Странные люди, странные места
Шрифт:
Ангельская соседка
Ирина Родионова
В коридоре испуганно тренькнул дверной звонок.
Звук тут же оборвался, разлился по воздуху гаснущим слабым эхом. Карина дернулась, брызнула мыльной водой на пол и разозлилась на саму себя, выдыхая жар из легких. Ты что, дите малое, чтобы бояться непрошеных гостей? Да, муж пока на работе, это Карине удалось улизнуть пораньше, только бы заняться опостылевшими кастрюлями с томатным супом и заветренной в холодильнике колбасой. Да, родители живут у черта на куличках и
Карина бросила мокрую тряпку на стол, покрытый белесыми комками слипшейся муки, и поспешила открыть. Глянула в духовку – внутри томились румяные булочки с корицей, пышные и сладкие.
В дверь ударили кулаком, и стены едва ощутимо дрогнули от напора. Карина поморщилась – это кто там такой настырный?
«Залили, – подумала она, холодея. Лопатки под тонкой домашней футболкой зачесались от мурашек. – Ну точно, залили соседей снизу, а там такая грымза желчная живет, что теперь и проблем не оберешься».
Что может быть хуже потопа?.. Лопнувшая батарея, из которой хлещет крутой кипяток, или прохудившаяся труба – все одна головная боль. Порой Карина просыпалась по ночам от щелканья в чугунных батареях и долго не могла уснуть, прикидывая в уме, во сколько им обойдется ремонт у желчной грымзы. Тем более что соседи, словно упертые дятлы, делали ремонт несколько лет кряду, и если внизу теперь не хоромы с золочеными потолками и вручную расписанными обоями, то Карина явно ничего не смыслила в ремонтах.
Она замешкалась перед дверью, и человек там, в подъезде, еще раз с силой надавил на звонок. Выглянуть на лестничную клетку не было никакой возможности: прежние жильцы выкрасили деревянную дверь коричневым глянцем, заодно от усердия замазав и глазок, и теперь тот слепо таращился на Карину, как будто просил не открывать.
В дверь забарабанили уже двумя кулаками. Карина съежилась и распахнула ее настежь.
Тут же облегченно выдохнула – никаких желчных теток с нижнего этажа, никаких гигантских трат на чужие погубленные ремонты. Перед Кариной стояла женщина в непривычно теплом для жаркого лета вязаном свитере. Тусклые реденькие волосы, зачесанные ободком, большая волосатая родинка под крючковатым носом, а в руках – потертая трость с металлическим отливом. Незнакомка улыбалась во все зубы, и что-то жуткое было в этом оскале.
Женщина молчала.
– Здравствуйте?.. – натянуто улыбнулась Карина.
– Ой, милая, прости, рада тебя увидеть, познакомиться… Ну и красавица же ты, как хороша! Я соседка ваша новая, справа теперь живу, Ольга. Давай задружимся хоть. – Ольга проворно схватила Карину за ладонь и затрясла с таким усердием, будто хотела оторвать.
Карина попятилась обратно в квартиру.
– Да ты не боись, мы теперь много общаться будем, я от вас никуда до самой смерти не денусь. Давай-давай, поцелую, как родная будешь мне… – И, приподнявшись на цыпочки, балансируя с тростью в руках, Ольга влажно расцеловала Карину в обе щеки.
Та, кажется,
Ладонь в чужом захвате одеревенела, глаз задергался. Карина сделала еще один слабый шажок назад, не понимая, что происходит.
– Хороший у вас райончик, удобный, светлый. Правда, пьяниц многовато, то и дело алкаши по лавочкам валяются, как груши перезрелые… Груши, кстати, любишь?
Карина молчала, уставившись на Ольгу. Та благодушно махнула рукой:
– Ладно, потом еще расскажешь, столько времени теперь у нас. Я посмотрю, как живете, ага?
И, не дожидаясь согласия, Ольга прошмыгнула в прихожую. Палочка ее выстукивала по полу гимн Карининому сумасшествию, а сама Карина бледной тенью шла за соседкой, приглядывая, чтобы та ничего не стащила между делом.
Маленькая и верткая, припадающая на палочку, Ольга бегала с такой проворностью, что Карина едва поспевала за ней. Даже больная нога не была помехой – соседкино лицо то и дело морщилось от боли, будто бы шло волной, но Ольга все равно упрямо носилась по комнатам. Язык у Карины будто примерз к небу, и что бы она ни силилась сказать, ничего не выходило – она ползла следом, но не могла и рта раскрыть.
По лбу потекла капелька пота: июльский зной, работающая на полную мощность духовка и Ольга, заполонившая собой всю квартиру, заставляли Карину болезненно морщиться и горбиться плечами. Ольга же, ничуть не смущаясь молчаливой и мрачной хозяйки, осматривала дом: она низко-низко склонилась к плинтусу, провела по нему пальцем и скривилась, заметив пыль.
– Непорядок, грязи быть не должно. Понимаю, тут завод цементный неподалеку. Пылит, гадина, да и экология ни к черту, но почаще уборочку влажную, почаще…
Карина кивнула и застыла. Это что же, она с этой сумасшедшей соглашается? По щекам растеклись горячие пятна, стыдом закололо глаза. Ну да, не успела прибраться. Только сегодня с работой удалось разобраться пораньше, а обычно-то…
Ненормальная! Давай, оправдывайся в собственной голове, подбирай нужные аргументы. А лучше выгони эту психованную из своей квартиры, будет она еще и порядки свои тут наводить!
– Вы меня простите, конечно… – начала Карина, едва ворочая неслушающимся языком, но Ольга перебила:
– Ты не извиняйся, не извиняйся! Я на тебя никаких обид пока не держу… О, трешка целая! Три комнаты – это раздолье. Удобно, ничего не скажешь… Там спальня ваша, да? А вот тут детская будет?
В комнате сладковато запахло гнилью, и Карина принюхалась – от новой соседки так несет?
– А вам не кажется…
Злость ширилась в груди. Беспомощность чуть схлынула, в голове прояснилось, и Карина выросла перед Ольгой, уперев руки в бока.
– Когда кажется, то креститься надо, – заявила соседка, потрепала Карину по щеке и, обогнув ее, проскользнула в детскую. Подошла к окну, коснулась пальцами невесомого тюля, напоминающего белоснежную фату, оглядела обои с легкомысленными совятами на ветках и обшарила пустые углы.