Странник, пришедший издалека

Ахманов Михаил Сергеевич

Но Джамаль с сомнением покачал головой.

– Не слышал я о таких станциях… и никто не слышал – на тысячу лет от Телга… – Он вытянул губы трубочкой, словно собирался засвистеть, да раздумал; потом в задумчивости произнес: – Собственно, любая планета – тоже космическая станция… только очень большая…

– На планету не похоже. – Скиф, с запрокинутым кверху лицом, пытался разглядеть нависавший над ними край диска. – Вот если бы ее сплюснули и поставили на ребро… Нет, хоть и большая штука, а на планету не тянет! Другое дело сеть, что за этим крабом…

– Крабом?

– Ну да! Диск-то выпуклый, как панцирь краба!

– Хмм… – пробормотал Джамаль, – краб и сеть… Краб ползет по сети и…

Пол под их ногами ощутимо дрогнул.

Он был какого-то неопределенного бурого цвета, и Скифу вдруг почудилось, что это бурое и неопределенное стало двигаться, поползло вперед, к диску, заструилось мутными потоками, завихрилось и потекло, словно грязевой сель или снежная лавина, присыпанная слоем ржавчины. За первым содроганием последовало второе, потом третье; наконец, они слились в непрерывную вибрацию, от которой заныло в зубах. Движение бурой массы под ногами словно бы сделалось быстрей.

– О! – сказал Джамаль, цокнул языком и принялся что-то бормотать по-грузински. Сийя, прижавшись к Скифу, зашептала молитву Безмолвным.

Он бережно отстранил девушку и присел. Бурые струи под ним теперь текли со стремительностью цунами, и вскоре пол начал светлеть; внизу открывалась пропасть, огромное пространство, провал, в котором клубились пылевые тучи, черные и рыжие, словно дымная шапка над извергавшимся вулканом. Прошло две или три минуты, и Скиф догадался, что под под его ногами прозрачен, и не пол это вовсе, а круглый стометровый иллюминатор, сквозь который можно разглядеть, что творится внутри. Там, внизу, на другой стороне пропасти, зияли такие же иллюминаторы, уже различимые сквозь бурую метель, а дальше, в пространстве, куда текли и струились облака, Скиф смутно увидел некие сооружения, подобные распахнутым веерам, торчавшим над внутренними стенками цилиндра. Их пластины трепетали, и в такт с этим неторопливым и размеренным подрагиванием последние бурые тучи скользили прочь, словно гонимые порывами ветра.

Скиф откинул голову. Над краем огромного щита, застилая смутное видение ячеистой паутины, клубился вихрь. Цвета облаков он разобрать не мог, но не сомневался, что там бушует ураган из того же бурого вещества, что недавно текло и струилось под его ногами, заполняя километровую пропасть. Причина и следствие казались ему очевидными и неоспоримыми: цилиндр, к которому они сейчас прилепились тремя крохотными мошками, доставил некий груз и выбросил его; затем распределительное устройство направило поток бурой массы к нужному месту. Там это вещество и осело, окутав непроницаемым слоем несколько ячеек сети… Или какого-то огромного каркаса?

Строительство… это строительство… Подобная идея казалась бы ему понятной, если б не смущали масштабы; Скиф не мог представить, кому и зачем может понадобиться эта бурая пыль в количестве нескольких десятков кубических километров. А ведь к диску пристыкована почти сотня транспортов! Пожалуй, их содержимым можно завалить все города Земли… ну, не все, так половину…

Поднявшись на ноги, он прислушался к шепоту компаньона. Тот бормотал что-то о крабе, который ползает по сети, вплетая в нее нить за нитью, так что ячеистая основа превращается в непроницаемую ткань, в прочный материал, из коего можно вылепить равнины и горные хребты, холмы и овраги, речные русла и ложа океанов. Глаза Джамаля горели, отросшая на два пальца бородка возбужденно подрагивала; сейчас он напоминал Мефистофеля, следившего, как Саваоф творит твердь земную и морские воды. Но в отличие от дьявола зависти он не испытывал – лишь восхищение, изумление и восторг.

Скиф потряс его за плечо.

– Разобрался, князь? Все-таки космическая станция, а? Тот высоко вскинул брови.

– Мир, дорогой, целый мир! Не знаю только, каким он будет… Плоским? Круглым? Похожим на Землю, Амм Хаммат и Телг или…

Он замолчал, но Скиф принялся нетерпеливо дергать его накидку.

