Странница
Шрифт:
К моим ногам прилетела какая-то белая тряпка.
— Смени платье, ведьма, — услышала я над собой приказ.
Почувствовав, что головная боль снова разошлась, я решила, что разумнее не спорить. Встала на ноги с тряпкой в руках и посмотрела в ожидании на мужика. Он, по всей видимости, не собирался отворачиваться, извращенец чёртов! Тогда решила отвернуться я, но его рука, снова вцепившаяся мёртвой хваткой, не позволила.
— Я должен видеть твои глаза и что ты делаешь.
Ну да, ну да. Хорош предлог попялиться на меня голую. Они там у себя всё так оправдывали? А то как же,
Теперь я злилась. И мне даже нравилось это чувство. Смело глядя в его будто бы безразличные глаза, я стянула ночную рубаху и швырнула ему. Мужик, видимо, был железной выдержки и никак не отреагировал. Он сунул рубашку в мешок, пока я натягивала их балахон.
Затем из-за пояса под плащом достал верёвку и завязал мне руки. Но на этом всё не закончилось. Из нагрудного кармашка он вынул маленький флакончик с какой-то жёлтой жидкостью и сказал:
— На колени, подними голову и открой рот.
Ага, прям разбежалась. Я продолжила стоять.
— Я сказал на колени, — не меняя тона повторил он, но в этот раз добавил аргумента в виде острого кинжала.
Лезвие болезненно кольнуло живот.
Спорить перехотелось. Я покорно опустилась на колени, задрала голову и открыла рот, мысленно повторяя: «Только не моча, пусть это будет что угодно, только не моча». Ибо жидкость в колбочке напоминала именно её.
Вкус у этой дряни лишь прибавил сомнений. Откашливаясь и плюясь, я проглотила эту гадость, и мужик рывком тут же поднял меня на ноги.
Пока мы спускались по лестнице, я ощутила лёгкое головокружение, которое, однако, быстро прошло.
Мелькнувшее подозрение относительно яда подверглось сомнению. Им ведь надо было меня покарать, очистить от тьмы, судя по напыщенным речам, а не убивать на месте.
Внизу нас ожидало семейство в полном составе. Только Виолка стояла в стороне в таком же белом балахоне, а рядом её сторожил ещё один мужик в плаще. Этот был ниже ростом и без бороды. Его надменность, которую он явно копировал со старшего, трещала по швам. В беглых маленьких глазках проскальзывал страх, когда он смотрел на меня или на Виолку.
Так не все вы там бравые ребята.
Я уже поняла, что произошло, когда увидела плачущую Виолку. Не оставалось сомнений, кто именно привёл в дом этих приверженцев всего белого. Я гневно глянула на Гуера, пока мы проходили мимо, но он даже не смотрел на меня. Да и на Виолку тоже. Ладно я. Хотя я ему вперёд денег заплатила, козлу алчному! Но родную дочь?!
Я так внутренне разошлась, что не услышала, о чём именно говорил волит с Гуером.
— Хорошо, мы прибудем вовремя, — ответил отец семейства.
На этот раз в его голосе проскользнул испуг. Я мысленно отругала себя за то, что пропустила явно что-то важное.
Но нас уже вели к выходу. Пока шли в узкой передней, я наклонилась к Виолке и тихо спросила:
— Куда нас ведут?
— На костёр, — чуть не воя, ответила она.
Такого ответа я точно не хотела услышать. А как же суд? Разбирательство, в конце концов? Они вообще собираются доказывать хоть что-то?
Я с трудом сглотнула, но отчаянно старалась не падать духом. Рано.
Нас вывели из дома в холодную ночь. В это время суток уже остро ощущалась только пришедшая осень. В Карсе смена времён года наступала не плавно, как в Лонии, а резко. Мы обе были босиком. Сырая холодная земля впивалась острыми иголками в стопы, но я отметила это лишь мимоходом.
Мы подошли к двум лошадям со сбруями золотого с белым цвета.
И как нас собираются везти? А, главное, куда?
Ответ на первый вопрос я получила быстро. Везти нас никто не собирался. Это я что-то размечталась. Нас просто привязали за руки верёвкой к каждой лошади, а сами волиты вскочили в седло и пустили лошадей лёгкой трусцой. Скотины!
С другой стороны, я сразу осознала плюсы бега: не так быстро замёрзну в этой тряпице.
Пробегая мимо сарая, я с сожалением подумала о своём скакуне. И тут же пообещала себе, что если выживу, то обязательно вернусь за ним. Лишь бы эти подлецы ничего с ним не сделали!
В таком бодром темпе мы шли всё утро.
Во второй половине «весёлого путешествия», которую разбавляли звуки подвывания Виолки, мы передвигались шагом.
— А вы уверены, что я ведьма? Как вы это определили? — заплетающимся языком спросила я, донимая вопросами волитов, но они оставались невозмутимы.
Острые вспышки боли в голых истерзанных ходьбой ступнях перемежались с ноющей тупой мигренью. Но всё это оставалось где-то на задворках сознания.
Городок, в который нас привели, располагался недалеко от Брара. Я помнила, что рядом с этой деревней находился какой-то небольшой город, но название вылетело из головы, да это было и не важно. По улицам, не смотря на такую рань, уже спешили куда-то горожане. Они с неизменным презрением и страхом глядели нам вслед.
Одну из функций балахона я разгадала: для опознания. Не просто какие-то преступники, а ведьмы. Почему же тогда эти ведьмы покорно шли следом, а не пытались разнести всё к чертям? Этим вопросом никто не задавался. Я вспомнила жуткое пойло, которое в меня влили. Может, оно специально предназначалось для того, чтобы лишить нас силы? Но я ничего особенного не чувствовала.
Вскоре нас привели к приземистому невзрачному каменному зданию, на задворках которого было грязно и воняло испражнениями хуже, чем где бы то ни было. Я не выдержала зловония, и меня вырвало. Волит спокойно подождал, пока мой желудок опустеет, и невозмутимо повёл внутрь. Там нас распихали по разным комнатушкам без окон и заперли.
Это означало отсрочку, на которую я возложила немалые надежды.
Глава 21. Как запечённый окорок
Чуть обождав, я с исключительной тщательностью принялась исследовать каждый угол своей клетки на прочность. Особенно решётчатую дверь. Но очень скоро убедилась, что клетка запечатана на славу. На это церковники сил явно не пожалели, в отличие от условий содержания, которых, по сути, вообще не было. Дыру в полу принимать за нормальные условия я отказывалась. Я даже посмотрела на энергетический уровень, не взирая на паршивое самочувствие и сильную слабость. Но, как и ожидалось, ничего не смогла сделать с энергией закрытой системы камеры.