Странные люди, порой великие. Становление идеала
Шрифт:
– Мы же на «ты» – положил руку мужчина на плечи Еве. – Такой милой, очаровательной девушке ни к чему знать это слово.
– И всё же – ухмыльнулась Ева, убрав руку мужчины, и отсела немного дальше. – Пришёл он к Вам…. Что говорил?
– Родственница, да – сжал зубы от злости мужчина. – Ну-ну…. Что вы такого находите то в нём? Переспит, и смоется! Ева, прошу, не связывайся с ним! Он мой друг, да! Есть в нём, что-то… настоящее что ли… но, с девушками у него полный бардак!
– Бардак? – задумалась Ева. – Ну, так… гены, угу. Передалось, видимо немного.
– С утра ругаешься
– Проснулся? – обернулась Ева и улыбнулась. – Прости, что порчу… эм…. А как это называется?
– Это называется «не вовремя проснулся»! – встал мужчина и, подойдя к Илье, ударил его кулаком в живот. – Не спалось?
– Ты чего? – удивился Илья.
– Нам пора, Илюша – поднялась Ева и, погладив по руке сына, прошагала к выходу.
– Хорошо – растерянно посмотрел Илья на друга, и застегнул рубашку.
– Скотина ты, Илюх! Редкостная! – сквозь зубы процедил мужчина. – Такая девушка…. А ты всё по бабам прыгаешь!
– Ты о чём, друг? – нахмурил Илья брови.
– Чего замер там, родственник? – улыбнувшись, уставилась Ева на сына.
– Иду – кивнул Илья, и прошёл к своей обуви. – Срочное что-то, да?
– Угу,… мы в тупике. Нужна твоя помощь – выдохнула Ева. – Извини, что пришлось помешать…. До утра подождали, на всякий случай.… Ну, вдруг с девушкой – кашлянула она.
– Всё-таки, родственники? – внимательно вслушивался мужчина в разговор. – Ева, может, хоть номер свой оставишь?
– Что оставлю? – не понимающим взглядом уставилась она на мужчину.
– Пошли – потащил Илья Еву за руку к двери.
– Подожди! – догнал мужчина Еву уже в подъезде, и прижал к стене. – Не уходи так просто.… Давай встретимся – наклонился он, чтобы поцеловать.
– Ты охренел?! – оттолкнул мужчину Илья в сторону. – Это моя мама!
– Мама? – уставился удивлённо мужчина на Еву. – И правда, хорошо выглядит…. Даже очень.
– Аяяй сынок – с трудом сглотнула Ева слюну от страха. – Хорошо, что папа задержался…
– Да неужели?! – поднялся Мирослав на несколько ступенек, и опёрся на стену. – Действительно, аяяй сынок… – его глаза стали мутными от злости.
– Покой в ярости – прошептала Ева испуганно. – Бегите…
– Я всё объясню, пап – попытался Илья подойти ближе к Мирославу, но тут же упал на колени от невыносимой боли внутри.
Тьма опустилась мгновенно. Вязкая и густая, она забивалась в лёгкие, заставляя задыхаться изнутри. Ева пыталась осветить пространство руками, но этого сделать не удавалось.… Следом за темнотой, последовал невыносимый жар, будто лава окутывает всё тело. Чувствуя вину, Ева больше не пыталась сопротивляться. Упав на колени, она опустила голову, и закрыла глаза…. Столько голосов вокруг.… Они бились в предсмертной агонии…. Всё, до чего достала эта непроглядная тьма, сейчас умирало в адских муках, и Ева никак не могла им помочь.
– Прекрати… я прошу – собрав последние силы, прошептала она.
– Просишь… угу – схватил Мирослав Еву и прижал к стене. – Я тоже просил! Быть только моей очень сложно? Обязательно всем позволять себя лапать?! Мне кажется, я выражался предельно ясно, когда сказал, что убью любого, кто подойдёт к тебе близко! Нет?! Тебе ещё что-то не понятно? – он перешёл на крик, и тьма немного рассеялась.
Но, Ева не могла говорить. Она даже не могла посмотреть на Мирослава, потому что её сердце сжалось, наблюдая, как сын безуспешно пытается помочь уже умершему другу.… Как отчаяние всё сильнее овладевает его разумом.… Как текут горькие слёзы по его щекам от бессилия.
– Что ты сделал, пап? – прошептал Илья очень тихо, закрыв глаза другу.
– Что я сделал?! – обернулся Мирослав, отпустив Еву, и подошёл к телу умершего мужчины. – Это твоя вина, сын! Выбирать друзей надо лучше! Сколько можно играть в эти игры?! Если бы ты не бегал от одного человека к другому! Тебя мы искали! А что в итоге?
– Не нравится моя жизнь?! – подпрыгнул Илья на ноги. – Да и пожалуйста! Я вас не звал в неё! Это мой друг! Мой, понятно?! Такой же не идеальный, как я сам! Моё дело, с кем дружить! А вы.… Да пошли вы… оба – выдохнув, он вытер слёзы, и щёлкнул пальцами.
– Чудно! – хмыкнул Мирослав. – Очередной каприз…. Чего молчишь, радость моя? Нас послали – обернулся он и посмотрел на Еву.
Пытаясь подсчитать пострадавших, Ева едва ли слышала слова сына…. Да и слова Мирослав тоже пролетели мимо. В пространстве, где только недавно кричало от боли всё живое вокруг, теперь воцарилась тишина…. Мысль превратилась в идею, которую Ева непременно решила воплотить.
– Чего задумалась? – подошёл Мирослав ближе.
– Надо вернуть – сползая по стене, Ева продолжала смотреть на труп мужчины. – Вернуть их всех…
– Да сейчас, ага! – схватил Мирослав Еву и поднял на ноги. – Может, мне ещё руку пожать ухажёру твоему новому?
– Он дорог для сына – уставилась Ева умоляющим взглядом в глаза Мирославу. – Илья не простит нам…
– Да плевать я хотел – ухмыльнулся Мирослав. – Не простит? Его право! Я и не пытаюсь строить из себя правильного и хорошего папочку. Я тот, кто я есть, девочка моя…. Кому как не тебе это знать.
– Угу – опустила Ева глаза, и расправила плечи. – Я верну их. Будешь мне мешать?
– Так даже? – прищурил глаза Мирослав. – Тащи обратно, мешать не стану. Отключай свой хаос, он ни к чему…. Сражаться с тобой я не собираюсь.
– Хорошо – кивнула Ева, и шагнула вперёд, растворившись в пространстве.
– Отлично! – ударил Мирослав кулаком в стену. – Сынишка обиделся, любимая выродка спасать пошла! Дела просто лучше некуда! Чтоб тебя, тварь! – подошёл он к трупу мужчины, и, пнув его ногой, щёлкнул пальцами.
***
Ева очень торопилась, вползая в узкую щель, из которой сочился белый свет. Медлить нельзя, она хорошо это понимала. Есть лишь несколько минут, чтобы разум принял душу обратно без особых усилий. А объяснение…. Люди хорошо умеют находить оправдания любому непонятному явлению, поэтому беспокоиться об этом не стоит. Грела мысль о том, что Мирослав оставил путь для исправления. Что бы он там не говорил, но тела оставил не тронутыми. За многолетнюю войну в мире бессмертных, Ева видела, как убивает тьма по-настоящему.… Как даже пепел выгорает, превращаясь в «ничто».