Странник
Шрифт:
До хутора, как его называл Антон Иванович, добрались только через двенадцать дней пути после начала движения. Далеко же они забрались, ничего не скажешь! Встречающиеся по дороге казаки с удивлением рассматривали нашу кавалькаду, а многим из них Антон Иванович рассказывал о произошедшем. Они внимали со всей серьёзностью и обещали передать информацию по инстанции. Никому не нравится, когда в безопасных землях появляются разбойники.
Ещё за полдня пути до прибытия на место меня уведомили, что мы уже приехали и находимся на земле, которую обрабатывает семья моих спутников.
Я с удивлением рассматривал обширные поля и огромные сады, мимо которых мы держали путь. Стало понятно, почему Антон Иванович смотрел на мои трофеи снисходительно и равнодушно. Правда, они не бедствуют с таким-то количеством земли. Я удивился ещё больше, когда мы добрались до хутора. Это была нормальная такая по размеру деревня с огромным особняком и даже с небольшой каменной церковью. Даже селом этот хутор назвать будет не зазорно. Как выяснилось чуть позже, все, здесь проживающие, в той или иной степени были родственниками. Огромное количество разнообразных вспомогательных помещений, раскиданных по всей деревне, намекали на неплохой достаток местного населения. Я сейчас говорю не о небольших пристройках, а имею ввиду только приличные по размеру сараи, в которых мычало, кукарекало и хрюкало огромное количество живности. А на небольшом пруду, расположенном на окраине деревни, не было видно воды из-за находящихся там гусей и уток. Богатое село, сомнений никаких не было.
Встречали нас буднично. Складывалось ощущение, как будто казаки на часик отлучились из дому. Антон Иванович, заметив моё удивление, улыбнулся и объяснил. Родные просто привыкли к его длительным отлучкам и не обращали на них особого внимания.
Все изменилось, когда народ узнал о ранении близких. Казаков сразу же по-максимуму окружили вниманием. В расположенный неподалеку Уральск сразу отправили гонца за доктором.
Меня, после рассказа Антона Ивановича о моем вмешательстве и их спасении, приняли, как родного.
Особенно отметился худой и прямой, как палка, старик. Он подошёл, внимательно в меня вгляделся и произнес:
— Мы в долгу перед тобой. Я, как старший в роду, этот долг признаю.
Я пожал на это плечами и ответил:
— Да не нужны мне ваши долги. Помог и помог, все мы люди.
Тот покачал головой и сказал:
— Ты не понимаешь. Ну ладно, пусть сын разбирается, когда выздоровеет. Сейчас пойдём со мной. Отдохнешь с дороги. Пока баньку согреют, расскажешь, кто ты и откуда.
На эти слова, Антон Иванович, с интересом наблюдавший за нашим общением, очень выразительно, одними глазами спросил у меня разрешения поделиться с отцом информацией. Я сам с трудом понимаю, как это у него получилось. И самое главное, как я определил, что он от меня хочет.
Я улыбнулся ему в ответ и разрешающе кивнул головой.
Тот позвал отца к себе поближе, наклонился к его уху и тихо что-то прошептал. Дед с недоумением на меня посмотрел, потом кивнул сам себе и произнес:
— Пойдём что-ли.
И мы пошли. А пока шагали по длинному коридору, я сказал:
— Мне с вещами бы разобраться.
Дед только отмахнулся и ответил:
— Никуда они не денутся. Все принесут к тебе в комнату, не переживай.
Сказав это, тут же чуть наклонившись, он спросил:
— Тебе сколько годов-то будет от роду?
Я слегка задумался. Как-то я не подсчитывал, сколько всего уже прожил. Да и сейчас заморачиваться не стал, поэтому ответил обтекаемо:
— Побольше, чем тебе, и намного.
Тот хмыкнул и сказал:
— Значит, со спиртным ты знаком. Сейчас примем немного за знакомство, а нормально посидим уже после бани.
Пришлось притормаживать старика. Это мозги у меня старые, а тело ещё молодое. Поэтому сейчас пить отказался. Неожиданно вспомнил про затрофеенного пиво, которое лежало там в ящике, и приехало сюда не тронутым. Как раз в бане в тему будет. О чем старика и известил.
С новой вводной, да ещё после того, как сказал, что я не особо голоден, пришлось менять маршрут движения и направляться в выделенную мне комнату. Старику захотелось немедленно глянуть своими глазами на иномирные напитки.
Комната только так называлась. Это были настоящие апартаменты, состоящие из нескольких комнат с дорогой мебелью. Вещи уже находились здесь и были аккуратно сложены вдоль стен двух комнат. Очень удобно получилось, искать нужное долго не пришлось.
Я достал бутылку водки и отдал её деду. Сказал, что это подарок. Потом добрался до пива. Посмотрел на сухое телосложение деда и взял из ящика шесть бутылок, по три на брата. Думаю, что этого количества нам хватит. Сейчас как-то не до пьянок.
Не утерпел старик. Бутылочку пива заглотил ещё до посещения бани. Притом сделал это со знанием дела, не торопясь, смакуя. Когда выпил, произнес:
— Доброе пиво, умеете делать.
Парились вдвоём. Антона Ивановича в баню не пустили. Нельзя ещё. Пусть рана получше подживет. Он особо и не сопротивлялся. Пока мы с дедом Иваном были в парилке, тот ополовинил наши запасы пенного, и после животворящего словесного пинка деда удалился отдыхать. В итоге, мне досталась только одна бутылочка. Её хватило, просто лень было идти. Пока находились в бане, разговаривали ни о чем. Вернее, дед втирал, что-то про виды на урожай, приплод скотины и количество достойных скакунов для казаков из его семьи. Я слушал его хоть и с интересом, но не особо внимательно. Меня разморило в бане, вот и расслабился донельзя. Уже, когда расставались, собираясь разойтись по своим спальням, дед неожиданно произнес:
— Не парься, амиго, все будет нормуль.
У меня челюсть отвисла, как у раздавленного таракана, а глаза реально полезли на лоб. Дед ухмыльнулся, глядя на мою реакцию, и произнес вдогонку:
— Это была любимая присказка пращура. Сколько поколений сменилось, а гляди-ка, пригодилась.
После этого он повернулся и удалился, что-то бормоча себе под нос.
Я так и стоял, глядя ему в спину, пока он не пропал из виду.
Уже засыпая, я услышал, как тихо скрипнула дверь, и к кровати начала подкрадываться гибкая фигура, еле угадываемая в свете луны, льющейся из открытого окна.