Странник
Шрифт:
— Это слишком маленькая доля, друг мой, — сказал лорд Райвенн. — Конечно, можно заказать повторную экспертизу в другой лаборатории, но не думаю, что это изменит результат.
— Нужно попробовать ещё раз! — решительно кивнул Фалкон. — Да, милорд, прошу вас, давайте сделаем ещё один анализ!
— Хорошо, Фалкон. Только это будет возможно не раньше чем через два дня.
Каким-то образом они оказались во флаере и стартовали с круглой площадки — Джим почти ничего не видел вокруг себя и ничего не чувствовал.
— Не хандри, дружок. Поверь, это ещё не конец света.
Лорд Райвенн уехал по делам, и Джим погрузился в безмолвие. Обманувшая его Бездна была недосягаема и непобедима, ей нельзя было отомстить, она была за пределами его слабых возможностей. На Земле он чувствовал себя чужаком, но и здесь, на своей родине оказался ничьим и никому не нужным. Коварству Бездны можно было не удивляться, но как могло его обмануть сердце, в котором уже глубоко укоренилось чувство к Фалкону? На этот вопрос Джим не мог найти ответа.
Зашёл Раданайт. Джим был бы рад прижаться к нему, как к старшему брату, но не считал себя вправе это делать. Его счастье оказалось временным: и этот прекрасный гостеприимный дом, и забота лорда Райвенна, и братская теплота Раданайта, и любовь Фалкона, предназначавшаяся вовсе не Джиму, — всё это было готово вот-вот растаять, как мираж, в чёрной пустоте.
— Малыш, не грусти, — утешал Раданайт. — Даже если Фалкон не твой отец, мы всё равно тебя не бросим. Отец не выгонит тебя! А если всё-таки он об этом заикнётся, я… Я сам тебя усыновлю! Или нет, лучше возьму тебя в спутники… Если ты согласишься, конечно. Сказать по правде, я ещё не планировал в ближайшем будущем остепениться, но для тебя я готов сделать это.
— Это серьёзно, — прошептал Джим. — Это навсегда.
— Я знаю, — сказал Раданайт. — Я готов.
— Даже не думай, — вдруг раздался голос Фалкона.
Он стоял в проёме двери на лоджию с колючими льдинками в глазах. Увидев его, Раданайт поднялся на ноги.
— Даже не мечтай, ты его не получишь, — сказал Фалкон, входя.
— Это почему? — спросил Раданайт.
Они встретились лицом к лицу, прохаживаясь, как готовые сцепиться львы, и меряя друг друга враждебным взглядом. Оба были по-своему хороши, и выбирать между ними было бы очень непросто, если бы в сердце Джима уже не был давно сделан выбор — разумеется, в пользу Фалкона.
— Ты не получишь его, потому что я так сказал, — проговорил Фалкон.
— Ты ему не отец, и решать не тебе, — сказал Раданайт.
— Ещё не выяснено, отец я ему или нет, — возразил Фалкон, буравя его тяжёлым взглядом.
— Можешь делать хоть десять анализов, результат всё равно будет один и тот же, — сказал Раданайт. — Ты не имеешь на него никаких прав и решать за него не можешь! Он сам пусть решает.
У Фалкона сжались кулаки. Джим испугался, что они бросятся друг на друга, и встал между ними. Ему хотелось примирить их.
— Прошу вас, не надо! — воскликнул он. — Вы ведь можете быть друзьями, почему же вы ссоритесь? Тем более, ссориться из-за меня нет смысла. Раданайт, я очень благодарен тебе за твоё намерение… И за всё, что ты для меня сделал. Но я не думаю, что это хорошая идея… Прости, я не могу принять сейчас твоё предложение, это слишком серьёзный шаг.
У Раданайта сделалось такое лицо, будто его пронзила внезапная боль. Не взглянув на Фалкона, он вышел из комнаты на лоджию и удалился стремительным шагом. Джим хотел догнать его, но на его плечо опустилась рука Фалкона.
— Не ходи за ним, пусть он переварит это. Он сам поймёт, какую глупость сморозил.
— Почему вы ссоритесь? — печально спросил Джим.
— Не знаю, детка, — усмехнулся Фалкон. — Мы всегда ссорились, всю жизнь. Он недолюбливает меня, а я не перевариваю его, вот и всё. Милорда Райвенна это огорчает, он хочет, чтобы мы дружили, но это вряд ли возможно. Наше взаимное нерасположение, похоже, неистребимо.
— Но за что ты его не перевариваешь? Мне он кажется очень славным, — сказал Джим. — Он очень хорошо ко мне отнёсся, и я к нему отношусь так же. Я не понимаю, за что его можно не любить.
— И вряд ли поймёшь, — сказал Фалкон, привлекая его к себе. Уткнувшись в его лоб своим, он прошептал: — Я цепляюсь за соломинку, детка. За эту миллиардную долю процента… Я хочу надеяться, что в этом центре всё-таки ошиблись. Я так долго искал тебя, а теперь мне говорят, что ты — не тот, кого я искал!..
— А я ждал тебя всю свою жизнь, — сказал Джим. — Сколько себя помню, я всегда тебя ждал, даже когда ещё не знал, кто ты.
Они обнялись.
— Я представляю, каково тебе, — вздохнул Фалкон. — Нет, наверно, до конца я не могу себе это представить. Я не верю, что всё должно вот так закончиться!
Их надежда на одну миллиардную процента не оправдалась. Через два дня прямо в дом лорда Райвенна приехал сотрудник другого генетического центра с портативной установкой для генетического анализа. Окончательное "нет" было сказано в боковой гостиной; вся процедура заняла десять минут и лишь подтвердила результат первой экспертизы. Фалкон долго стоял, молча глядя в окно, а потом сказал:
— Значит, он всё ещё там, на Земле. Я должен найти его.
— Как ты собираешься его искать? — спросил лорд Райвенн. — Ведь медальона у него нет.
— Я попытаюсь, — сказал Фалкон. — Я найду его, живого или мёртвого.
Лорд Райвенн, отведя его в сторону, положил руку ему на плечо и проговорил тихо:
— Друг мой, позволь тебе сказать… Хоть это и прозвучит жестоко, но я должен это сказать. Вероятнее всего будет предположить, что твой сын не выжил.