Странник поневоле
Шрифт:
Неожиданно с высоты очередного водяного гребня, в неверном свете скрытого плотными облаками солнца Богдан заметил впереди землю. Довольно стандартного вида остров вздымался над каменисто-песчаным пляжем, окутанным пеной штормового прибоя. Волны несли тримаран прямо на берег, до которого оставалось не так уж много.
– Чёрт, – пробормотал Богдан, лихорадочно сжимая руль. – Чёрт, как же тут причалить?..
В любом случае, ему было ясно, что необходимо во что бы то ни стало пристать к берегу. Во-первых, сколько будет продолжаться буря, он не мог гадать – следующий встреченный морской змей может обратить на него внимание,
Направляя судно рулём, Богдан пытался придать ему некое осмысленное направление движения. Впереди вставали не большие, но вполне грозные при таком волнении скалы. Правда, между камнями имелись достаточно широкие проходы, но проскочить в них в этих условиях и на маломаневренном судне было само по себе лотереей.
Мощная волна подхватило тримаран и начала поднимать его, одновременно неся вперёд. Богдан поспешно перерезал верёвку, удерживающую его у мачты – в случае переворота судна среди скал ему не улыбалось оказать прикованным к палубе.
С почти безнадёжным отчаянием он замер, когда творение его рук вздыбилось над чёрным валуном, выступавшим из воды метра на три – волна проносила тримаран над скалой.
Богдан уже почти облегчённо вздохнул, так как пенный бурун опускал судёнышко в заводь, которая упиралась в песчаную кромку, как вдруг снизу ударило со страшной силой, под накатом палубных брёвен что-то обречёно захрустело, и центральный корпус тримарана разломился почти пополам. Богдан и его пожитки полетели от удара в разные стороны: под сравнительно тонким слоем воды здесь оказался ещё один камень, на который бросило и, как об колено, сломало судно.
Богдану повезло – он как по наклонной плоскости съехал по половинке корпуса в воду, счастливо избежав удара о скалу, который мог бы раздробить кости.
Лихорадочно загребая, он поплыл к берегу, до которого оставалось всего метров двадцать.
Глава 9
Лучемёт оставался в кобуре и к тому же был привязан верёвкой, нож – в ножнах, а гранаты, карта и разные самые главные штучки вроде запасных обойм, зажигалки, револьвера и прочего лежали в карманах комбинезона – а потому Богдан не слишком беспокоился за них. Последняя тетрадь профессора, где оставалось ещё много чистых листов, как и бинокль, лежала за пазухой в одном из непромокаемых карманов – на нескольких листах Богдан на всякий случай скопировал карту переходов. А вот все припасы, «маузер», лук, стрелы, копья, посуда, инструменты и прочее оказались в волнах или пошли на дно.
Отплёвываясь, Богдан выбрался на песчаный язык между двумя мрачными кусками скалы, словно пики выставившимися навстречу пришельцу, давая понять, что волны могли бросить и чуть правее или левее, и тогда незваный гость этих берегов валялся бы у кромки бушующего прибоя с перебитым позвоночником…
Поёжившись, хотя было очень тепло, Богдан встал и осмотрелся под ударами ветра, налетавшего с моря – пока ничего особенного не наблюдалось: скалы, песок, довольно крутой берег и лес, видневшийся за его краем. Низкие тучи летели куда-то, гонимые, словно в насмешку, уже стихающим ветром.
Но волны пока остервенело налетали на прибрежные скалы, правда, в том месте, где тримаран потерпел крушение, образовывалась заводь, где
Тем не менее, и здесь волны были достаточно сильными. На песок выбросило один из тюков – Богдан узнал его и порадовался – там лежали все нехитрые столовые принадлежности, включая котелок. Плавучесть тюку обеспечил запасной спасательный жилет, который Богдан совершенно случайно упаковал вместе с посудой. Сейчас он пожалел, что не догадался на всякий случай вложить в каждый тюк куски коры пробкового дуба.
Но пока ничего больше, кроме обломков тримарана, океан не отдавал. Оттащив уцелевший тюк подальше от прибоя, Богдан сбросил спасательный жилет и присел на камень, приглаживая намокшие волосы.
Ветер действительно, стихал почти на глазах. Юноша покачал головой: не попадись на пути этот остров, ещё бы немного, и можно было бы сказать, что его судно с честью выдержало шторм.
Вынув из непромокаемого кармана футляр с сигарками, он посмотрел внутрь – осталось ещё восемь – и закурил, чтобы успокоиться и подумать, что делать дальше. Прежде всего, как только полностью стихнет ветер, он осмотрит залив – возможно, тут не так глубоко, и кое-что из припасов и инструментов удастся поднять со дна или их тоже, возможно, выбросит на берег.
Богдан развернул карту – стоило прикинуть, где же он оказался. Если он правильно определил направление ветра и своего дрейфа по волнам в океане, то с учётом времени движения тримаран притащило к группе из почти полутора десятков островов, раскиданных на расстоянии в несколько километров друг от друга. Хотя, конечно, могло притащить и вот сюда, к группе островов намного меньшей – всего три острова.
Парень приподнялся и посмотрел вдаль. Волны, которые пока не успокоились, сильно мешали, но какой-то остров просматривался на дистанции то ли пять, то ли десять километров – поди пойми эту «плоскую перспективу».
Очередной обломок его судна – часть мачты с обрывками паруса – выбросило шипящей волной на песок. Богдан встал и прошёлся между обломков.
– М-да, – пробормотал он. – Всё начинать сначала… Если только, конечно, здесь не будет точки перехода.
Пока волнение не улеглось, лезть в воду, пытаясь выудить остатки снаряжения, не стоило, и Богдан решил осмотреть окрестности места, где он так вынужденно «высадился» на остров.
Ветер, пока ещё довольно сильный, трепал волосы и бросал горсти влажного песка в глаза, пока он карабкался на высокую часть берега. Глазам Богдана здесь открылась опушка леса, который располагался метрах в сорока от края уступа.
Юноша покачал головой:
– По шаблону он, что ли, острова делал?
Правда, лес здесь был несколько иной – многие деревья почему-то стояли с ободранной корой, засохшие: на острове присутствовал некий фактор, вызывающий гибель растений.
«С экологией здесь, что ли, не то?..» – подумал Богдан и, вынув лучемёт, подошёл к ближайшим деревьям, осматривая их.
Впечатление было такое, что с деревьев сдирали кору широкими полосами и обрезали молодые ветки. Богдан присмотрелся к срезам: он готов был поклясться, что ветки именно срезали. Делало это либо какое-то животное, либо, что даже опаснее, существо разумное, применявшее пусть и примитивные, но орудия труда. Все срезы были старые: их края и края полос ободранной коры уже давно обветрились и подсохли.