Странник поневоле
Шрифт:
К счастью, слова Богдана возымели действие, и Диана немного успокоилась.
– Вы только недолго, барон, – сказала она, надувая губы и поправляя кое-как держащийся лоскут платья. – Не в лесу же мне ночевать…
«Кажется, поверила!» – обрадовался Богдан, боявшийся, что придётся потратить массу времени на уговоры.
– Разумеется, сударыня! – от радости он даже поклонился. – Я буду так проворен, как только возможно. Вот, на всякий случай, кинжал юноше!
Он достал из-за пояса прихваченный из замка кинжал в ножнах и подал его Давиду. Давид несмело взял оружие – видно было, что он им пользуется не лучше Богдана.
Перевесив на пояс вместо кинжала свой полевой нож, Богдан проверил, не слишком ли брякает амуниция, подмотал где надо верёвочками и, ободряюще кивнув баронессе, двинулся через кустарник в направлении дороги, по которой приехал в эти края.
Пройдя шагов сорок, Богдан приблизился к широкой прогалине, начинавшейся среди деревьев. Здесь он присел и снова осмотрелся и прислушался. Сумерки все основательнее спускались на лес. Заросли совершенно скрыли замок, и даже шума оттуда на таком расстоянии не доносилось. Вполне возможно, что сопротивление там уже полностью подавили.
Вокруг тоже всё было спокойно, и Богдан снова двинулся вперёд. Он пересёк прогалину и спустился в распадок, усыпанный старой опавшей листвой, громко зашуршавшей под ногами. Вообще, тихо двигаться по этому лесу из-за большого количества сухой листвы было сложно. Мало того, что листья сами по себе создавали шум – они прикрывали упавшие ветки, норовившие в любой момент выдать пробирающегося треском.
Богдана никто не учил специально ходить по лесу бесшумно. Однако он много читал об охотниках и следопытах – например, те же книги Фенимора Купера. Поэтому у него имелось некоторое теоретическое представление о том, как «не вспугнуть врага раньше времени». Живя значительную часть жизни на Урале, он с отцом часто бывал в лесу и там, ещё в детстве, бродя в поисках грибов, невольно начинал примерять свои теоретические навыки «следопыта», стараясь двигаться так, чтобы не треснул сучок под ногой, и не выдала качанием и звуком ломаемая на ходу ветка.
Надо отдать должное, некоторые навыки далёкого детства, которые сохраняются в памяти лучше всего, сейчас были как нельзя кстати. Сильно мешал мешок за спиной, но Богдан не собирался возвращаться к покинутой баронессе Диане и слуге Давиду, и поэтому не оставил своё снаряжение там. Теперь постоянный контроль за тем, как и куда поставить ногу и как бы не выдать себя, зацепив «сидором» за ветки, замедлял движение, но шёл Богдан довольно тихо.
В лесу посвистывали вечерние птицы, и ещё только ветерок создавал некие фоновые звуки. Именно это позволило ему услышать негромкие голоса впереди. Голоса раздавались из-за продолговатого холмика, образовавшегося на месте давным-давно упавшего толстого дерева, которое уже давно забросало опавшей листвой, занесло землёй, в результате чего поверх вырос дёрн и даже молодые деревца. Только остатки могучей корневой системы ещё выступали с одного конца этого вала.
Богдан затаился – голоса продолжали доноситься, несколько раз что-то негромко звякнуло.
Решив проверить, кто скрывается за холмиком, он сбросил мешок и пристроил самые громоздкие части своей поклажи в кустах, и почти ползком двинулся вперёд.
Голоса стали слышны отчётливее. Осторожно раздвинув ветки шиповника, Богдан чуть не издал возглас, в котором одновременно бы отразилась радость и некоторая досада. Радость заключалась в том, что среди группы спешившихся всадников, стоявших среди лошадей, он увидел графа Конрада, то есть человека, который являлся в данной ситуации скорее другом, чем врагом. Досада была связана с этим же обстоятельством: друга не совсем удобно просто так бросить.
