочайшим указом» заменил крепость Тенгинским пехотным полком и добавил: “Исполнить сегодня же”, а в письме к императрице пожелал тенгинцу “Счастливого пути, господин Лермонтов; пусть он очистит свою голову, если это возможно” …
В день отъезда Лермонтов зашел проститься к Карамзиным. Из окна их залы увидел гряду облаков над Фонтанкой и Летним садом и тут же с импровизировал стихотворение “Тучи” с такими словами:
Мчитесь вы, будто, как я же изгнанник,
С милого севера в сторону южную…
Этим стихотворением поэт закончил первый свой сборник. Кроме “Тучи” туда вошли: “Бородино”, “Песня про царя Ивана Васильевича…”, “И скучно и грустно…”, “Когда волнуется желтеющая нива…”, “Ребенку”, “Дума”, поэма "Мцыри".
Эпиграфом для поэмы автор взял изречение из Библии: «Вкушая, я вкусил мало меду, и вот я умираю». Сюжет "Мцыри" таков: горский мальчик, взятый в плен русским генералом, был отдан в православный монастырь на воспитание монахам. Мальчик рос, и кроме церковных книг ничего не читал и не видел: только стены ненавистного монастыря, и он бежит. Желанная свобода оказалась не долгой. Мцыри погибает…
9
Следуя предписанию монарха, Лермонтов покидает Петербург и по дороге на Кавказ останавливается в любимой Москве. Девятого мая 1840 года получает приглашение на именины Гоголя и дарит ему только что вышедшую книжку “Герой нашего времени”. По просьбе гостей поэт прочел главу из “Мцыри”, – бой с барсом. “И читал, говорят, прекрасно”, – вспоминал С.Т. Аксаков. В первый день Гоголю с Лермонтовым не удалось поговорить, но на следующий – отвели душу.
Лермонтов попал в самое пекло кавказской войны. “У нас были каждый день дела, и одно довольно жаркое, которое продолжалось шесть часов сряду… дрались штыками. У нас убито 30 офицеров и до 300 рядовых, а их 600 тел осталось на месте”.
Судьба хранила его от пулей горцев. Генерал Галафеев, представляя Лермонтова к ордену Станислава третьей степени за сражение на Валерике, в сопроводительной записке пояснял: “… исполняя возложенное на него поручение с отменным мужеством и хладнокровием, и с первым рядами храбрейших ворвался в неприятельские завалы». Государь император вычеркнул Лермонтова из наградного списка и на это раз.
Если для Белинского стихотворение “Валерик” было “замечательнейшим произведением”, то для автора был криком души, поводом для раздумий.
…Жалкий человек.
Чего он хочет!… небо ясно,
Под небом места много всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он – зачем?
Раздумье заканчивается обращением к тем, кто развязал войну и подвел под пули тысячи солдат России.
В забавах света вам смешны!
Тревоги дикие войны;
Свои умы вы не привыкли мучить