Странник поневоле
Шрифт:
Убрав бинокль в чехол, Богдан спрыгнул вниз и снова взялся за «коромысло», на котором нёс поклажу. Теперь следовало держаться правее, ближе к краю плато, чтобы обойти очередное песчаное озерцо.
Пара кружившихся до этого в стороне птеранодонов неожиданно изменила направление, в котором они нарезали свои круги над озером, и стала приближаться к гористой возвышенности. Богдан покосился на них и продолжал движение.
Однако ящеров явно заинтересовала одинокая фигурка на плоскогорье. Они снизились прямо над юношей – порывы воздуха, отбрасываемого крыльями птеранодонов, даже слегка овеяли вспотевший
Богдан вскинул голову и погрозил пальцем вслед ящерам.
– Но-но, уроды, разлетались!.. Если только как опахала будете работать… – закончить фразу он не успел – началось совершенно неожиданное.
До края песчаного пятна оставалось примерно метров десять, а ящеры, сделав разворот, снова намеревались пролететь прямо над Богданом, но двигались они сейчас так, что должны были пройти и над песчаной кляксой.
Птеранодоны снизились и сейчас летели всего метрах в пяти-шести от поверхности плато. В момент, когда первый оказался над участком зыбучего песка, поверхность забурлила. Богдан, правда, следил за летающими ящерами, но краем глаза заметил движение на земле, так что зафиксировал практически начало процесса.
Песок несколько раз колыхнулся, и из него вверх ударил фонтан пара или похожего на пар белёсого газа. Довольно быстро расширяющееся облачко расплылось перед первым птеранодоном, и ящер влетел в него. Почти в то мгновение, как белёсые пары коснулись шкуры зверя, его крылья судорожно дёрнулись, словно сведённые судорогой, и ящер рухнул, словно сражённый пулей.
Второй птеранодон, летевший немного выше, только немного задел уже сильно размытое на фоне небесной синевы облачко. Ящер качнулся в воздухе, но тоже не удержал ритм взмахов крыльями и упал недалеко от края песчаного озерца.
Богдан бросился в сторону: ветерок дул так, что остатки явно парализующего газа или аэрозоля сносило как раз в его направлении. Коромысло с поклажей мешало бежать, и он его бросил.
Тем не менее, он почувствовал лёгкое головокружение и озноб – какая-то доля отравы всё-таки досталась и ему – и, оказавшись на безопасном расстоянии, Богдан энергичными вдохами и выдохами постарался провентилировать лёгкие.
Взобравшись, чтобы лучше видеть, на большой валун, он стал наблюдать за происходившим.
Из песка высунулось несколько чёрных канатов, матовых в свете яркого солнца, очень похожих на резиновые водопроводные шланги. «Шланги» оплели первого ящера и утянули его в песок, хотя тушка и сама уже погружалась в зыбун. Некоторое время под поверхностью происходило какое-то движение, а потом выкинулась пара щупальцев, которые, пошарив вокруг, наткнулись на тушу второго птеранодона и, захватив её, тоже уволокли добычу в песчаный омут.
Песок волновался ещё какое-то время, а потом из него стали вылетать отдельные наиболее толстые кости. Впрочем, таких было совсем немного.
Богдан присвистнул и, сидя на валуне, сдвинул на затылок шляпу, сооружённую для защиты от солнца из кусков коры и тонкой шкурки. Получалось, он слишком беспечно разгуливал по краям этих песчаных озёр. Очевидно, большинство из них были необитаемы – он же проверял, бросая камни, и там ничего не происходило. Это и усыпило его бдительность.
Только что ему повезло ещё раз: окажись он ближе к краю песчаной кромки, его неминуемо накрыл бы фонтан парализующего газа, даже от малой толики которого у него всё ещё немного кружилась голова.
Богдан громко выругался:
– Лежать бы тебе, дружище, дохлым сейчас где-нибудь вон там, на краю. Или в песке сожранным. А кости бы потом выплюнули – те, что не переварили… Что же это за сволочь там такая живёт?
Посидев ещё немного и понаблюдав за уже совершенно успокоившейся поверхностью песка, Богдан слез с камня и осторожно начал приближаться к песчаному озеру. Сначала он подобрал свои вещи и отнёс их подальше в сторону, а затем снова вернулся к кромке песка, стараясь, однако, не подходить ближе, чем метров на десять, памятуя, что щупальца высовывались на расстояние примерно раза в два меньше.
Вынув из пакетика в кармане одну гравитационную гранату, он сделал ещё несколько осторожных шагов вперёд, после чего трижды сдавил шарик пальцами и швырнул его, стараясь попасть в центр песчаного пятна. По тому, как песок вкрутило невидимой ударной волной и сам он почувствовал лёгкий на расстоянии толчок, Богдан понял, что граната сработала.
Секунду ничего не происходило, а затем песок забурлил. Из него полезли чёрные «шланги», и их было много – десятка два, не меньше. Они беспорядочно дёргались, извивались, вытягивались и скручивались, словно вслепую пытались нащупать невидимого обидчика. Странно, действие гравитационной гранаты вполне должно было убить существо размером с тиранозавра, а тут обитатель песчаного омута был ещё столь активен! Очевидно, действие ударной волны сильно ослаблялось средой, в которой она распространялась, и песок гасил импульс во много раз сильнее воздуха.
Богдан поспешно отбежал назад, хотя ни одно из щупальцев не выдвинулось от края песчаного омута больше чем на шесть-семь метров. Он вытащил лучемёт и, установив сжигающую мощность, несколько раз выстрелил короткими импульсами, стараясь срубать по несколько «шлангов» за раз.
Песок забурлил сильнее. «Шланги» извивались и шлёпали с оттяжкой по твёрдой поверхности вокруг песчаной ямы. Богдан выстрелил ещё несколько раз, и обойма в лучемёте иссякла.
Поспешно перезарядив оружие, он приготовился снова стрелять, когда из песка начало выдвигаться нечто большое и округлое такого же цвета, как и щупальца-шланги. Богдан прицелился, но огня пока не открывал, а только сделал ещё несколько шагов назад на всякий случай.
Конвульсивно дёргаясь, из песка показалось овальное чёрно-серое тело размером с хорошего бегемота, а по форме больше всего напоминавшее мяч для игры в регби. С двух более тонких концов росли кусты тех самых шлангообразных щупальцев, многие из которых были уже отстрелены Богданом. В середине этой гигантской «дыни» находилось некое образование, напоминавшее диафрагму фотоаппарата. Матово поблёскивавшие пластинки, постоянно конвульсивно сходились и расходились, словно в немом крике, а между ними сочился грязновато-жёлтый сок, похожий на слюну или на негустую блевотину. Вокруг этого рта по овалу сидели роговые образования – ни дать ни взять перехлёстнутые клювы клестов, такие, как Богдан видел на картинках в книгах (самих клестов в природе он не встречал ни разу). Эти «клювы», длиной по полметра, тоже раскрывались и смыкались, словно вторили беззвучному крику пасти.