Странник
Шрифт:
— Отец, не сердись, ведь сейчас Новый год, — сказал Дитрикс, подходя к нему с обезоруживающей лучезарной улыбкой и протягивая ветку маркуады. — С праздником тебя.
— Ох уж эти ваши шутки, — проговорил лорд Дитмар, целуя его.
Дитрикс поклонился Джиму.
— Мы просим прощения, если наша невинная шутка обидела вас.
Лорд Дитмар пробыл недолго, уехав в одиннадцать. Лорд Райвенн на прощание вручил ему букет маркуадовых веток, украшенный бутонами ландиалисов, — для Даллена. А Джим
— Я поздравляю тебя, мой друг, и желаю тебе… всего! — произнёс он.
— Спасибо, друг, — ответил растроганный капитан Шаллис.
Едва они поцеловались в первый раз, как Джим звонко чихнул. Дитрикс и капитан Шаллис так и подскочили, а двое их товарищей расхохотались.
— Ну, всё, ребята, зовите нас на свадьбу, — стали они подтрунивать. — Совет да любовь!
— Какой идиот посмел там чихать?! — свирепо проревел Дитрикс, оборачиваясь.
— Это я, — сказал Джим спокойно.
На лице Дитрикса произошла моментальная перемена. Из свирепого оно стало растерянным и даже испуганным, Дитрикс на секунду онемел, потом бросился перед Джимом на колени и стал покрывать поцелуями его запястья.
— Я прошу прощения, — бормотал он. — Простите меня, мой ангел! Сорвалось с языка! О я, трижды невежа и солдафон! Умоляю, простите!
— А ведь это была месть, Дитрикс, — сказал капитан Шаллис. — За нашу шутку. Отличная месть!
Дитрикс посмотрел на Джима с лукавым блеском в глазах, потом прыснул и затрясся от смеха.
— Разорви мои печёнки, если это не так! — воскликнул он. — Клянусь, Джим, я не ожидал от вас! Я-то думал, вы ангел, а вы, оказывается, чертёнок. Но прелестный чертёнок, клянусь своей печёнкой!.. — добавил он томно, снова целуя запястье Джима.
— Поберегите свои клятвы для Кристалла Единения, — сказал Джим.
Все капитаны засмеялись, а Дитрикс стукнул себя кулаком по колену.
— Вы меня сделали, Джим, я капитулирую. Я у ваших ног! Прикажите что угодно, я рабски исполню! Даю слово офицера!
— Ловлю вас на слове, — сказал Джим. — Видите вон того пожилого господина с седыми завитыми волосами?
Дитрикс испуганно посмотрел в указанном направлении.
— Это вы имеете в виду лорда Клума?
— Я не знаю, как его зовут, — сказал Джим. — Пойдите, вручите ему ветку маркуады и поцелуйтесь с ним!
У старого лорда Клума было чопорное и строгое лицо, сурово сложенные тонкие губы и крайне надменный и неприступный вид. Он был так стар, что помнил хозяина этого дома, лорда Райвенна, ребёнком — сам он в ту пору был уже в зрелом возрасте. О его долгожительстве ходили легенды. По одним сведениям, ему было двести лет, а кто-то уверял, что уже все двести пятьдесят. Он пережил всех своих родственников; в его доме воспитывался его единственный потомок и наследник, правнучатый племянник. Ходил он медленной, старческой походкой, но ум его был по-прежнему вполне ясен. Всю молодёжь он презирал и считал, что у нынешнего поколения нет никакой нравственности. На этот вечер он пришёл лишь из уважения к лорду Райвенну, который по сравнению с лордом Клумом тоже принадлежал к молодёжи, но к той её прослойке, у которой всё же осталось что-то от ценностей прежнего поколения. Когда к нему подошёл молодой офицер с веткой маркуады, он посмотрел на него с холодной неприязнью.
— Что вам угодно, молодой человек? — спросил он резким, неприятным голосом.
Молодой офицер лихо щёлкнул каблуками и вытянулся в струнку.
— Разрешите вас поздравить с Новым годом и пожелать вам здоровья и долгих лет! — отчеканил он.
Лорду Клуму была по душе военная галантность, и он решил принять традиционное поздравление. Встав, он взял ветку маркуады и подставил молодым сочным губам офицера свои сухие стариковские губы. Как раз в этот момент мимо проходил дворецкий с полным подносом бокалов куоршевого шампанского, и у него, видимо, засвербело в носу. Остановившись на миг, он сморщился и сдержанно чихнул, при этом все бокалы на подносе в его руках дрогнули, но не упали, а вино в них колыхнулось, но не расплескалось.
— Прошу прощения, — проговорил он и продолжил свой путь с подносом.
Капитаны лежали на столе ничком, изнемогая от смеха, так что их плечи ходили ходуном. Старый лорд Клум, вероятно, презирал и эту новогоднюю примету, потому что на его лице отобразилось крайнее недовольство и надменность, а Дитрикс стоял с таким видом, будто он проглотил морского ежа. Капитан Шаллис, беззвучно трясясь, колотил по коленям кулаками, два других капитана, согнувшись в изнеможении, почти сползли под стол.
— Что тут происходит, господа? — спросил лорд Райвенн, подходя к столу в компании двоих гостей. — В чём причина такого веселья? Расскажите нам — может быть, мы тоже посмеёмся.
Капитан Шаллис, взглянув на лорда Райвенна, смог только встать, как того требовал этикет, но от душившего его смеха ничего внятного сказать не смог. Он смог лишь показать некие жесты и сопроводить их обрывками фраз:
— Он его… поздравил, а тот… с подносом… — И, снова рухнув на стул, затрясся от смеха.
— Простите, мы ничего не поняли, — сказал лорд Райвенн. — Не могли бы вы объяснить ещё раз?
Вернулся Дитрикс с таким выражением на лице, будто его заставили съесть живого осьминога.
— Ну и оказия! Это же надо было ему чихнуть как раз в этот момент!
Один из смеющихся капитанов, кое-как переведя дыхание, всё-таки смог выговорить:
— Кажется, у Дитрикса намечается выгодная партия!
— Да идите вы!.. — замахнулся на него Дитрикс, но, заметив лорда Райвенна, смущённо смолк.