Странные люди, странные места
Шрифт:
– Вы купили квартиру или снимаете? – спросила Карина, нервно распутывая штанины мужских брюк.
– Снимаю, откуда деньги-то у меня? Седьмую квартиру уже меняю за полгода, устала – жуть. Хорошо, хоть вещей немного.
– А зачем тогда переезжаете постоянно?
Ольга ухмыльнулась, ущипнула герань за тонкий листок.
– С соседями не везло, непутевые все какие-то.
– Так вам же не с соседями жить…
Ольга захохотала. Запрокинула голову, загоготала противно, тягуче. Карина покосилась на нее, цепляя очередную прищепку.
– Не так?
– Эх, милая, если б ты знала только… Но вы мне нравитесь. Пока. Я еще на ужин забегу как-нибудь, попробую, пахнет от вас всегда вкусно. Любишь готовить?
– Люблю. Только времени не всегда хватает.
– Это зря. На семью – а на детей особенно! – время должно находиться.
Карина смолчала, поджав губы. Искоса глянула на соседку: что у той сегодня с носом? И остолбенела, замерла с мокрым полотенцем в руках. Нос опять изменился – курносый, с большими черными ноздрями, весь в веснушках. А еще глаза… Разве они были такими бесцветными, полупрозрачными? Карине вообще показалось в первый раз, что они карие, с рыжеватыми теплыми прожилками.
Что-то с этой соседкой определенно было не так.
Ольга тем временем опасно высунулась из окна, будто хотела вывалиться на улицу:
– А белье-то нижнее зачем на балконе вывешиваешь, чтобы все соседи смотрели?
– Не хватает у меня места в ванной, – глухо буркнула Карина.
– Все равно не дело. Потом шушукаться будут, дразнить… Батюшки, это что за панталоны еще? Ну-ка, ну-ка, покажи. Да покажи ты! Бо-оже… Даже у меня таких нет. Парашюты, еще и кружево потемнело. Это ты при муже в таких ходишь?
– А вам не кажется, что это мне решать, в чем перед мужем ходить? – Карине неосторожными словами насквозь прожгло язык, и она замолчала.
Ольга махнула рукой:
– Ты не хами, не надо этого! Я ж о тебе забочусь. Мужику красота нужна, элегантность… Смотри, уйдет к той, у кого бельишко-то покрасивее.
Карина вспыхнула, отвернулась. Скомкала в руках «парашюты», так яро ненавидимые Ольгой, и выплюнула ей в лицо:
– Если вы такая умная, чего ж одна живете-то?..
И, не дослушав, захлопнула окно. Влажные вещи неприятно холодили руки, в груди гулко стучало злобой. Карина не услышала, как Ольга, замявшись, ответила едва слышно:
– Умер муж у меня. Да и мне недолго уже осталось, милая…
Ольга даже не посмотрела в глазок и не спросила «кто пришел» – просто распахнула железную дверь и заулыбалась так сыто и довольно, словно выиграла в лотерею.
Карина виновато мялась у нее на пороге. Последние два дня они с Ольгой не общались, и Карина не раз чутко прислушивалась к звукам из соседней квартиры. Под ребрами то и дело чесалось, давило. Не выдержав, сегодня утром Карина сбегала в магазин и пришла мириться.
– Вы это… – пробормотала она, не глядя на Ольгу. – Простите, что я так грубо…
– Боже, милая, да я вообще не злопамятная, брось! Хочешь, чаем напою?
– Нет-нет, мне бежать надо. Я вот… Принесла.
Она торопливо сунула Ольге целлофановый пакет. Та покрутила его в руках, улыбнулась с теплотой – впервые в ее улыбке скользнули искренность и свет. Карина пригляделась.
Теперь дело было даже не в носе. Все лицо Ольги – каждая черточка, каждая морщинка! – казалось совершенно другим. Карина начала подумывать, не сошла ли она с ума, но затолкала эти мысли поглубже, не слушая слабые доводы разума.
– Это что, огурцы? – спросила соседка, разглядывая пакет.
– Ну да. Я сначала торт хотела купить, а вдруг вам сладкое нельзя… Да и рыбу копченую можете не любить… А потом вспомнила, что вы огурчики солить хотели. Если не надо, я схожу и нового куплю, скажите только чего…
– Нет, не надо. Спасибо, Кариночка. Уважила старуху.
– Да какая вы старуха, – слабо запротестовала Карина, отступая назад. – Вам до старости еще жить да жить.
– Твои бы слова… А там, в пакете, что?
Карина оглянулась – к двери своей квартиры она прислонила большой черный пакет, туго набитый продуктами. Пожала плечами равнодушно:
– Еды купила для ужина.
– Дай посмотрю, а? – И, как обычно, не дожидаясь разрешения, соседка босиком подошла к пакету, а потом и вовсе засунула внутрь свой длинный нос. Палочка в ее руке дрожала, длинная юбка стелилась по бетонному полу.
Карина не шевелилась. Да уж… И на что она рассчитывала?
– Так, молочка, фрукты, это хорошо… А вот это, – она подняла пивной напиток с лаймовым вкусом, – ты брось, тебе еще детей рожать. Гадость несусветная. На печенье тоже не налегай, раздобреешь…
– Я поняла, спасибо. – Карина протиснулась к соседке и схватила пакет за ручки, но Ольга вцепилась ей в ладонь:
– Да погоди ты, я досмотрю. О, какие помидоры сочные, свеженькие… С огорода?
– Наверное. У старушек купила, на остановке.
– Отлично, просто отлично. Я возьму немного?
Карина ответила соседке долгим взглядом.
Молчание затягивалось, тишина стояла гробовая. Ольга торопливо развязывала целлофановый пакет свободной рукой.
– Не получается, – в конце концов сдалась она. – На, развяжи.
Карина развязала, чудом не изорвав пакет в лохмотья.
– Так можно или нет? – еще раз спросила Ольга.
Ну надо же, переспрашивает. Интересно, сколько в ней вообще наглости, где только эти бездны прячутся? Не то чтобы Карине было жалко помидоров, но она хотела приготовить кабачковый торт, а значит, придется снова идти по магазинам…
– Берите, – хрипло ответила Карина, и соседка радостно прижала добычу к груди. В целлофановом пакете осталось всего три помидора.
– Ох и спасибо, милая! Балуешь старуху. Доброе сердце у тебя, хоть и злишься много.