Странник

Жил-был странник. Человек как человек: с открытым, немного грустным взглядом, тихим голосом и умными пальцами музыканта. Собеседнику часто приходилось переспрашивать его в разговору потому что голос его и рассказ будто уходили в себя.

Он побывал во всех уголках Земли, во всех странах и городах, дышал мягким ароматом лугов и злой взрывчатой гарью вулканов, ходил по нежному песку Сахары и колючему цепкому снегу Антарктиды. Все знали его, все говорили, увидев его:

— Вот идет странник.

А потом он исчез. Ни на кораблях, ни в поселках не слышно

— Знаете, — сказал кто-то, — странник ушел к звездам. Так и ушел — в стоптанных ботинках. «Смысл жизни человека в том, чтобы быть всем и везде», — так сказал странник кому-то и добавил: «Земля это не все, и я ухожу».

Кто-то не понял его, спросил удивленно:

— Вы участник экспедиции? Летите на Марс строить оранжереи? Нет? Тогда на Плутон — взрывать горы? Тоже нет? Значит, в звездную?

— Нет, нет и нет. Я ухожу пешком. Дойду до Веги по белой мгле Млечного Пути, наберу горсть воды из марсианского озера Сциллы, увижу грозы на планете звезды Альфарх, услышу тихий шелест аммиачной реки на Плутоне. Я смогу все, потому что умею мечтать, и нет звездолета мощнее.

И странник ушел к звездам — по лунной дорожке, на которой до сих пор видны отпечатки его следов. Выйдите ночью на берег, вглядитесь, и вы увидите.

Столы здесь были чуть более серыми, стены чуть более зелеными, а обучающие машины чуть более разговорчивыми. Это «чуть» было совершенно незаметно для взрослых, а Ким заметил, и в новом классе ему не понравилось. Ким понимал, что скоро освоится, расскажет ребятам, что приехал в город с отцом и будет здесь учиться, пока отец не закончит работу.

В комнату вошли, слишком степенно, как показалось Киму, его новые одноклассники — трое ребят и две девочки. Ребята были ниже Кима, а один — Сережа — выглядел просто малышом для своих одиннадцати лет.

— Тебе нравится у нас? — спросил Сережа.

— Не нравится, — ответила за Кима Ольга — невысокая девочка, тоненькая, светленькая. — Разве вы не видите — он очень любит учиться. Тихо, спокойно.

— А вы не любите? — удивился Ким.

— Не-а, — весело подтвердила Ольга. — Нужно просто жить, смотреть по сторонам. Знание само придет. Тихо, спокойно.

Ким не успел возразить. Серебристой змейкой прошелестел звонок, ребята мгновенно оказались у своих столов, одна Ольга не спешила: прошла вдоль рядов, посмотрела не контрольные экраны, стрельнула глазами в сторону Кима, и он смущенно отвел взгляд. Он не понимал причины, но чувствовал, что не сможет спорить с этой Ольгой. Она ему совсем не нравилась, задиристая какая-то, но говорила она с такой убежденной беспечностью, что возражать было бессмысленно.

Учитель Игорь Константинович Астахов вошел в класс, поздоровался тихо, сказал:

— Вы познакомились, ребята? Я отменяю урок. Мы покажем Киму школу и поговорим.

Они вышли на школьный двор. Планировка его отличалась от той, к какой Ким привык за шесть лет. Справа мостик над быстрым ручьем, дальше учебно-расчетный центр. Слева вместо гимнастических снарядов покрытый невысокой травой луг, мальчики гоняли здесь мяч. Астахов привел класс к ручью, сел, поболтал пальцами в воде.

— А знаете, — неожиданно громко сказала Ольга, — Ким на любит работать, ему бы только учиться.

Ким весь вскинулся от такой несправедливости.

— Мы построили школьный мотодром, — сообщил он. — Наш класс — все шестеро — и двое ребят из соседнего.

— Мотодром? — загорелся маленький Сережа. — Здорово, дядя Игорь, верно?

— Что ж, — согласился Астахов. — Только я предлагаю не мотодром, а, скажем…

— Гравиплан, — выпалила Ольга, и все заулыбались, а Киму стало неловко — эта Ольга не понимала, что говорит. Серийный гравиплан собирают два месяца. Сердце мотора — вещество с анизотропным тяготением — выращивают на заводах годами. Астахов жестом успокоил ребят, начавших спорить о деталях конструкции.

— Ким, ты знаешь разницу между желанием и умением?

— Желания могут быть как угодно велики, — сказал Ким, — а умение конкретно.

— Примерно так. И по-моему, Ким, лучше не принижать желания до твоего умения, а наоборот. Я за мечту, Ким. Нужно уметь то, чего никто не умеет. Знать то, чего никто не знает. Увидеть то, чего до тебя никто не видел…

Ким опаздывал на урок. Подбегая к школе со стороны летнего бассейна, он увидел мелькнувшее в кустах золотистое платьице и перешел на шаг.

— Подержи, — требовательно сказала Ольга и протянула Киму две большие биты. Пошла рядом, посматривая на Кима, чему-то усмехаясь.

— Слушай, — сказал Ким, — а ты лично сделала какое-нибудь открытие?

— Вот еще, — вскинула взгляд Ольга. — Я лентяйка. Тебе понравился папа?

— Какой папа? — не понял Ким.

— Учитель.

— Он твой отец?

Ким был окончательно сбит с толку. Отец, который требует необъятных стремлений, и дочь, уверяющая, что она лентяйка…

— Сейчас принято, — рассказывал учитель Астахов, — делить историю космонавтики на два периода: планетный и звездный. Звездный ведет отсчет с момента, когда стартовал к Проксиме Центавра «Победитель», первый звездолет на кварковых двигателях.

Экспедиция ушла к звездам, когда Кедрин на Марсе еще не закончил расчетов. Только пять лет спустя он доказал, что скорость света можно увеличить во много раз. Опыт Кедрина повторили, и очень скоро со стапелей сошла «Аврора» — первый звездолет с фотоускорителями. «Аврора» ринулась вслед «Победителю». Где-то среди планет Проксимы корабли встретились. Командиру «Победителя» Голованову и его экипажу предложили перейти на «Аврору». Голованов отказался, и звездолеты разошлись.

Вскоре на «Победителе» вышел из строя реактор, и его катапультировали. До Земли корабль мог дойти и на втором реакторе, но о продолжении исследований не могло быть и речи. «Победитель» ушел к Солнцу, сообщив на «Аврору» об аварии.