– А мы куда попали? Этот крабий панцирь и цилиндры – что такое? Часть мира? Внешняя станция? Космодром с транспортами?

– Нет, –

Джамаль помотал головой. – Если не ошибаюсь, генацвале, это рабочий модуль, один из многих, что ползут и строят, строят и ползут… А с транспортами ты не ошибся, это и есть транспорт. – Он постучал по полу носком сапога. – Подвозит строительный материал… кирпичи да бетон, если хочешь…

– Не видел я ни кирпичей, ни бетона, – возразил Скиф, – одну только бурую дрянь. Зато в изрядном количестве.

– Из нее тут, похоже, и строят. Я думаю, размельченная горная порода… скалы и камни, что летают в пространстве… или газ… газ, превращенный в камень, металл, лед… во что хочешь… Ты слышал, что большие планеты вроде вашего Юпитера состоят из газа?

– Слышал, – буркнул Скиф, – школу кончал! И университет тоже!

– Ну, так из газа можно сделать все, дорогой. Я на Земле в университетах не обучался, не знаю, говорили ли вам про такую машину… конвертер называется… преобразователь вещества…

– Не мой профиль, – сознался Скиф. – Я не физик, а специалист по древним культурам… ну, еще эксперт по выживанию, – добавил он с кривой усмешкой, подумав, что историка из него так и не получилось. Однако он определенно знал, что на Земле таких конвертеров еще не придумали и метан да аммиак с Юпитера на кирпичи и колбасу не переводили.

– Полезная штука, – начал Джамаль. – На Телге… Сийя вдруг вскрикнула, и Скиф тут же почувствовал, как начал тяжелеть. Внизу похожие на веера механизмы уже не вибрировали, не дрожали, но раскрылись широко, озарившись неясным свечением; оно пульсировало, посверкивало, будто над веерами скапливались грозовые разряды.

– Вот они, местные конвертеры, – с удовлетворением сказал звездный странник. – Или машины для управления гравитацией… Или и то, и другое вместе… На Телге такие есть.

– Чего только нет на Телге, – пробормотал Скиф, соображая, что надо бы поскорей отсюда уматывать; транспорт разгрузился и мог в любой момент двинуться в путь.

– Этого нет. – Джамаль показал взглядом на изумрудный полог тайо, сиявший в тридцати шагах на прозрачной стене купола. – Этого нет, дорогой, и этого мы не умеем. А жаль! Хотелось бы научиться…

Они покинули прозрачный пузырь, вновь очутившись среди надоевших серых стен – быть может, в одной из камер чудовищного выпуклого краба, которого звездный странник назвал рабочим модулем, или где-то в иной части огромного лабиринта. Калейдоскоп продолжал вращаться, и с каждым его поворотом, с каждым шагом из одних врат в другие перед Скифом открывалось новое зрелище, новая картина, временами непонятная, иногда же ясная сразу либо после некоторых раздумий и наблюдений.

Они побывали в кольцевой галерее, тянувшейся на изрядной высоте вокруг шахты трехсотметрового диаметра; на дне ее светились шестиугольные врата, и в них всплывали бесформенные, похожие на раздутые мешки предметы. Скифу показалось, что они слегка шевелятся, подергиваются, точно живые, но определенного мнения он на сей счет не составил, а своим Джамаль делиться не захотел; только глядел, хмыкал да оглаживал бородку. Вокруг окна, оттаскивая мешки к другим вратам, квадратной формы, суетились шестиногие монстры, а те, что имели человеческое обличье, как бы присматривали за ними; и тут Скифу снова пришли на ум слова Посредника-тавала – дескать, у аркарбов шесть ног и пустота в голове. По-видимому, так оно и было, и всякая работа, которую выполняли аркарбы, велась под присмотром существ более высокой касты. «Как там, у амазонок», – подумал Скиф, представляя пустые глаза сену и сестер из Башни Надзирающих. Быть может, аркарбы и являлись в этом мире покорными сену, а те, в разноцветных блеклых комбинезонах, – надсмотрщиками и всяким мелким начальством, но обе эти категории местного социума Скифа не интересовали. Он нуждался в информации, а получить ее можно было лишь от существа более высокого ранга, принадлежащего к правящим и решающим либо хотя бы к техническому персоналу.