Странные существа (сборник)
Шрифт:
«Айны – малочисленный народ, ныне обитающий только на севере японского архипелага. По физическому типу сильно отличаются от монголоидов. Существует гипотеза, что айны – один из последних осколков огромной этнической общности, в палеолите заселявшей всю Евразию»
А вот документ из некоего закрытого архива, доступ в который не скажу, кто мне обеспечил.
«Рапорт командира 2-го боевого района ЧОН Воликова командующему ЧОН энской губернии Набиулину от 5 мая 1922 года.
Преследуя недобитые остатки белогвардейского отребья атамана Коршунова, прославленный и непобедимый отряд чоновцев Воликова вышел к паромной переправе, где банда намерена была ускользнуть от мести трудового народа. (Описание боя у переправы опускаю. – Авт.). В тот миг герой-чоновец (фамилия прадеда. – Авт.) углядел на берегу группу баб в количестве двенадцати душ. С десятком своих орлят он окружил банду. На допросе бабье созналось, что они есть паразитки-монахини,
Воликов»
Приложено было к рапорту прошение мещан города N (фамилию опять же не хочу называть) о выдаче им для погребения тела дочери Наталии, пятнадцати лет отроду, бывшей послушницей Преображенского скита. Через весь лист извивалась синюшная резолюция командира Набиулина: «Отказать».
Мне осталось не так уж много, но до самого конца будет истязать меня недоумение: зачем она пощадила? Простила? Не верю, и не потому, что у нежити нет права любить и прощать, это как раз не факт… Просто она не простила. Не для прощения поднялся из пучин монстр более древний и страшный, чем все опереточные дракулы. Словно некие изначальные силы восстали против того, что случилось здесь, на берегу этой великой реки. И не только моя семья должна расплачиваться до седьмого колена. Например, тот прадедов командир, ставший потом известным писателем – наверное, у него тоже есть и дети, и внуки. Не их ли ищет теперь моя невестушка из реки?.. Хрен его знает, я ведь дурак. Каждый вечер, снимая штаны, я с ужасом гляжу на вереницу мелких незаживающих ранок под левым коленом, а потом долго стою перед зеркалом, ищу изменения в своём облике. Вчера мне показалось, что участок кожи на плече как-то загрубел, слегка позеленел и пошел пупырышками… Может быть, в том и состоит её месть – не убить, а сделать таким же монстром? Не знаю, и знать не хочу! Одно знаю точно: от меня неведомая сила пятого поколения не дождется!
Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!
Весной 198… года, несколько дней спустя после того, как тело комсомольского секретаря Энского завода тяжелого машиностроения было найдено в красной комнате здания администрации наколотым на алюминиевую пику переходящего Красного знамени, милиция обнаружила на уединенном окраинном пляже новорожденное дитя. Мальчик был весь мокрый, но совершенно здоровый. На его головке пробивался пушок удивительного зеленого оттенка.
Чтобы юность новая из костей взошла…
Принцесса воронов
Она превосходна! Словно сбитая в полёте меткой пулей большая птица раскинула чёрные крылья на заснеженном берегу замёрзшей реки. Лохмотья драного плаща как растрёпанные перья, ножка в когда-то белом чулке выпрастывается их них, словно птичья лапка. Хорошенькое личико, при жизни дурашливое и довольно бессмысленное, застыв, приобрело черты некоего величия и строгости. Но не мертвенности – словно молодая госпожа прикрыла глаза, задумавшись о чём-то важном. Интересное сопоставление – птица и госпожа. Отличное название для работы: «Принцесса воронов».
Странная игра моих ассоциаций объяснялась просто – чёрные вороны уже несколько минут кружили над берегом, сверхъестественным чутьём установив место добычи. Прекрасно, моя идея начинала работать. Я опустился на корточки перед телом, ещё полчаса назад бывшим деревенской дурочкой, бредущей куда-то по своим бессмысленным делам, а теперь ставшей материалом, из которого художник создаст шедевр.
Да, это будет мой шедевр, я знаю это. Эта натура – именно то, что я предчувствовал и искал с самого начала, когда искусство впервые захватило и понесло меня в своём божественном потоке.
Я опустился на корточки и провёл ладонью по холодному, но ещё пластичному лицу. «Как же её звали? Она же сказала мне», – мелькнула вдруг странная мысль. Какое мне до этого дело? У неё больше нет старого имени, отныне и навсегда, сколько люди будут восхищаться моими творениями, она – Принцесса воронов.
Повернув голову так и эдак – она легко двигалась на сломанной шее – я, наконец, нашёл нужный ракурс. Теперь следовало работать ювелирно и быстро – на февральском морозце моя принцесса быстро коченела. Я достал из саквояжа нессесер с инструментом и открыл его. Сначала глаза. Оттянул пинцетом веко. Глаз, конечно, страдальчески закатился. Ничего, дело поправимое. Придерживая веко, вторым пинцетом аккуратно возвратил глазное яблоко на место. Теперь надо зафиксировать. Заменил пинцет зажимом, достал иглу и шовный материал. Два-три стежка, и веко уже не опустится.