Некоторое время Богдан наблюдал из кустов за маленьким отрядом. Среди всадников имелись две женщины, сидевшие явно не в дамских сёдлах. Мужчины – их было пятеро, включая графа, – что-то обсуждали. Разговоры велись о том, как лучше всего ускользнуть от отрядов герцога Карла.
Прикинув, Богдан решил, что ему всё-таки повезло. Во-первых, это были не враги. Во-вторых, для него в данной ситуации было бы хуже, если бы он натолкнулся на того же Тассилона и короля, вкупе с баронессой Феофаной: этих людей он уже точно не смог бы оставить. Перед графом Конрадом Богдан не имел каких-либо обязательств, следовательно, мог расстаться ним в любой момент. Поэтому он решительно позвал из-за кустов.
В маленьком отряде встрепенулись, оборачиваясь в сторону голоса, прозвучавшего из леса. Мужчины схватились за мечи, а женщины испуганно начали озираться.
Увидев, что это не кто иной, как «барон Богдан», граф вложил оружие в ножны и сделал успокаивающий знак свои людям. Богдан спустился с холмика и подошёл к графу.
Выяснилось, что граф и его отряд пробились через вторые ворота. О судьбе короля Конрад знал лишь то, что Хруодланд был в самом начале нападения легко ранен стрелой и Тассилон тайно сумел вывести его за пределы замка, пока все силы защитников сдерживали нападавших, которым предатели открыли главные ворота. Насколько можно было судить, нападавшие не поняли, что Хруодланда увезли, и, как рассчитывал граф, вряд ли пока начали погоню. Как сказал граф, с королём уехало несколько дам, в том числе сама королева, принцесса и баронесса Феофана.
На замок напал сравнительно небольшой отряд новофранков, и если бы не вероломная неожиданная атака, они вряд ли сумели бы овладеть резиденцией короля, несмотря на то, что у Хруодланда здесь имелся лишь крохотный отряд рыцарей-вассалов. Однако и время для атаки было выбрано удачное: рыцари, участники турнира, находились без доспехов и почти без оружия.
У Богдана немного отлегло от сердца, когда он услышал, что король и главные придворные покинули замок – значит, можно ещё ожидать серьёзного сопротивления войскам Карла, вторгнувшимся в Астерию. Богдан очень подивился неведению Тассилона, считавшего, что пока ждать прямого нападения со стороны герцогства Новофранкия не стоит. Впрочем, подобные вещи имели место и в родной стране Богдана, где при куда более развитой системе оповещения нападение Германии в 1941 году явилось катастрофической неожиданностью.
– Я очень рад, что вы с нами, барон! – сообщил граф Конрад.
Богдан задумчиво покивал и, отведя графа в сторону, сказал:
– Вынужден вас огорчить, граф – к глубокому сожалению, мне придётся продолжить свой путь одному. Увы, если я сейчас начну сражаться здесь, то могу никогда не добраться до своей родины. А меня ждут важные дела, поверьте. Возможно, я вернусь к вам позже.
– Ценю вашу скромность, барон, – возразил Конрад, – но если вы думаете, что вас кто-то осудит за то, что вы в этом столпотворении потеряли меч, знайте, что из моих людей никто не посмеет не то что так сказать, но и просто подумать. У нас есть оружие, и я с большим удовольствием предложу вам отличный клинок…
Очевидно, граф, не видя у Богдана привычного оружия, посчитал, что свой меч тот потерял. Принять за серьёзное оружие нож и какую-то штуку, заткнутую за пояс, Конрад, разумеется, не мог.
Землянин слабо улыбнулся:
– Дело не в этом, граф. Поверьте, мне хочется помочь Астерии, королю, вам и барону Тассилону, к которому я питаю самые тёплые чувства, но… Увы, увы! Я должен идти своим путём. Желаю всем удачи и победы над вероломным Карлом. Моё почтение баронессе Феофане, мне жаль, что не увижу её в ближайшее время, но я рад, что она спаслась.