Странники.

Тихо звенели колокольчики…

Пурпурный закат охватил полнеба, слизывая голубую вышину языками солнечного пожара. От золотого сияния, затопившего долину, слепило глаза. Там был город. Там была жизнь. Другая. Там царили размеренность и покой, скрытые даже в ежедневной суматохе.

Вэльтарет… Золотые купола белокаменного Храма, ажурные переплетения стальных оград, стройные Дозорные Башни, высокие дома под золотой черепицей. Воздух — смесь благовоний и пыли,

Золотой Город! Сейчас он действительно был золотым, напоённый лучами закатного солнца. Он играл, звенел всеми колоколами своих башен торжественный гимн Вечности и Соразмерности…

А там, позади, в густом вольном лесу, на оставленном навеки пути, где нет Вечности, где всегда что-то новое ждёт за каждым кустом, стволом, камнем, на последней дороге Свободы и Воли, там, провожая, тихо звенели колокольчики…

Их было двое, стоявших на кромке миров. Он и Она. Оба чем-то неуловимо похожие и в то же время очень разные.

У него волосы цвета пшеничных колосьев, медовые глаза с зелёной крапиной, прикрытые выгоревшими ресницами, обветренное лицо Странника южных равнин, телосложение воина, побывавшего во многих передрягах.

Она — невысокая, гибкая, тоненькая, с кошачьими движениями. Тёмные волосы сбегают по спине до бёдер. Глаза тёмно-зелёные, слегка раскосые, с длинными чёрными ресницами. Личико бледное, светлое, без загара. Сразу видно — жительница лесов, и тоже Странница.

Она закуталась в плащ, словно ей было холодно, и спросила:

— Ты уверен?

Спросила, наверное, в сотый раз, без надежды, что услышит иной ответ кроме:

— Конечно.

Он вздохнул и проговорил:

— Это ненадолго. Я увижу её и вернусь. Обязательно вернусь, сестрёнка.

Она отвернулась и закусила губу: «Из Вэля не возвращаются, брат. Вэль не отпустит того, кто сам к нему пришёл», но вслух сказала:

— Я буду ждать тебя на Пути.

— Если я понадоблюсь, просто позовите! — крикнул он, сбегая с холма. — Я всегда приду к вам!

— Нет, брат, — она накинула капюшон и шагнула в лес. — Для нас ты уже потерян.

В небе раздался удар грома, и крупный дождь, похожий на слёзы, взбил пыль на дороге, стирая следы и пряча девушку за отвесной стеной.

— Ах ты, свинёнок! Чума тебя побери! — ругался толстый трактирщик на своего помощника. Парень прятался от летевших в него ложек и вилок, прикрываясь столом.

— Ну папа, — жалобно протянул он, уворачиваясь от миски, полетевшей в него. — Всего-то на пару часиков ушёл, а ты сразу в крик.

— Пара часиков?!! — отец взъярился ещё больше. — За твою «пару часиков» я разориться могу! Я не должен разрываться, пытаясь прокормить семью.

Он ухватил со стойки очередную миску, но сын бросился на него и зажал руки отца за спиной.

— А ну, пусти! — зарычал разгневанный трактирщик, тщетно пытаясь вырваться. Цепкие и сильные руки юноши крепко держали его. Не без мрачной довольности трактирщик это понял и уже менее угрюмо бросил:

— Да отпусти же! Ну и руки, как клещи, — он потёр локти. — Научил на свою голову. И где тебя носило? Опять с этим прохвостом Яртом якшался? Ат-та нэриль деранориттэ Вэль-хиа! Не доведёт он тебя до добра…

— Да хватит тебе, — сын опустился на табурет. — Нормальный парень. Мы ходили к Границе, слушали рог над горами. Он уже третий раз поёт.

— Рог? — трактирщик встревожился. — За Границей?

— Угу, — парень жевал хлеб. — Уже третий день подряд.

Отец тяжело сгорбился, глянул в зеркальную стенку, вздохнул и медленно побрёл в другую комнату.

— Я тебе скоро задам трёпку хорошую, — из тёмного угла выскользнула миниатюрная сухонькая женщина, погрозив парню кулаком. — Посмотри, до чего отца довёл!

Она скользнула за трактирщиком.

— А чего я сделал-то? — недоумённо проговорил парень.

— Хэй, Инри, проблемы? — поинтересовался весёлый голос от дверей. Инри обернулся. Ярт.

Друг зашёл в трактир и сел на подоконник:

— Что случилось? Твой отец орал так, что весь Вэльтарет трясся, — он оглядел помещение и приподнял бровь. — Ого! Вастрадская битва домашнего масштаба?

— Помоги прибраться лучше, — буркнул Инри, вытаскивая метлу и швабру. Ярт встал и стал собирать миски.

Инри с некоторой завистью смотрел на друга, на его гибкие движения и стройную фигуру. Сам-то он был скорее похож на отца: полноватый, неловкий, хотя и сильный. И имя ему дали под стать: Медвежонок — Инайрэнни. А в мечтах он был во всём лучше Ярта: сильный, смелый, гордый, красивый, и ему принадлежали все красавицы Вэля, да и не только Вэля, наверное. Как жаль, что времена Древних миновали, и битв больше не было. Прославиться стало трудно, да Инри и сам знал, что даже если бы случилось какое сражение, ни мать, ни отец не отпустили бы меньшого отпрыска на поиски славы.

Инри вздохнул и усерднее заработал метлой. Мечты мечтами, а за грязь в помещении мать всыплет покрепче отца. Мать он боялся.

Закончив с уборкой, Инри развалился на скамье. Ярт сел рядом.

— Пойдём завтра к заводи, — вдруг предложил он.

— Не, — Инри лениво мотнул головой. — Что нам там делать? Опять за русалками подглядывать? Вот если бы у них ноги были, а так…

— Предложи что-нибудь поинтереснее, — Ярт чертил полукруг носком сапога.

— Не знаю, — Инри рывком поднялся и шлёпнулся с узкой скамейки на пол. Ярт улыбнулся уголком рта, глядя, как парень, охая, поднимается.