Странник (авторский текст)
Шрифт:
— Глобальная катастрофа?
— Никаких следов таковой. Кроме того, люди-то уцелели.
— Эпидемия?
— Сомневаюсь. У них феноменальный иммунитет. Даже самые страшные раны никогда не инфицируются и быстро заживают. При отсутствии любых понятий о гигиене и санитарии у палеоантропов не встречаются кожные заболевания, отравлений я так же не припомню… Рахит у детей в голодные годы обычен, но это общая беда обеих ветвей рода людского.
— Вдруг они ушли? — брякнул Малыш. — Сбежали от нас? Вы сами утверждали: неандертальцы скорее всего эмпаты. Представляю, каково им чувствовать осознанную агрессию, ненависть и страх, постоянно исходящие от homo sapiens, которых становится все больше и больше. Не захочешь, а станешь невротиком — постоянный стресс, избежать которого невозможно.
— Вполне возможно, — дополнил Славик. — Устранив причину беспокойства.
— Как ее устранить? Поголовный геноцид кроманьонцев? Посмотри на них, тормоза тормозами! Представить себе объединенную армию палеоантропов, прошедшую через весь материк с огнем и мечом, — точнее, с кремниевым топором! — нереально! Тихонько уйти, избавить себя от раздражителя, вполне в их стиле.
Славик, расположившийся на камушке возле наклонной гранитной стены, козырьком нависавшей над стоянкой «А-II», озадаченно уставился на представителей «альтернативной цивилизации», из вежливости или природного флегматизма не обращавших на странных гостей никакого внимания — пускай себе сидят и смотрят, нам до них никакого дела нет.
Завершалась общая трапеза: поутру охотники добыли оленя. Предполагалось, что лучшие куски достанутся сильным мужчинам, но и тут палеоантропы повели себя нестандартно: самый питательный костный мозг отдали двум беременным женщинам и молодняку, мальчикам и девочке, лет по виду семи-восьми. Окорока прожарили на раскаленных камнях, мясо разделали прообразом ножей — острыми как бритва рубилами. Первым откушал старейшина: седеющий патриарх, возглавлявший семью. Откусив несколько раз, вторую половину от отдал Йоте — жене…
Люди как люди. Выглядят, правда, чересчур своеобразно.
«Ушли… — в голове Славика начала выстраиваться цепочка на первый взгляд никак не взаимосвязанных понятий. — Эмпатия. Стресс. Вымирание. Хорошо приспособлены. Мощный иммунитет. Способности, не присущие кроманьонцам… Эмпатия. ЧЕР-РТ!!!»
— Андрей Ильич, — торопливо начал Славик, стараясь не потерять мысль, — Неандертальцы когда-либо приближались к Двери? Они знают о существовании прорехи?
— Табуировано, — ответил дед. — Знают конечно, чувствуют. Но к намне ходят никогда. «Там плохо», вот и весь сказ. К «плохому» неандерталец не станет прикасаться. Они знают о «дурных местах» в округе — камни необычной формы, совершенно не примечательная лужайка у речного берега, лесок на дальнем холме. По-моему это должно быть связано с магнитными явлениями в почве — палеоантропам там не нравится, возникает дискомфорт. Что ты хочешь ска…
— Погодите! — шикнул Славик. — Кажется, понял!.. В нашем веке «найти» Дверь способен только аргус, верно? Почему дикие неандертальцы ощущают энергетический фон червоточин, а большинство сапиенсов — нет?
— Зацепочка самая неожиданная, — проговорил дед с озадаченным выражением на лице. — Никогда не задумывался, считал, будто так и надо — естественное явление, палеоантропы в принципе чувствуют стократ острее нас… Тихо, помолчите оба! Владение «альтернативной энергетикой» редкий дар, наследующийся по материнской линии, так? Доказано, что женщина-сапиенс может родить ребенка от неандертальца, в отличие от противоположной ситуации — кроманьонец никогда не станет отцом после связи с палеоантропом противоположного пола! Близко, очень близко! Господи Боже, что же это получается? Я десятилетиями ходил вокруг да около, жизнь истратил на поиск ответа, валявшегося под ногами!
