Странник (авторский текст)
Шрифт:
— Ивану я говорил то же самое, но в одно ухо влетело, в другое вылетело… Охота пуще неволи. Кроме того, ты не совсем прав — на той сторонеобитают не только животные. Спустимся в подвал, у меня там лаборатория — покажу, с каким материалом я обычно работаю…
Дедовский дом стоял в самом конце тупиковой Зеленой улицы поселка. У границы участка — километровая лесополоса за которой пролегает Бердское шоссе и, правее, прямоугольные делянки, выделенные под выращивание картошки. Место тишайшее, кроме пожилых соседей здесь почти никого не бывает.
История
Означенный инженер, сам владевший Дверью в Ревеле, смекнул что к чему, известил прочих аргусов в европейской части империи и порекомендовал совместными усилиями отыскать смотрителя — во времена довоенной и предреволюционной belle 'epoque аргусы поддерживали меж собой тесные связи, не то что теперь. В 1915 году неподалеку от села Бердское появилась сначала охотничья заимка, а потом и небольшое поместье, в котором поселился некий Митрофан Соловьев, непонятно почему решивший выехать из губернского Тамбова и поселиться в сибирской глуши.
Начиналась великая смута, прогремела революция и гражданская война, Ново-Николаевск стал Новосибирском, получив статус областного центра, полным ходом шла индустриализация. Город разрастался, да и вокруг бывшего поместья в дремучем лесу начала отстраиваться деревушка, где селились служащие железной дороги и артельные рыбаки, промышлявшие на Оби.
— Редкий случай в истории, — посмеивался Андрей Ильич. — В современной России новые города естественным образом возникают вокруг чебуречных. Градообразующим предприятием является чебуречная — я подразумеваю любой бизнес, от автозавода «Форда» до нефтяных вышек. А в поселке Кирова объединяющим началом стала Дверь — Митрофан был хозяйственным человеком, сам создал начатки инфраструктуры: колодцы, электричество, когда стал главой сельсовета провел водопровод… Спрятать аномалию от посторонних глаз легче, если вокруг люди — темнее всего под лампой. Он же перестроил дом перед началом войны, в тридцать седьмом. Еще через двадцать два года сын Митрофана нашел меня и передал наследство — его дети способностями не обладали…
— Можно посмотреть на аномалию? — попросил Славик.
— Конечно. Придется заглянуть в курятник.
— То есть — в курятник?
— Очень просто: там никто не станет искать. Старая невзрачная халупа, активное пространство перехода прикрыто створкой из неошкуренных досок, туда и пьяный бомжара не полезет, если вдруг заберется… И вот что: давай-ка мы тебя приоденем. Запасной полушубок в доме есть, обувь тоже. Если унты окажутся великоваты, выдам вторую пару портянок. Умеешь наматывать?
— В армии научили.
— Молодец.
Андрей Ильич воткнул лыжную палку в снег, снял чехол с окуляров подаренного Ваней инфракрасного бинокля TIG7 и медленно обвел взглядом близлежащие холмы. Славик, как не всматривался, никаких движущихся объектов различить не сумел.
— Во-он там, судя по дальномеру триста пятьдесят метров, — дед передал Славику устройство. — Большущий зараза, а даже средь ясного дня не сразу заметишь. Зимнюю окраску не поменял, поэтому не видно. Однако, наш запах способен учуять и с такого расстояния…
Визор сразу выдал четкую картинку: желтовато-красный силуэт излучавшего тепло живого существа на фоне темно-синего снега. Зверь высокий в холке, очень длинный — метра, наверное, три! — с губастой мордой и двумя изогнутыми рожищами, переднее напоминает ятаган. Копается передней лапой в снежном завале, выискивая ягель.
— Они что же, как зайцы-беляки сезонно меняют шкуру? — Славик отнял от глаз бинокль.
— Зимой бело-седые, летом почти черные, — подтвердил Андрей Ильич. — Это взрослый самец, весит тонны две, не меньше. Обойдем от греха подальше: шерстистые носороги полагают, что лучшая защита — это нападение и атакуют любого, кто подберется слишком близко.
Подслеповатый гигант поднял башку, принюхался и снова вернулся к изучению раскопанной ямки — не заметил, к счастью. Встречаться с носорогом один на один желания не возникало: мозг невелик, а силища колоссальная.
Шли не торопясь, старательно огибая прибрежные скалы, в ледяном припае могут встретиться каверны, свалишься — костей не соберешь. Фауна разнообразием не блистала, из крупных животных встретили только волосатого риноцеруса, да прошествовал в отдалении гурт оленей, один в один похожих на обычных северных. Экзотика в виде мамонтов, саблезубых кошек-смилодонов или на худой конец гигантских прото-бизонов тотально отсутствовала — в холодное время года представители палеозойской мегафауны откочевали южнее.
— Ничего, как потеплеет от четвероногих любых видов и размеров здесь не протолкнешься, хоть локтями распихивай, — ободрил Славика дед. — Можно будет прихватить с собой видеокамеру, собраться в поход на неделю, найти хороший наблюдательный пункт и отдохнуть от навязчивого общества современных нам сапиенсов…
— А почему вы всегда называете людей «сапиенсами»?
— Разве это неправильно? Привычка — мне так проще различать обыкновенных Homo и палеоантропов… Кстати, вот и они. Готов к встрече с альтернативной цивилизацией? Главное, сдерживай ненужные эмоции — они терпеть не могут лишнего шума, поэтому с буйными пришельцами из-за Урала всегда на ножах…
Славик предполагал с кем придется познакомиться, однако подсознательно рассчитывал встретить существ, вполне похожих на обычного человека, с поправками на доисторическую экзотику в виде шкур, копий, каменных рубил и прочих атрибутов популярных сериалов BBC про пещерного человека.
Вышедшие к гостям пятеро страхолюдин вызвали приступ тихой паники: они выглядели настолько чужими, что хотелось схватиться за оружие. Низенькие, с бочкообразной грудной клеткой, фантастически коренастые. Могучие ручищи с толстыми короткими пальцами. Крошечные подбородки компенсировались выпуклыми обезьяньими набровьями. Уплощенные широкие носы, глаза под скошенным лбом неожиданно крупные и светлые, водянистые. Грязные патлы разной степени рыжины в колтунах, у троих реденькие бороды.