Странник, пришедший издалека
Шрифт:
Это полагалось выяснить, и немедленно. Владеют ли Бесформенные памятью своих жертв? И если владеют, то насколько? Что им известно о прошлом Дающих? Или оно их не интересует?
Джамаль шагнул поближе к пленнику, опустился на колени за спиной Скифа и пристально поглядел в знакомое лицо. В лицо Зуу'Арборна, джараймского купца, но не на него самого. Настоящий Зуу'Арборн был сейчас лишенным души, и гнали его, возможно, на галеры, возможно, в каменоломни – или туда, где женщины из города на скале, повинуясь заветам Безмолвных, выменивали сену на золото, ткани и вино.
– Дай спросить, дорогой. – Джамаль потянул компаньона за рукав.
– Ты знаешь, кто такой Зуу'Арборн?
Минутная заминка. Скиф пнул сидящего пониже спины, прошипел:
– Отвечай, гнида! Отвечай Карателю!
Но оборотень только покачал головой:
– Чего ты хочешь, Воплотившийся? Я не понимаю. Я не хочу в Туман! Я…
– О туманах мы поговорим потом, сначала – о Зуу'Арборне. Этот Зуу'Арборн – твой Дающий, понимаешь? У тебя его лицо.
– Почтение тебе, Каратель! Но при чем тут мое лицо? Я не понимаю… Это же самая простая трансформация, если не считать первичной формы!
Формы, отметил Джамаль. Какова же эта форма, если она, согласно легендам, не отличается от бесформия? Но об этом – после; сейчас ему хотелось выяснить более важные вещи.
– Зуу'Арборн – твой Дающий, – терпеливо повторил он. – Ты помнишь о нем? Знаешь? И если знаешь, то что? Пленник пожал плечами.
– Все, что захочу, сегани! Но зачем? Разум его скуден и не представляет ценности. Тебе, я думаю, досталось кое-что получше во время Второго Рождения… не партнер-варвар с забытой Творцом планеты и не ущербный разум, какие положены касте Аркарба, а личность Дающего из мира Каар-Те или Ригола… И потому ты – Каратель, а я всего лишь тавал, Посредник при механизмах! Ты обрел полноценную индивидуальность, а я – жалкую кучу предрассудков, дикарских страхов и бесполезных воспоминаний!
– Вот и покопайся в них, в этих воспоминаниях, дорогой, – сказал Джамаль.
– Может, и отыщется что-то полезное.
Он – вернее, Ри Варрат, телгский Наблюдатель – был доволен, ибо в этот миг совершил великое открытие, столь же важное, как обретенная им защита.
Индивидуальность! Пусть это не являлось синонимом души, зато определяло цель Бесформенных в привычных ему рамках, в категориях не теологии, но психологии. Разумеется, телгской психологии, гораздо более развитой, чем земная. Индивидуальность была одним из стержневых ее понятий, включающим комплекс сознательного и подсознательного, рационального и иррационального – всего, что позволяло разумному существу осознавать себя личностью. И соплеменники Ри Варрата давно знали, что это качество нельзя отождествлять с разумом. У них имелись мыслящие машины, вполне разумные по всем человеческим меркам, но лишенные индивидуальности; и эта армия покорных слуг молчаливо свидетельствовала о том, что разум и самосознание – различные вещи.
Несомненно, Бесформенные, так же как мыслящие роботы Телга, были лишены индивидуальности, но жаждали ее обрести. А заполучив это сокровище – путем самого беззастенчивого грабежа! – не слишком интересовались прошлым ограбленных.
И зря!
Джамаль следил, как меняется лицо пленника, блуждавшего сейчас среди воспоминаний Зуу' Арборна, джараймского купца. Среди бесполезных воспоминаний, дикарских страхов и жалких предрассудков…
Он поднял палец, призывая Скифа к осторожности, и тот протянул руку над плечом оборотня.
Вовремя!
Глаза
– Ты не Каратель, не сегани! – прохрипел он, извиваясь в могучих руках Скифа. – Теперь мне ясно, отчего у тебя нет плаща сегани, нет круглого шлема и жезла власти! Я вспомнил, все вспомнил! Ты – двуногий червь, Джаммала, варварский князек! Со своим ничтожным отродьем! Вы не сархи, не Воплотившиеся, не Каратели, вы оба – прах земной! Жалкая мразь из стада Дающих! Но как… как же… – взгляд оборотня метнулся к хлысту, потом – на лицо Сийи, на ее сверкающий меч. – Так вот в чем дело… – пробормотал он. – Самки… самки из пещер на востоке… проклятые твари… те, что бесполезней праха…
– Тут ты немного ошибся, дорогой, – сказал Джамаль, пощипывая бородку. – Ну, раз ты меня припомнил, отчего бы нам не потолковать? Как двум старым знакомцам? – Он выдержал паузу и покосился на мерцающий зеленый круг. – Скажи-ка мне первым делом…
Спустя полтора часа допрос был завершен.
Это существо с обличьем Зуу'Арборна боялось страданий и уничтожения, и ужас заставлял его говорить. По его словам, Перворожденные Сархата, отделившиеся от плоти Творца, не испытывали страха смерти, но те, кто получал индивидуальность, приобретали вместе с ней и все присущее человеку – или иному существу, выступавшему в роли Дающего. Это касалось даже самой низшей касты, рабочих-аркарба, которым были предназначены ущербные личности, извлекаемые из Дающих хлыстом-разрядником.
Итак, оборотень страшился и говорил; правда, не всему сказанному стоило верить. Джамаль – или скорее Ри Варрат, – временами подключая свое восприятие эмпата, ощущал, как всплески страха, презрения и ненависти сменялись злорадством. В такие моменты взор его обращался к Сийе, и над головой пленника свистел клинок; обычно это помогало.
Гихар, загадочный аппарат у стены, как, впрочем, и предполагалось, оказался ментальным сканером замедленного действия, связанным с плитами-алтарями. Сеанс разрядки и полноценного переноса индивидуальности Дающего в разум сарха был весьма долог, сложен и требовал неукоснительного соблюдения ряда процедур. Прежде всего Дающему полагалось пребывать в счастливом неведении, в состоянии полной прострации и расслабленности, и тут падда – или приготовленные из золотистых листьев снадобья – были незаменимы; они погружали в эйфорический сон, туманили разум блистательными миражами, ломали волю к сопротивлению. Этот наркотик использовался и самими сархами, и Воплотившимися, и Перворожденными; но с какой целью и как, Джамаль понять не сумел и прекратил расспросы.
Практиковалось и несколько способов частичного извлечения душ – при помощи того же гихара, настроенного на быстрое сканирование, либо хлыста-разрядника. Дающие в этом случае превращались либо в покорных и нечувствительных к боли атарактов, либо в полных дебилов, подобных амм-хамматским сену. К таким же или более фатальным результатам приводило и потребление больших доз наркотика, особым образом приготовленного и постепенно разрушавшего нейронные связи в мозгу; процесс этот был необратим, скор и, как правило, заканчивался смертью.