Странник поневоле
Шрифт:
То, что Тассилон и король Хруодланд не стали предпринимать таких попыток, ещё ничего не значило. Просто Богдану в этот раз повезло: Тассилон был явно не глупым человеком, а у Богдана имелось время доходчиво и внятно объяснить ему, что без зарядов это оружие – бесполезная бирюлька. В какой-то стычке времени на объяснения не будет, и если стычки будут часто повторяться, то скоро лучемёт действительно превратится в бесполезный кусок мёртвых высоких технологий, и для Богдана это будет значить лишь одно – смерть.
В животе заворочался противный деморализующий холод, который Богдан гнал от себя с самого первого дня своего появления во дворце. Но в тот первый день был какой-то выбор: ступил на два составленных вместе полукруга – и ты дома. Второй вопрос, что там, дома, происходит – главное, выбор был. Сейчас же у Богдана выбора не было, имелась лишь на диво простая альтернатива: дойти или не дойти до дворца.
Хотя нет, был ещё один вариант: сильно не мудрствуя, сделаться местным жителем. По недвусмысленным намёкам того же графа Конрада, баронесса Феофана легко согласится на брак с ним, король и Тассилон его поддержат, и…
И – что? Ездить верхом он не умеет, драться на мечах и копьях – тем более. Постоянные демонстрации лучемёта и решение «проблем» подобным образом добром не кончатся, даже если некий «Создатель» и не вмешается вообще. Самое главное, что у него всего три обоймы, и этим всё сказано. А был бы их даже мешок – так его бы точно рано или поздно прикончил кто-нибудь за единоличное обладание подобным оружием. Да и кто знает, как повели бы себя пресловутые родители Феофаны, узнай они, что никакой он не барон?
Так неужели шансов нет?..
Ощущение безысходности усиливал сгустившийся мрак. Неприятный холод в животе стал невыносимым, и, казалось, ноги сами готовы, не повинуясь рассудку, броситься бежать сломя голову, куда глаза глядят.
Дворец, само собой, не в счёт, там присутствовали несколько иные ощущения. А на первом острове, где он оказался, по настоящему страшно было лишь в первый момент. Из данных дворцового компьютера он знал, что людей на островах в Торцевом океане нет, и, значит, нет тех проблем, которые возникают от присутствия Его Величества Человека. Впрочем, человек мог и помощь оказать, но только это был равновеликий по вероятности вариант развития событий – помощь от человека и опасность от него же, особенно на этих достаточно населённых людьми гранях.
Богдан непроизвольно сжался в комок, напряжённо тараща глаза сквозь ветки, прикрывавшие вход в убежище. Пальцы, сжимавшие рукоятку лучемёта, вспотели и скользили по упругой, чуть рифлёной поверхности. Рассудок, казалось, начал отказывать – такого, как ни странно, не было с ним ни на островах в океане, ни на грани Динозавров. Возможно, именно потому, что там всё время имелось какое-то дело и, к тому же, он был предоставлен сам себе. Здесь появились люди, и, возможно, у него как у «общественного существа», несмотря на настороженность к себе подобным, сразу же проснулась и подсознательная надежда, что ему кто-то поможет.
Эта же надежда и почти сразу рухнула, потому что на грани людей он вынужден был совершить своё первое убийство (что, правда, несмотря на все угрызения совести, придаёт ощущение силы). Затем очень быстро Богдан встретил Тассилона, со стороны которого действительно забрезжила возможность помощи. В эту помощь Богдан если не умом, то подсознательно поверил, ведь совсем не так плохо, если тебе обещают дать вооружённый отряд, который сопроводит до нужного места. Как рефлексирующего интеллигента, его, разумеется, мучило сознание, что он «обманывает» ожидания других людей, надеющихся на него. Возможно, именно поэтому он даже решил немного продлить приключения на этой грани, совершив как бы обмен: ему помогают добраться до нужного места, но взамен он выполняет поручение по максимуму.
Как бы то ни было, рефлексия иногда помогает – особенно в ситуациях, когда есть возможность не торопиться и поразмыслить. Сейчас как раз была такая ситуация, и Богдан немного успокоился.
«Стоп, стоп! – сказал он себе. – Куда тебя понесло? Ты ведь уже рассуждал и сопли жевал по этому поводу. Страшно? Ужасно? Так кто виноват? Ты сам решил остаться здесь, и только ты сам виноват, что залез на тот постамент в музее. Правильно – ловушка для дураков. А коли таким дураком оказался, но пока остался жив, не сходи с ума. А если сходишь, так не мучай сам себя – застрелись, удавись, с обрыва спрыгни, если не можешь терпеть. Тебе же, в общем-то, пока везёт, ну так и радуйся!»
Действительно, всё пока было не блестяще, но и не так уж плохо. Он мог сгинуть десяток раз – и пока не сгинул. Он выплыл в океане, он прошёл по грани Динозавров, он даже сейчас при вероломном нападении на замок врагов практически вышел сухим из воды – так чего же устраивать истерику? Вот они, приключения, какие желал, по полной программе!
Действительно, Богдан и сейчас, на мгновение задумавшись по этому поводу, мог вполне определённо сказать, что при всех страхах и минутных психозах понимал, насколько выиграл по сравнению с тем, если бы остался на Земле, так никогда и не узнав, что есть Мир Граней, где неизвестный Создатель закрутил непонятный, но лихой, особенно для случайных пришельцев, сюжет местного бытия.
Если ежедневное хождение в постылый за два года НИИ – лучшая альтернатива, так доберись до дворца и вернись на Землю, приятель! Ах, всё-таки не хочется снова в НИИ, где уже, к тому же, за прошедшее время тебя давно объявили пропавшим без вести? Ну так и не стони. Коли начал новую жизнь – живи ей!
За этими мыслями незаметно подрался сон. Богдан, продолжая злиться на самого себя, начал дремать и в конце концов уснул крепким, но чутким сном. Впрочем, ночной лес никак не тревожил его, и только поднявшийся с рассветом пересвист утренних птиц дал понять, что начинается новый день.
Под утро температура упала, и Богдан даже немного замёрз. Поразминавшись в своей норе, он отодвинул ветки, маскировавшие вход, и выглянул наружу. Никакие звуки, кроме обычного шелеста ветвей и проснувшихся птах, не нарушали спокойствие зелёного океана. Странными казались вчерашние страхи – пронизанные лучами солнца, они испарялись, словно зыбкий утренний туман, остатки которого стремительно таяли меж низового кустарника.
Солнечный свет ободрил Богдана, а вчерашние сомнения показались тяжёлым, но малореальным кошмаром из забытых сновидений. Тело побаливало от сна в неудобной позе и в доспехах, но в целом Богдан мог казать, что чувствует себя хорошо – главное, вместе с рассветом вернулись и бодрость духа, и уверенность в своих силах.