— Тс-с, — Славик дернул Андрея Ильича за рукав. — Мы слишком разболтались, мешаем. Пойдемте в лагерь, а? Незачем их беспокоить — все на нас смотрят…
— Почувствовали мое резкое психологическое перевозбуждение и начали сопереживать, — выдохнул дед. — Эмпаты хреновы… Верно, не станем задерживаться.
Звездный рисунок ночного неба Четвертичного периода не отличался от привычного: Млечный Путь, Большая Медведица, Орион и Полярная звезда на своих местах — по меркам Вселенной обе реальности, «объективную» и «субъективную», разделяла микросекунда. Чтобы увидеть принципиально иное расположение светил, следовало отправиться не в близкий плейстоцен, а в эпоху динозавров или Пермский период.
Луна пока не взошла, поэтому оставалось довольствоваться светом звезд и багровыми взблесками угольков, над которыми жарилась оленина — неандертальцы вежливо, но непреклонно вручили чужакам лопатку убитого зверя: по их мнению мяса было достаточно, чтобы трое взрослых мужчин не остались голодными. Андрей Ильич не стал отказываться: семья палеоантропов насытилась, а излишки могут испортиться. Дают — бери.
На закате, по пути к лагерю, обнаружили первые признаки начинавшейся массовой миграции животных к северным пастбищам: мимо прошествовала группа мамонтов числом в девять особей. Гигантская старшая самка, два самца поменьше и подросшее потомство. Слоны вели себя мирно и самоуверенно, приостановились рассмотреть оказавшихся рядом людей (старик дал команду не двигаться и не провоцировать титанов), не нашли в двуногих ничего стоящего внимания и отправились дальше.
Пойма древней Оби ночью оглашалась непривычными человеку звуками. Теплый ветер доносил трубное «бу-уу!» мамонтов перекликивавшихся меж собой в темноте, мяв полуночных хищников — львов и саблезубых кошек, тонкие всхлипы неизвестных птиц и волчье тявканье: здешние псовые почти не отличались от далеких потомков, волк как волк, только повыше в холке и шкура не серая, а буроватая с белесыми подпалинами.
— Скажите мне, что это обман зрения, — Малыш, присевший на пластиковый контейнер для продуктов, прильнул к окуляру цейсовской подзорной трубы, больше смахивающей на телескоп. Удержать в руках тяжеленное оптическое устройство было сложно, поэтому использовался штатив-тренога. — Здесь не может быть искусственных источников света, правильно? Тогда что именно я вижу?
— Разреши взглянуть, — дед заставил младшего компаньона посторонится. — Та-ак, похоже у нас гости… Открытые костры, расстояние не меньше пятнадцати километров. Неандертальцы всегда прячут огонь, разводят его в низинах, под прикрытием скал или густого кустарника — не хотят обнаруживать себя. Рановато они в этом году…
— Они? — переспросил Славик.
— Сапиенсы. Наши с вами достославные предки, чтоб им сдохнуть…
— Вы это серьезно?
— Про предков или про сдохнуть? В обоих смыслах, Вячеслав. Кроманьонец по сообразительности не отстает от палеоантропа, но гораздо более мобилен. Тяга к дальним странствиям, если угодно. Основные пути миграции крупных млекопитающих пролегают вдоль реки, зверья настолько много, что охота из тяжелой и опасной работы становится необременительным развлечением. Кочующие сапиенсы встают на проторенных веками дорожках, устраивают летние стоянки и пируют от всей широты кроманьонской души. Когда начнет холодать, забирают трофеи и снова уходят на юг, пережидать суровую зиму…
— Трофеи? — озадачился Славик. — На собственном горбу много не утащишь.
— Прирученные быки. Палеоантропы не смогли одомашнить животных, а эти уже используют предков тура как вьючную скотину. И собаки у них есть. Настоящие собаки, мало похожие на волка. Значит, кроманьонец привел их из Северной Африки, незнамо когда позволив неразумной твари «не видящей мир» навсегда связать свою судьбу с человеком…
— Выходит, неандертальцы принципиально отказываются от приручения животных?