Странник, пришедший издалека

Ахманов Михаил Сергеевич

– Степь, – с недоумением пробормотал Сарагоса, – степь… Обычная равнина, только желтая…

– Обычная? Посмотри туда, дорогой! – Джамаль стащил каску и вытянул обе руки вдаль, где полагалось быть горизонту. Скиф и Сарагоса с Сийей тоже освободились от шлемов – зрелище стоило того, чтоб приглядеться к нему повнимательней.

– Там – гора, – произнес Сарагоса, наморщив лоб. – Странная гора… Похожа на кольцевой вал, но без вершины… Ах, дьявол! – брови его в изумлении полезли вверх, а рука потянулась за трубкой. – Мы же внутрь попали! Конечно, все так и должно выглядеть! Нет горизонта, а

воздух на расстоянии теряет прозрачность… Отсюда эта дымка… Сколько же до нее? Километров сто?

– Тут расстояния не километрами измеряются, – наставительно произнес Джамаль. – Диаметр сферы сопоставим с орбитой Земли. Может, чуть поменьше или побольше, но на поезде ее не объедешь и на самолете не облетишь. Простор, вах! – Он раскинул руки и блаженно потянулся, подставив лицо солнечным лучам. Светило здесь оказалось не желтым, как на Земле, и не оранжевым, как в Амм Хаммате, но алым; его яркий свет был непривычен после блужданий в сером лабиринте, однако зловещих ассоциаций не вызывал.

Кругом царило безлюдье – ни насекомых, ни птиц, ни живых созданий о двух, четырех или шести ногах, никакого движения и никаких объектов, напоминающих воздушные или наземные экипажи. Сарагоса, не выпуская трубки, вытащил бинокль, оглядел алые небеса и желтые травы, хмыкнул и сошел с низкого поребрика террасы на землю.

– Отойдем немного, оглядимся, – пробормотал он. Они двинулись в степь. Сийя шла рядом со Скифом; ее локоны рассыпались по плечам, в глазах застыло странное выражение, смесь восторга и настороженности, розово-смуглые щеки чуть побледнели. Скиф не сводил с нее глаз. Она улыбнулась ему, сказала:

– И у демонов есть солнце, светловолосый. Хорошее, теплое… Много солнца, много земли… Я уже думала, что Безмолвные покарали ару-интанов, заточив навсегда в серых подземельях! Или этот мир им не принадлежит? – Она оглянулась, тряхнув пепельными кудрями. – Здесь никого нет… и ничего… только травы и эта зеленая крепость с колоннами… И солнце…

Скиф не ответил на ее вопрос. Прищурившись, он посмотрел на солнечный диск, пылавший в зените символом вечного дня, – почти такой же, как земное светило, – и обнял гибкий стан Сийи.

– Солнце есть, моя ласточка, а вот ночи не будет. Ни ночи, ни звезд, ни лун… Что станем делать?

– Всякий мир устроен так, что день сменяется ночью, – рассудительно заметила Сийя, прижимаясь к нему плечом. – Наступит ночь, и мы увидим, Скиф ап'Хенан, сколько лун появится в небесах.

– Этот мир устроен иначе, милая, – сказал Скиф со вздохом. – Здесь очень долгий день… такой долгий, что наши с тобой правнуки не дождались бы его конца.

По губам Сийи скользнула лукавая усмешка.

– Тогда не станем ждать темноты и лун… Иначе откуда у нас появятся правнуки?

Разумная мысль, с энтузиазмом отметил Скиф, но все же поинтересовался:

– А как с заветами Безмолвных? Я не хочу, чтоб ты их нарушила и понесла наказание.

– Безмолвные добры. И они соединили нас не затем, чтоб мы держались за руки, ожидая ночи, которая никогда не наступит.

– Но если ты… если у тебя родится мальчик? – продолжал настаивать Скиф.

Губы Сийи сурово сжались; похоже, она не впервые размышляла над этой проблемой, и решение ее было нелегким. Но

вот пальцы девушки переплелись с пальцами Скифа, и она прошептала:

– Тогда мы останемся здесь, светловолосый, или уйдем в твой мир. Какой он? Ты говорил мне о нем, но все сказанное было похоже на странную песню о магии и чудесах… Я так и не поняла, плох он или хорош. У вас строят великие города и ровные дороги для волшебных колесниц… летают в небе словно птицы и плывут из одной земли в другую на огромных таргадах… Раз плывут, значит, есть моря. А деревья и травы? Степь и лес?

– Мир мой не слишком хорош, но и не слишком плох, – ответил Скиф. – Во всяком случае, есть там леса и горы, есть степи и моря, есть солнце и есть луна… И все ночи там будут нашими, ласточка.

Сийя вздохнула, ресницы ее опустились словно два крохотных пушистых веера, на щеках заиграл румянец. «Бедная ты моя, милая, – подумал Скиф. – Степь-то у нас есть, да не поскачешь в нее на быстром коне, с мечом у пояса и с луком за плечами… А коль поскачешь, так тут же и слезешь, с самыми неприятными разговорами насчет потоптанной кукурузы или там картошки…» Он тоже вздохнул и, не выпуская тонкого стана Сийи, принялся размышлять о другом. К примеру, о загадочных установках, что скрывались где-то внизу, под желтыми травами, слоем почвы и скальным основанием равнины. Установки тут были наверняка, ибо тяготение казалось нормальным, а воздух никуда не улетучивался; значит, трудились в толще сархатской сферы какие-то гравитационные компенсаторы, регуляторы или предохранители – тем более что сфера была еще не замкнутой, и трудно представить, какой ад творится на границе, где продолжалась эта тысячелетняя стройка. Но и здесь, на желтой равнине, работа была не закончена; степь эта походила на нежилое здание, куда ни мебели не внесли, ни занавесок на окнах еще не повесили. Единственной мебелью – правда, крупногабаритной – являлась та самая колоннада, что маячила за их спинами.

– Хватит, – сказал Сарагоса и развернулся. Теперь странники могли оглядеть нефритовую постройку с расстояния тысячи шагов, и показалась она Скифу весьма похожей на стадион. Круглый стадион солидных размеров, с колоннами толщиной с башню и вдобавок крытый – его купол, прозрачный и приплюснутый, поблескивал на солнце. Других сооружений – в радиусе ста или двухсот, а может, тысячи километров – не замечалось.

У Пал Нилыча, вероятно, также возникли спортивные ассоциации.

– Цирк, – пробормотал он, – арена… А для чего? Гимнастикой заниматься? Как думаешь, князь? Может, они здесь олимпиады проводят?

– Конечно, генацвале, – подхватил Джамаль. – А кто выиграл – тому полноценную личность дают, титул оринхо, медаль и бочку цинандали. Чтоб пил хорошее вино и правил по справедливости.

Сарагоса окинул звездного странника сумрачным взглядом.

– Ты вот что, Наблюдатель… Есть что сказать, говори, а нет, так помолчи. Не время для шуточек, дорогой! Я ведь тебя серьезно спрашиваю.

– Во-первых, Нилыч, для шуток всегда время. А во-вторых, что я могу сказать? Не больше, чем ты. На космический корабль этот зеленый бублик с колоннами не похож, на Казанский собор или Пентагон тоже. Боюсь, ни Творцов, ни генералов нам тут не сыскать.