Странник

Грушковская Елена

— Милорд! Я здесь, я дома! Где он?

Лорд Райвенн вышел навстречу обладателю стремительной походки и молодого голоса. Он придержал его за плечи, а потом сказал, приложив палец к губам:

— Ш-ш! Тише, друг мой. Ещё рано, он спит. Может, наберёшься терпения и чуть-чуть подождёшь, когда он проснётся?

— Я хочу увидеть его сейчас, немедленно, — нетерпеливо сказал молодой альтерианец в лётном костюме, сверкая глазами. — Хоть одним глазком посмотреть, как он спит!

— Учти, он гораздо старше, чем должен быть, — предупредил лорд Райвенн.

— Не

имеет значения, — ответил молодой альтерианец. — Я узнаю его, будь он даже стариком.

Джим спал и не слышал, как дверь спальни открылась и вошли лорд Райвенн и молодой альтерианец. Его волосы разметались по подушке, он закинул руку за голову и слегка застонал во сне. Молодой альтерианец стоял и смотрел, как заворожённый, потом подошёл ближе и присел на край постели. Медальон, выскользнувший из-под пижамы, лежал у Джима на плече, и молодой альтерианец, осторожно взяв его, открыл и увидел свой портрет. Он поднял сияющий взгляд на лорда Райвенна, а тот улыбнулся и кивнул.

Почувствовав щекой осторожное прикосновение чьих-то губ, Джим сильно вздрогнул всем телом и проснулся. Тёплые сильные руки придержали его за плечи.

— Не бойся, — сказал молодой мягкий голос.

У этого голоса было и лицо. Над собой Джим увидел оживший портрет из медальона — молодого альтерианца с большими и блестящими голубыми глазами, опушёнными густыми ресницами, со смелым и добрым взглядом, прямым греческим носом и золотисто-русой копной волос, вьющихся в крупный локон. Чёрный лётный костюм облегал его стройное тело, как вторая кожа, а к широкому поясу была пристёгнута кобура с оружием, нож, фонарик и пара каких-то незнакомых Джиму инструментов в чехлах. Образ, с которым Джим засыпал и просыпался всю свою сознательную жизнь, от самой первой зари своих воспоминаний, наконец-то обрёл плоть. Это был он — живой, настоящий Ф'aлкон, к которому можно было прикоснуться, но Джим боялся до него дотронуться: а вдруг от прикосновения он растает, как колышущееся марево над песчаным горизонтом?

— Ну, вот вы и встретились, ребятки, — сказал лорд Райвенн, улыбаясь. — Джим, извини, что разбудили тебя так рано: кое-кому очень уж не терпелось с тобой увидеться.

Джим не закричал от радости, не бросился на шею молодому альтерианцу с портрета, не воскликнул: "Папа!" — а сидел и смотрел на него, и тот тоже смотрел на Джима своими светлыми глазами со смелыми искорками. Он тоже не спешил прижимать Джима к груди, рассматривая его так пристально, что Джиму стало не по себе от его изучающего взгляда. Слишком молодой — вот что вертелось у него в голове. Да, лорд Райвенн предупреждал… Но теперь, когда Джим видел Фалкона собственными глазами, он с недоумением обнаруживал, что с ролью отца его образ как-то плохо вязался. Вот лорд Райвенн — другое дело. А этот юноша? Старший брат? Или… Кто угодно, но только не отец. Глядя на портрет в медальоне, Джим полагал, что на нём изображён его отец в молодости, а теперь выясняется, что он и СЕЙЧАС такой… Да, это следовало предполагать, но… Джим запутался.

Ещё несколько секунд они недоверчиво присматривались друг другу, пока Фалкон наконец не протянул руку и не дотронулся до щеки Джима и его волос.

— Да, большой ты уже, — проговорил он. — Мне впору быть тебе старшим братом, а не отцом. Ну и шутку сыграло с нами Время! Даже не знаю, поладим ли мы с тобой.

Джим растерянно глянул на лорда Райвенна. Тот ободряюще улыбнулся.

— Конечно, поладите, — сказал он. — Возможно, потребуется время, но думаю, всё образуется.

Фалкона, по-видимому, тоже одолевали какие-то сомнения. Хмуря брови, он проговорил:

— Ты, наверно, думаешь, что я бросил тебя?

— Я всё рассказал ему, — снова вмешался лорд Райвенн. — Он знает всю эту историю. Он знает, что ты искал его, но сама Вселенная разлучила вас.

Джим с Фалконом ещё некоторое время изучали друг друга. Наконец Фалкон, неуверенно улыбнувшись, протянул к Джиму руки:

— Ну… иди сюда, что ли.

Джим осторожно обхватил его руками, не решаясь прильнуть, но Фалкон прижал его к себе. Эти неуверенные ласковые объятия не очень-то походили на родительские, и Джим чувствовал себя странно. Не такого он ожидал… Впрочем, он и сам теперь толком не мог понять, чего именно он ожидал от этой встречи.

— Как хоть тебя зовут? — спросил Фалкон.

— Джим…

Фалкон покачал головой.

— Эделин, — сказал он. — Это твоё настоящее имя.

— Вопрос с именем мы решим позже, — сказал лорд Райвенн с улыбкой. — А пока, чтобы развеять сомнения, я договорился о проведении генетической экспертизы. Но это чуть позже, а сейчас нужно привести себя в порядок и позавтракать.

— Я не голоден, благодарю вас, — сказал Фалкон.

— Но помыться с дороги тебе не помешало бы, — улыбнулся лорд Райвенн.

— Это, пожалуй, верно, — признал Фалкон.

Они увиделись уже летнем зале, за столом. Фалкон снял свой неказистый серый дорожный плащ и чёрный лётный костюм и переоделся в светло-коричневую пару — свободного покроя брюки и короткую приталенную куртку с бахромой на груди, спине и рукавах, а на его ногах были красивые блестящие сапоги с пряжками по бокам. Расстёгнутый белоснежный ворот рубашки открывал его длинную гладкую шею, а волосы были зачёсаны с боков и собраны под заколку, кроме двух тонких прядей, спускавшихся с висков на плечи. Он был так же изящен и строен, как Раданайт, только, пожалуй, был чуть шире в плечах. Джим вошёл в зал робко, охваченный странным смущением: он ещё сам не понял, что он чувствовал в присутствии Фалкона. Тот, увидев Джима, улыбнулся, и оба смутились. Впрочем, Фалкон справился с собой быстрее.

— Иди сюда, — позвал он, протягивая Джиму руку. Видя нерешительность Джима, он добавил с усмешкой: — Да не бойся ты так… Я не кусаюсь.

— Я и не боюсь, — сказал Джим. И не удержался, чтобы не добавить вполголоса: — После Флокара я уже мало чего боюсь.

От последних слов по лицу Фалкона пробежала тень, но он не нашёлся, что сказать. Поставив Джима перед собой и положив руки ему на плечи, Фалкон долго всматривался в него, а потом сказал:

— Нет, ты слишком большой для моего сына. Похоже, у меня будет не сын, а братишка-оболтус.

Джим, стрельнув в него взглядом, ответил тихо:

— Ты сам, наверно, тот ещё оболтус. Какой из тебя папа…

Фалкон, вопреки ожиданиям Джима, не рассердился, а рассмеялся. Его мягкий мелодичный смех неожиданно отдался в сердце Джима щемящим эхом. Он утонул в потеплевшем взгляде Фалкона, по телу побежали уютные мурашки… Тот, ласково потрепав Джима за уши, сказал: