Странники земель Повременья
Шрифт:
– Когда можно будет прийти к нему?
– С завтрашнего дня в часы приема…
Выйдя из института, Антон позвонил жене Дмитрия и все рассказал. Объяснив, что и как, он пообещал вечером зайти. Он вышел на Садовое кольцо, огляделся и тронулся к ближайшей остановке. Пока Антон ехал назад в мастерскую, понял, что на ближайшие десять, а может и больше, дней он остался один. Димыч выполнял значительный кусок работы, а потому при мысли, что столько заказов повиснут в воздухе, у него защемило сердце.
Деньги были нужны.
«Димыч… стручок морковный! Допился до чертиков… мужик, видите ли, пальцем погрозил! Черт, глюков нахватался!..».
Он был одновременно и страшно зол на брата, и, вспоминая его рану, сочувствовал, но больше всего жалел себя… Впереди маячили бессонные ночки. Он уже явственно слышал нудный, беспрерывный стук киянки, долбящей по скарпели, которой с утроенным вниманием нужно вгрызаться в коварную массу хрупкого известняка.
Глава 4
Как и предполагал Антон, дело без Димыча затормозилось почти до нуля. Теперь ему приходилось работать в своей мастерской урывками. В довершении ко всему, дирекция кинотеатров Киевского района, в раже социалистических соревнований, устроило неделю какого-то невразумительного показа фильмов о строительстве социализма в такой отдельно взятой стране, как Монголия.
Любая другая страна устроила бы Антона почти полностью: нужно было бы всего-то переворошить старые эскизы к афишам, черкнуть аннотацию и чуть подправить название. Но тут!..
Злобно матеря и придурковатую дирекцию, и самобытную страну Монголию, Антон потратил уйма времени, чтобы извлечь из разных печатных источников что-нибудь по изображениям юрт, самих физиономий монгольских актеров, верблюдов на фоне бескрайней степи и еще что-нибудь из местечкового колорита.
Убив массу времени на первую пару афиш, Антон все это время пытался как-то избавиться от мучительной мысли, свербевшей в голове: «Через пару дней нужно ставить еще три доски на Митинском и Хованском… Вот хрень, хрень!..» в бессильной злобе долбанул он флейцем в стену.
Где было взять время, он не знал, а в следующие два-три дня он из-за дебильной выходки начальства вряд ли сможет урвать. Оставалось только одно – просить кого-то из знакомых ребят выручить с работой.
Антон бросился к телефону. Его настойчивые звонки по куче адресов не давали никаких результатов. Ни у кого из обзвоненных приятелей не оказалось свободного времени; либо та же история, как и у него, либо отпуск помешал Антону переговорить с другим, отбывшим в благодатный Крымский край, либо отговаривались чрезвычайной занятостью разными делами.
Оставалось одно, последнее средство – куркуль Миронец! Этот мужик, весьма представительный из себя, в профессиональном отношении был совершенным ничтожеством. Все, знавшие его, удивлялись, как этот криворукий бездарь умудряется сидеть на месте главного художника в одном из значимых кинотеатров города.
Это уже потом стало известно, каких финансовых средств это ему стоило. Но до тех пор многие, общающиеся с ним коллеги, ехидно намекали на нечто более серьезное, чем рабочие отношения с главой директората этого куста кинотеатров.
Миронец в ответ только снисходительно хмыкал. Его устраивали эти разговоры. Они, по крайней мере, хоть щадили его профессиональный гонор. А что намекают на отношения с перезрелой, шестидесятилетней матроной – то это не трогало его вовсе. Он даже поддерживал такие скабрезные намеки, лишь бы все оставалось на своих местах. Что же касалось самой работы, то бишь, малеваньем афиш, то в распоряжении Миронца были два расторопных студентика-строгановца, которым он чуть приплачивал за их рабский труд.
Вот этому, значимому в дизайнерско-оформительском деле мастеру, после долгих колебаний, Антон набрал телефонный номер:
– Аллё, Юра? Это Антон. Ты как сам?
Задав этот дежурный вопрос, Антон не стал выслушивать самодовольные откровения Миронца, а сразу приступил к делу:
– Слушай, Юр, у меня к тебе дело, не то, чтобы срочное, но нужное.
– Излагай, – милостиво позволил сытый голос в трубке.
– Нужно изготовить пару афиш к послезавтрашнему вечеру. Ты знаешь, Димыч попал в больницу, а я зашиваюсь теперь с этой неделей киномаразма. Ну как, сможешь дело организовать?
– А чё! Можно, сколько кинешь?
Больной вопрос неприятно резанул слух. Антон поморщился и ответил:
– Да не обижу, как всегда.
– Ну… понимаешь, есть некоторые обстоятельства… – замялся Миронец. – Тариф чуть поднялся, так что, извини, – уже четвертной.
– Да ты чего? – задохнулся Антон. – Да за такие деньги другие неделю отрабатывают!
– Как знаешь, – поскучнел голос Миронца. – У меня есть и другие предложения. Отпуска, лето, ребята и не такие бабки отдают. Тебе только по дружбе чуть набросил…
– Ладно! – взвился Антон. – Бери бумагу, записывай, что надо.
– Вот это другой разговор. Но заберешь афиши сам, на своей тачке. Договорились?
В ответ Антон только буркнул что-то похожее на «Мгм» и принялся торопливо диктовать текст афиши. Перепроверив еще раз продиктованное, он бросил: «Не опоздай, пока», и положил трубку.
Как бы там ни было, он получил желанную свободу. Оказавшись через полчаса в мастерской, Антон, немедленно облачившись в робу, приступил к работе. Пока шла нудная выколотка орнамента, надписей и прочих атрибутов, он размышлял о каком-то неизвестном феномене, образовавшемся вдруг в его жизни.