Странник, пришедший издалека
Шрифт:
Мантия Гайры всколыхнулась; она подняла руку с пальцами, сложенными в куум.
– Во имя Безмолвных и Небесного Вихря, породившего их! Начнем!
Ее звонкий голос эхом раскатился под сводами зала, и тут же в ответ ударили гонги – слитно, мощно, будто призывая не к священному обряду, но к битве. Вслед за жрицей хедайра сделала повелительный жест и тоже провозгласила:
– Во имя Безмолвных и Небесного Вихря, породившего их! Пусть войдут Танцующие! Пусть боги, прозревая сквозь каменный свод, глядят на них в ликовании – ибо сильны наши тела и несокрушим дух! И пусть, увидев это и возрадовавшись, они защитят тех, кто пришел к нам издалека, – так, как защитили нас!
Гонги вновь откликнулись
Под эту грозную мелодию, под эти звуки, отражавшиеся от стен и потолка и, казалось, наплывавшие со всех сторон, в зал вступили Танцующие. Каждая несла в правой руке факел.
Они были полностью обнажены, и Скиф едва не задохнулся, ослепленный блеском светлых и темных волос, яркими бликами, игравшими на умащенной коже плясуний, стремительным и слитным мельканием огней, то возносившихся вверх, то чертивших быстрые круги, то вдруг перелетавших от одной девушки к другой, подобно птицам с багровыми сверкающими крылами. Гибкие руки секли воздух, стройные сильные ноги отбивали воинственный ритм, пряди длинных волос вились, как боевые вымпелы; изгибались станы, подрагивали ягодицы, колыхались крепкие груди, раскачивались бедра. Но в неистовой этой пляске не было ничего эротического; она возбуждала – но так, как возбуждает воина перед битвой рев трубы или клич сомкнувшихся в боевом строю соратников.
Танцующие обошли полный круг, и Дона ок'Манур, хедайра, вскинула голову. Раздался грохот: перекрывая дробь барабанов, звон гонгов и посвист флейт, Стерегущие и Хранящие ударили о панцири рукоятями мечей. Плясуньи на миг замерли, воздев факелы к потолку, откинувшись назад, с поднятой вверх и согнутой в локте левой рукой; казалось, они метнут сейчас невидимые копья или рассекут воздух быстрым ударом клинка.
Новый повелительный кивок хедайры, грохот металла о металл – и незримые копья и клинки опустились. Колонна Танцующих двинулась вперед, словно гигантский огненный змей с блестящей кожей – и сразу факелы, очертив резкий зигзаг, заставили дракона распасться на сотни пламенных жарких саламандр, стремительно метавшихся в полумраке. Опять блеснул шлем хедайры, мощно грохнула бронза, и саламандры замерли; Дона ок'Манур управляла шеренгами Танцующих, словно полководец на поле битвы, то кивком посылая их в атаку, то сдерживая, как покорного скакуна. Глядя на правительницу и гибких нагих плясуний, Скиф припомнил другой танец: воинов в масках, с клинками и топорами, кружившихся у костра, и подгонявшие их резкие барабанные удары. Оба зрелища были похожи и непохожи; оба славили силу, призывали милость воинственных богов, грозили врагам зримым или незримым оружием. Но пляска шинкасов казалась жалкой пародией на грозный и стремительный танец амазонок.
Скиф не успел додумать эту мысль до конца, как мелодия оборвалась и факелы разом погасли. Зато повелительный жест Гайры заставил вспыхнуть огонь в жаровнях – синеватое неяркое пламя, призрачное, но ровное, как язычок газовой зажигалки в недвижном воздухе. В ноздрях у Скифа защекотало; он вдохнул знакомый сладковатый аромат, дернулся, потом вспомнил, что говорила утром Гайра: «Вы ощутите запах падда, но не бойтесь – он слишком
Слабый запах коры падда действовал на него, безусловно действовал! В голове воцарилась звенящая ясность, зрение вдруг обрело небывалую остроту: теперь он мог разглядеть со своего возвышения лица Хранящих и Стерегущих, раньше тонувшие в полумраке огромного храма. Он принялся искать меж ними Сийю, но резкий голос правительницы отвлек внимание Скифа; он перестал крутить головой и уставился в потолок.
Дона ок'Манур нараспев читала заклятие Силы и Защиты, а Искусные В Письменах подхватывали каждую строфу.
Вихрь Небесный, услышь нас!
Подхвати, пронеси над пропастью зла, Одари мощью своей, укрой крылами, Укрепи, Отец Богов!
– Укрепи, Отец Богов! – согласным хором отозвались Искусные. – Укрепи, одари и укрой!
Безмолвные Боги, внемлите!
Вы, глядящие на нас с Зилура, Вы, могучие, одолевшие бездну и мрак, Поделитесь частицей Силы!
– Поделитесь частицей Силы, – слитно пророкотал хор, заставив дрогнуть пламя в светильниках. – Вы, могучие, поделитесь!
Дона ок'Манур простерла руки к трем каменным Престолам.
Дайте нам Силу, Безмолвные!
Силу против наших врагов, Силу, что воздвигает незримые стены, Силу, что хранит наши души, Силу, чтобы защитить, Силу, чтобы оберечь!
Дайте нам Силу, Безмолвные!
Укройте наш разум доспехами рук своих, Укройте сердца наши от темного зла, Воздвигните щит, отлейте броню, Несокрушимую, как горы Мауля!
– Несокрушимую, как горы Мауля! – грянули Искусные В Письменах, и следом рукояти мечей ударили о панцири. – Воздвигните! Отлейте! Укройте!
Они смолкли, и тут же раздался негромкий голос Гайры ар'Такаб:
– Довершим заклятие, сестры мои! Довершим в тишине, как делают это Видящие Суть, говорящие с богами, умеющие читать их волю!
– Довершим! – откликнулись женщины в серебристых плащах. – Довершим!
Скиф не заметил, как старая жрица очутилась у изголовьев их лож, будто сам Небесный Вихрь перенес ее туда. Он вдохнул медвяный аромат, которым тянуло от жаровен, и запрокинул голову, пытаясь увидеть лицо Гайры, но сухие прохладные пальцы легли ему на лоб, прикрыли веки. Он еще успел разглядеть, как другая ладонь премудрой скользит к виску Джамаля, как Видящие сужают свой круг и теснятся к возвышению, как сходит вниз хедайра, оставляя магическое кольцо синих призрачных огней…
Затем мир перестал существовать.
Это совсем не походило на телепортацию, осуществляемую Доктором. Там Скифа преследовало чувство бесконечного падения в пропасть, в некую ало-багровую бездну, которая могла с тем же успехом оказаться недрами гигантской звезды, облаком светящегося газа или самой преисподней. Правда, в своем полете он не ощущал ни палящего жара, ни холода, ни боли – вообще ничего, кроме томительной пустоты в голове и желудке, которые ассоциировались с невесомостью и падением с большой высоты. Чувство это было привычным, так как Скифу не раз доводилось десантироваться с небес на землю – и при помощи парашюта, и другими способами, предусматривающими длительный свободный полет. Так что «штучки» Доктора его не слишком раздражали; если бы не угрожающее видение багряных облаков да огненные бесплотные протуберанцы, бушевавшие со всех сторон, Скиф вообще не имел бы к нему претензий.