Но глаз тускл, даже на фото будет ясно, что в камеру глядит покойница. А на это у меня есть глицерин. Пара инъекций, и глаз блестящ и жив. Нет неправда – слишком блестит для живого. Но на снимке будет в самый раз, да ещё и ретушь…
Когда я делал первые шаги в искусстве, меня замучил один трёхлетний паршивец, решивший скоропостижно скончаться – несомненно, назло родителям. Те были состоятельными людьми, имевшими возможность оплатить мои услуги – они уже тогда стоили недёшево, я всегда держал марку и не опускался до демпинга. Пусть этим занимаются мои бездарные последователи. В общем, заказ мне был обеспечен. Я сделал всё, как надо: вымыл тушку, нарядил в лучшие одёжки, где надо подкрасил, закрепил в положении верхом на деревянной лошадке. А вот с глазами была беда – никак не хотели походить на живые. Иногда их можно оставить закрытыми, но это был не тот случай. После же глицерина блеск этих неподвижных зенок был поистине сатанинским. Родители, увидев своего сынка, пришли в ужас. Но делать было нечего – я расположил композицию и стал снимать. Родители стояли по бокам лошадки с телом сына с такими скорбными физиономиями, словно и сами вот-вот отдадут концы. Пытаться их развеселить хоть на секунду было зряшным делом. До чего же люди тупы! Я уж было решил, что меня ждёт провал, но после проявки фото вышли совсем неплохими: серьёзные папа с мамой и их туповатый сын с выпученными глазами и удивлённо отвисшей челюстью. Заказчики остались удовлетворены и после похорон повесили большой семейный портрет в гостиной. Правда их семилетний старшенький – он наотрез отказался сниматься с мёртвым братиком – вскоре сошёл с ума: ему всё мерещилось, что братишка выпученными глазами смотрит на него из каждого угла, а по ночам слышал непрестанный скрип раскачиваемой деревянной лошадки. Так что моё искусство и тут оказалось на коне. Прошу прощения за дурной каламбур, хе-хе.
Профаны с отвращением относятся к моей работе, что говорит лишь об их дремучем невежестве. Фактически я исполняю роль доброго волшебника, даже бога, воскрешая для людей их покойников. Глядя на живого-здорового отпрыска на фото, сделанной после смерти дорогого мальчика, они в глубине души уверяются, что на самом деле он жив, просто куда-то спрятался, но скоро придёт и займёт своё место в счастливом доме.
Впрочем, мне на это наплевать – я работаю не для людей, а служу своему искусству. Я с рождения был предназначен для него, а понял это на полях войны, глядя на тысячи человеческих тел, растерзанных самым причудливым образом. Недоучившийся хирург, я с восхищением разглядывал похожие на фантастические цветы раны, в своих мечтах оживляя этих мертвецов, заставляя ходить, маршировать, кружиться в танце, беззаботно демонстрируя влажные глянцевые внутренности и оголённые кости. Эти фантазии доставляли мне неизъяснимое наслаждение и в то же время томление от невозможности воплотить их в жизнь.
Лишь после войны, познакомившись с магией фотографии, я понял, что следует делать. Мой первый опыт был скромен, но принёс первый триумф. У соседей умерла от пневмонии дочка. Конечно, они расстроились, но проблема заключалась ещё в том, что обожавшая девчонку бабушка, жившая за городом, требовала непременно прислать ей фото любимицы – сама старуха с трудом передвигалась и лично прибыть потетешкаться с внучкой не могла.
Я тогда только взялся за фотографию и, как восторженный энтузиаст, не выпускал из рук камеру, запечатлевая всё подряд. Кому из родителей девчонки пришла в голову идея, перевернувшая всю мою жизнь, не знаю, но они обратились ко мне. Знак свыше, не иначе. Я сразу согласился сделать фото для старушки. Обработал, как надо, тельце, положил его среди любимых игрушек. Глаза оставил закрытыми – просто девочка утомилась, играя, и задремала. Я очень старался, и вышло отлично, до сих пор горжусь той работой. Бабуся, говорят, была в восторге. Правда, вышел забавный казус: старая дама так воодушевилась лицезрением внучки, что почувствовала прилив сил, заказала авто и пустилась в путь, дабы лично увидеть любимицу. Свалившись, как снег на голову, она радостно проследовала в парадный зал дома, где в заваленном цветами гробу покоилась её внученька. Разумеется, старушку на месте хватил удар, от которого она через сутки, не приходя в сознание, скончалась. Так что в наказание за обман несчастной парочке пришлось устраивать двое похорон.
Позже я заметил, что такие неудачи частенько случались с моими клиентами. Достаточно вспомнить тех восьмилетних двойняшек. Одна умерла, и родители решили попросить модного фотографа (газетчики к тому времени уже окрестили меня Фотограф Смерти, и мне это льстило) запечатлеть их вдвоём. Я сразу нашёл решение: обе будут как живые, но с полуприкрытыми глазами – трогательное зрелище спящих вместе сестричек. Снимок вышел весьма недурно, родители лили над ним ручьи слёз, только живая сестра как-то подавленно молчала. Она умерла через два месяца от той же болезни, что и первая. Родители – экая неблагодарность – на сей раз меня не позвали. А я бы так снял её… Возможно, получился бы диптих. Как я страдаю от людской глупости!