Шрифт:
Лис Теру
СТРАННЫЕ ЛЮДИ
Глава 1
Кит. «Всегда можно уйти»
Асфальт был потрескавшийся, вытертый, размытый дождями и тающим по весне снегом. Точно посреди въезда располагалась глубокая яма, по форме напоминающая Африканский континент, дно которой сейчас устилала серо-белая в крапинку пестрая перина из сухих цветов акации, ржавых сосновых игл и невесть откуда взявшегося здесь тополиного пуха. Дальше, у самых выгоревших на солнце ворот, сваренных из толстых металлических труб,
«Попал».
Кит стоял перед стянутыми ржавой толстой цепью половинками ворот, изображающими поднимающееся из-за горизонта солнце, и вытягивал шею, пытаясь разглядеть за ними, среди сорняков, сосен и полусухих акаций, хоть какое-то свидетельство присутствия здесь человека. Ощущение, что он совершил серьезную ошибку, все крепло и крепло.
«И что теперь?»
Справа и слева гудел сосновый лес. Заливался неслышный в городе соловей. За спиной Кита лежала раскаленная июньским солнцем трасса, а за ней виднелись бренные останки автобусной остановки, возле которой уже целую вечность не тормозили автобусы. Город остался далеко. За чередой поворотов, полосой железной дороги, заправками и автоцентрами.
Сюда он добрался без проблем. Просто повезло. Хмурый грузный дачник, все время вытирающий лицо клетчатым платком, добросил его до поворота на своих стареньких «Жигулях» и только раздраженно отмахнулся, когда Кит спросил, сколько ему должен.
«Обратно?»
Наверное, надо было так и поступить. Развернуться, пойти по обочине в сторону родного плавящегося от жары города, лелея надежду поймать попутку, и раз и навсегда забыть всю эту бредовую затею, которая началась в новом трамвае в час пик, со странного разговора с ничем не примечательным незнакомцем в светлом тонком костюме.
Самый обычный на вид мужчина, лет сорока, стоял как раз напротив него, время от времени бросая на Кита внимательный взгляд и задумчиво улыбаясь. Потом он заговорил. Точнее, губы его зашевелились, и Кит, решив, что его хотят спросить о стоимости проезда или ещё о какой-то важной мелочи, двумя пальцами вытянул из уха капсулу наушника.
В тех словах, что он услышал, не было ничего конкретного, но среди туманных фраз о «некоторых особенностях» и обещаний «помочь справиться» было то, от чего сердце Кита ухнуло в желудок. Незнакомец вскользь упомянул «странные сны».
Увидев, как побледнел собеседник, мужчина назвал ему адрес, а точнее, маршрут, и вышел на первой же остановке, даже не взглянув в его сторону.
Кит обдумывал его слова почти неделю. Раскрытая чужим человеком тайна, само существование которой он нередко отрицал, засела в голове болезненной глубокой занозой. Кит колебался, искал объяснения, а в голову лезли гипнотизеры, черные трансплантологи, торговцы людьми, сектанты, и почему-то Булгаковский Воланд.
И вот, ровно через пять дней, он, как и было сказано, поймал машину на южном кольце города, и, запинаясь, попросил высадить его через несколько десятков километров на убегающей вперед трассе, чувствуя себя полным идиотом. В указанном незнакомцем месте оказались только сосны да заброшенный детский загородный лагерь, некогда принадлежавший, скорее всего, какому-нибудь обанкротившемуся заводу.
«Уезжать? Или нет?»
От постоянного недосыпа мысли были вялыми и неповоротливыми.
Он никак не мог определиться, чего хочет больше. Взгляд Кита снова заскользил по ржавому забору, по сорнякам, по выгоревшим воротам, и вернулся к разрушенным бетонным останкам названия лагеря. Надпись была практически уничтожена. Серое крошево да ржавые обрубки арматуры – все, что осталось от первых букв. И лишь в самом конце еще сохранилось уже бледно-розовое, потрескавшееся и весьма настораживающее «…ец».
Кит фыркнул, отогнав от себя десяток наиболее подходящих вариантов названия для столь живописного местечка, и двинулся на штурм калитки. Сосны настороженно поскрипывали узловатыми ветками ему вслед.
Калитка поддалась первому рывку и припорошила его кроссовки горстью ржавой трухи. Переполошенные ее пронзительным вскриком, сорвались с ближайшего куста перепуганные воробьи. Но стоило шуму их крыльев исчезнуть, как настораживающая тишина, нарушаемая игрой ветра и его собственными шагами, снова опустилась на забытое людьми место. Лагерь с загадочным названием был укутан серой густой паутиной забытья.
«Помощь… Он предлагал помощь. А мне нужна помощь?»
Прямо перед воротами, через каких-то двадцать шагов, располагалась вымощенная плитами небольшая квадратная площадка, сейчас почти затерявшаяся в траве, где в полукольце синих елей высилась на пьедестале статуя горниста. У статуи не хватало головы и руки с горном, но сама поза была уж слишком красноречива. Кит не стал к ней подходить. Тенистая аллейка тянулась справа от площадки вглубь территории, и там, за соснами, акациями и разросшимися кустами барбариса, виднелось двухэтажное здание из посеревшего от времени кирпича, больше всего походившее на спальный или административный корпус. Туда он и направился, минуя выгоревшие на солнце стенды с бледными оптимистическими надписями из серии «Так мы отдыхаем», одноэтажные постройки неизвестного назначения с заколоченными дверями и окнами, заросли декоративных кустарников и разрушенные вазоны с сорняками, среди которых проглядывали героически проросшие цветы. Ему просто надо было куда-то идти.
Шуршащие заплатки из игл, сухих цветов акации и редких абрикосовых цветов устилали все ямки и трещины, и их шелест под подошвами немного успокаивал. Впервые в этом незнакомом, пугающе пустынном месте напряжение покинуло его. Он всегда мог вернуться. Рюкзак с самым необходимым болтался за спиной, в кармане вместе со смятыми купюрами лежал мобильный, который всегда молчал. Но раз уже приехал, чего бы не исследовать округу? По крайней мере, пока он не убедится, что ошибся и местный злой сторож не выставит его за ворота.
«И чем быстрее, тем лучше».
Пели птицы. Так пели, что желание доставать из рюкзака спутанные наушники умерло, не успев оформиться. Воздух, свежий, чистый, пропитанный сосновой смолой, нагонял приятную сонливость, особенно ощутимую после тяжелых ночей.
Ветер скрипел качелями на детской площадке, виднеющейся за соснами слева. Площадка, старая, выгоревшая и проржавевшая, как все здесь, вызывала желание опробовать все ее качели немедленно. Особенно хороши были просторные деревянные «кресла» на высоких турниках. Для малышей они были высоковаты, а вот для таких, как он, в самый раз. Словно созданные для того, чтобы лечь с полной головой музыки, текущей по белым шнуркам наушников, подогнуть ноги и качаться, глядя на небо.