Странные люди
Шрифт:
Он даже остановился, внезапно поняв, что отлично знает, каково это - качаться на таких вот качелях. И что бледно-синяя справа ходит туго, а вот ближайшая, зеленая, даже почти не скрипит. Холодок, вызывающий дрожь, словно прикосновение бесплотного духа, пробежал по спине, оставляя за собой след мурашек, несмотря на знойный день, и Кит стиснул зубы, предчувствуя начало ненавистных «глюков», как он сам их называл. Мощное дежавю, потом холод, потом…
Этого призрака с ледяными ладонями он знал лет с пяти. А может, и раньше, и просто не помнил. Он приносил ему странные сны, которые потом кусочками пазла вплетались в его реальность.
Тогда была, а точнее, будет, ночь. Кит отчетливо понял, что видел эту самую площадку во сне.
Ночь. Не по-летнему холодная и полная озверевшего комарья. В выбоине в центре площадки горит костер, подкормленный иглами и тонкими сухими ветками. Пахнет жареными сосисками, скрипят качели. Зеленая занята, но кто сидит на ней – не разглядеть. Видно только сброшенные на землю стоптанные сандалии с заклепками, утонувшие в пыли и сосновых иглах.
Две тени кружатся за костром в странном медленном танце, копируя движения друг за другом. Лиц не разобрать. Только в один миг мелькает что-то желтое в свете костра и тут же пропадает.
Ветер снова пробежался над лагерем, и Кит вернулся в реальность, в жаркий пахнущий сосновой смолой полдень. Вот только желтое пятно впереди, на детской площадке, не пропало. Кит едва сдержался, чтобы не рвануть туда, но вовремя остановился. Это мог быть подхваченный ветром пакет из-под чипсов или еще какой-то ерунды.
Глава 2
Пакость. «А мне пофиг!»
В двухэтажной громадине лагерного корпуса, холодном при любой погоде, побитом жизнью и старыми обитателями здании с большими пыльными окнами, гулкими коридорами, мумиями мух на подоконниках, царила давящая унылая тишина. Потому что четверо сидящих по разным углам малознакомых людей просто не могли заполнить звуками такое пространство.
Они жили здесь пять дней. Вяло знакомились, шатались по территории, ходили в столовую, скучали, но не уходили. Почему-то. У каждого находились причины, которыми никто не делился. Тут не принято было расспрашивать и лезть в душу.
Их никто не контролировал. Просто потому, что тут не было кому их контролировать. На всей территории – гектаров пять, а то и больше – не было никого, кроме них четверых. Разве что насекомые, птицы да верткие белки, изредка мелькающие в ветвях.
Пакость сидел на ступеньках между вторым и первым этажом, прямо на грязной, вытертой лестнице, и со скуки курил уже вторую сигарету подряд, стряхивая пепел куда-то себе под ноги. Он уже час бесцельно пялился в окно, наблюдая, как треплет ветер крону реликтового тополя, которые тут росли почти на каждом шагу.
Пакость был высоким и костлявым типом не самой располагающей внешности, с большими ладонями, выпирающим кадыком и сутулой спиной. За эти пять дней он уже напрочь забыл, с какими надеждами пришел сюда, и просто проживал день за днем, обещая себе завтра уехать. Но завтра превращалось в сегодня, а он даже не спешил собирать вещи. Потому что было лень. Потому что тут было так тихо. Потому что никто на него не орал и не обвинял ни в чем.
Полупустая помятая пачка валялась рядом с расслабленно вытянутыми ногами, спрятанными в вытертые джинсы. Крошки пепла усеивали пол вокруг него. Курить не хотелось до тошноты, но он курил. Потому что никак не мог придумать другого занятия. Да и нравилось ему это нарушение порядков. Выдыхать клубы сизого табачного дыма там, где раньше это делать строго запрещалось.
Когда внизу послышались чьи-то гулкие тяжелые шаги, он сначала не обратил внимания. Ни Лиса, ни Немо в комнатах не было с самого утра, так что пугаться не следовало. Но когда вошедший, рассеянно потоптавшись в холле под лестницей, где кроме ободранных стендов и пожелтевших рисунков ничего не было, направился к ступенькам, Пакость медленно затушил сигарету о ступеньку. Места были глухие, территория не охранялась. Мало ли кого принесло на огонек…
Однако стоило пришельцу показаться на лестнице, как напряжение отступило. Набыченный коренастый парень в темной футболке, несмотря на жару, и с рюкзаком за спиной, потеряно бредущий по ступенькам, был явно из их племени. Воспаленные от мучительной бессонницы глаза и шесть линий, пересекающих лицо - две от уголков глаз, две от крыльев носа, две - горькие складки губ, придавали ему совершенно изнуренный вид.
– О, да у нас пополнение, походу… - оскалился Пакость, обнажая желтоватые от курева зубы.
– Поздновато тебя принесло…
Новичок остановился, одарив его хмурым напряженным взглядом из-под темных бровей. Он молчал долгих несколько секунд, словно прикидывая, что из себя представляет встреченная преграда. Преграда в свою очередь так же изучающе разглядывала его всего, от старых кроссовок до квадратной нижней челюсти и коротко подстриженных темных волос. Новенький был весь какой-то квадратный. Невысокого роста, но широкоплечий, с короткой шеей.
– Привет, - крайне неохотно нарушил молчание пришелец. Голос у него был глухой и хрипловатый. Сразу видно, тот еще молчун.
– Где тут можно начальство здешнее найти, не знаешь?
– Кого? – хохотнул Пакость, поднимая со ступеньки свою мятую пачку.
– Начальство? Тут лет десять-двадцать уже никого нет… А тебя родители на отдых отправили, да?
Светлые глаза неясного цвета с удовольствием наблюдали, как растерянность заставляет напряженные черты смягчиться, и на секунду, прежде чем нахмуриться, лицо незнакомца становится по-детски беззащитным.
– А ты тогда что здесь делаешь? – с каплей раздражения спросил он.
– Я? – Пакость снова усмехнулся.
– А мне пофигу, есть здесь кто-то или нет. Мне и так хорошо.
– Понятно, - последнее пришелец уже процедил сквозь зубы.
Пакость уже был готов к драке, к перепалке, к конфликту, которым мог бы хоть на минут десять, хоть на двадцать всколыхнуть это серое болото, но вместо этого новичок просто развернулся и поспешил вниз, давая понять, что встретившаяся ему преграда бесполезна. Широкие поспешные шаги выдавали кипящий внутри гнев.
– Эй! – Пакость свесился с перил, но не успел его перехватить. Пальцы только мазнули по рукаву темной футболки.
– Ты чего нервный такой? Да расслабься! Ты ж из наших, небось, пополнение местного цирка уродов? Так располагайся! Вон, места как грязи. Эй!
Голос его эхом разнесся по пустому выложенному серой плиткой холлу. Новичок уже дошел до его середины и только потом обернулся. С двух сторон от него темнели черные норы коридоров пустого первого этажа.
– Что значит из «ваших»? – раздраженно спросил он, пряча руки в карманы темных джинсов.
– Я тебя вообще не знаю!