Странник
Шрифт:
Далее все гости поехали в дом лорда Дитмара, где их ждало угощение. Все поздравляли новобрачных. Подошёл поздравить Дитрикса и Джим.
— Желаю вам счастья, — сказал он. — И чтобы ваша любовь никогда не кончалась.
— Благодарю вас, мой ангел, — проговорил Дитрикс, целуя его в щёку. — Наверно, это ваша заслуга, что я теперь при спутнике. Если бы вы не послали меня к покойному лорду Клуму для маркуадового поцелуя, а ваш дворецкий не чихнул бы… Может быть, всё это и ерунда, но мне кажется, вы всё-таки сыграли в этом свою роль.
Историю
— Очень удачно чихнул этот ваш дворецкий! Мы-то смеялись над Дитриксом, а оно вышло так, что теперь приходится его поздравлять.
Молодожёны поселились отдельно от лорда Дитмара, в доме Арделлидиса. Через два месяца лорд Дитмар поделился с лордом Райвенном радостным известием: Дитрикс и Арделлидис ждали первенца. В положении был Арделлидис. Рождение малыша следовало ожидать этой зимой, в фаруанне.
Летом Фалкон на два месяца улетал в рейс. На заработанные деньги он купил Джиму маленькое ожерелье с круглыми шариками вроде жемчуга. Джим упрекнул его:
— Зачем ты всё тратишь на подарки? Купил бы что-нибудь для себя.
— Всё, что мне нужно — это твоя улыбка, — ответил Фалкон. — Твоя радость. Твоя красота. Самому мне ничего не нужно.
— Я могу улыбаться и радоваться и без подарков, — сказал Джим. — Когда ты рядом со мной, я счастлив и улыбаюсь, когда тебя нет — я несчастен и плачу. Всё, что мне нужно — это ты.
Джим понимал, что деньги нелегко даются Фалкону, который из гордости не хотел брать ничего от лорда Райвенна. В отличие от Раданайта, Фалкон не пользовался дорогой косметикой, не носил украшений и одевался очень просто и скромно. За каждый подарок, который он преподносил Джиму, было заплачено одним, а то и двумя месяцами разлуки. Джим мог обойтись и без подарков, но дело было даже не в них: ничто не могло истребить в Фалконе жажду странствий, жажду полётов. Его нельзя было посадить на цепь и удерживать дома: он был межзвёздный странник.
Раданайт тем временем окончил университет и устроился работать в контору к господину Кардхайну, у которого он когда-то подрабатывал на каникулах. Он посерьёзнел, стал строго одеваться и сменил причёску: выстриг наголо виски и затылок, а оставшиеся волосы носил собранными в длинный "конский хвост". Он работал шесть дней в неделю с восьми утра до семи вечера и деньги на личные расходы у отца больше не брал: всё, что ему было нужно, он оплачивал из собственного заработка. Удовлетворяло ли его то, чем он занимался, он ещё не говорил.
Десятого фаруанна Дитрикс с Арделлидисом стали родителями. Малыша назвали Джеммо — слегка видоизменённое "Джим", как признался Дитрикс.
Время летело. Снова настал новый год, уже 3084-ый. В плейнелинне Дитрикс и Арделлидис отпраздновали свою первую годовщину, на которую пригласили и лорда Райвенна с Джимом, Раданайтом и Фалконом. Джим познакомился со своим тёзкой Джеммо, большеглазым, шустрым и лысеньким. Лысым он был не потому что у него не росли волосы, а потому что детям до года волосы было принято сбривать. Джим заметил, что Дитрикс был не склонен перечить своему спутнику, чаще всего соглашался с ним и называл его "дуся". Арделлидис нежно называл его "пушистик".
Время летело: весну сменило лето, за ним пришла осень и зима, близился эоданн, 14-го числа которого Джиму должно было исполниться четырнадцать. За два месяца до этого Фалкон отправился в дополнительный рейс, чтобы заработать денег Джиму на подарок. Он вышел на связь 11-го эоданна и сообщил, что прибудет точно 14-го числа, в день рождения Джима.
Джим уже две недели чувствовал себя странно. У него часто бывало головокружение, его подташнивало, темнело в глазах, колотилось сердце, часто снились кошмары. Это недомогание то проходило, то возвращалось, а потом к нему ещё добавился озноб, особенно беспокоивший Джима по ночам. Утром 12-го эоданна, заметив, что Джим закутался в одеяло и сжался калачиком, Криар спросил:
— Вам холодно, господин Джим?
— Да, Криар, меня что-то сильно знобило ночью, — сказал Джим.
Криар подумал секунду и спросил:
— И давно вас так знобит?
— Уже несколько дней, — ответил Джим.
— Я вам дам второе одеяло, — сказал Криар.
Ни о лекарствах, ни о вызове врача он ничего не сказал. Джим чувствовал себя таким слабым, что не смог встать с постели и не вышел к завтраку. Его мутило, голова была тяжёлая, и расстаться с подушкой и одеялом для него было невыносимо.
— Можно к тебе, Джим? — послышался голос лорда Райвенна.
— Входите, милорд, — отозвался Джим.
Лорд Райвенн и Раданайт были встревожены. Пощупав лоб Джима, лорд Райвенн проговорил огорчённо и озадаченно:
— Что же с тобой, дитя моё? По всему видно, ты заболел, мой милый.
— Нет, милорд, это просто какая-то усталость, — попытался разубедить его Джим.
— Усталость тоже не бывает просто так, ни с того ни с сего, — возразил тот.
В комнате был и Криар. На расспросы отца и брата Джим не смог ответить ничего определённого, а Криар почему-то не упомянул его озноб.
— Врачи опять скажут, что это переходный возраст, созревание, — вздохнул лорд Райвенн.
Раданайт покачал головой.
— Как мне сейчас уезжать? Я буду беспокоиться весь день. Малыш, я буду время от времени звонить тебе, хорошо?
Джим кивнул.
— А я приеду домой к обеду, как обычно, — сказал лорд Райвенн. — Если тебе к этому времени не станет лучше, дружок, вызовем врача.