Странствие Сенора
Шрифт:
Сенор снова ждал появления тусклого пульсирующего свечения, которое позволило бы ему покинуть это жуткое место, но в отличие от Монаха ему требовалось слишком много времени, чтобы сосредоточиться.
Времени ему не дали. Человек на троне отдал приказ, не произнеся ни слова и не сделав ни единого движения. Может быть, глонги воспринимали какие-то извращенные отражения своего хозяина. Сам Холодный Затылок улавливал только его всепоглощающую ненависть.
Несколько воинов, только что восставших из могилы, окружили Сенора, и он опять увидел лиловые раздувшиеся лица, лишенные глаз. Однако
Казалось совершенно бессмысленным сражаться голыми руками с теми, кто был уже мертв, а тем более с их закованным в сталь хозяином. Глонги не чувствовали боли, и удары придворного Башни не наносили им видимого вреда. Он недолго продержался в их смрадном кольце…
Сенор пытался кулаками и сапогами проложить себе путь к бегству, едва не теряя сознание от одного только запаха разложения. Но распухшие пальцы уже впились в его тело, которое становилось все тяжелее и тяжелее, как будто наливалось свинцом…
Последнее, что он чувствовал, были жестокие удары по голове, и после каждого из этих ударов от рук глонгов, избивавших его, с омерзительным хлюпающим звуком отделялись куски плоти.
Последнее, что он слышал, был голос хозяина трупов, глухо звучавший из-под железной маски. Голос монотонно и назойливо твердил об одном и том же: о непобедимой армии мертвецов, кошмарных пытках, мести и свежем мясе, которое любят глонги…
Глава двадцать первая
Съеденный заживо
Его волокли спиной вперед по коридору, прорытому под землей. Единственным источником света были тела мертвецов. Земля искрилась каплями влаги там, где проходили глонги с их фосфоресцирующей разлагающейся плотью. Впереди и позади нора оставалась непроницаемо темной.
Тело герцога нестерпимо болело после побоев. Он чувствовал себя настолько плохо, что без посторонней помощи не смог бы сделать ни шагу. У него не осталось связных мыслей – только обрывочные полубредовые образы, в которых действительность сливалась с кошмаром. Его бессильно повисшая голова дергалась при каждом рывке, а перед глазами были только колеблющиеся стены и доспехи мертвецов, с которых осыпалась земля. В конце концов Сенор закрыл распухшие веки и открыл их, когда его бросили на землю, а тошнотворный запах внезапно усилился.
Вокруг него толпились глонги. Теперь среди них появились женщины и те несчастные, которые умерли детьми. Мужчины были без оружия. Мертвецы с лиловыми лицами собирались возле герцога, словно стая больных животных, еще более страшных оттого, что они передвигались на двух ногах. Сзади напирали другие. Их оказалось слишком много, и все хотели приблизиться к поверженному, но еще живому человеку. Сквозь кровавый туман, застилавший глаза, Сенор видел жирные тела червей, переливающиеся в глазницах, и коричневые зубы, торчавшие из обнаженных десен.
Он вспомнил о том, что имя Йерда, произнесенное во время схватки в лесу, остановило глонгов, и пытался снова заговорить с ними. Его бессильный шепот тонул в однообразном низком вое, который издавали мужчины, жалобных стонах женщин и визгливых криках детей.
Герцог лежал на какой-то насыпи, доходившей глонгам до пояса, и, корчась от омерзения, все глубже вжимался спиной
Постепенно до него дошло, что мертвецы совершают какой-то ритуал; возможно, поклоняются живому существу или молятся неведомым богам. Но скорее всего (и Сенор с ужасом осознал это) они готовили жертвоприношение.
В прошлом, казавшемся нереальным, он уже пережил нечто подобное внутри Мерцающего Саркофага, хранителем которого был четверорукий Гет-Забалла, – но то случилось в каком-то полусне и было похоже на порождение воспаленного мозга, а сейчас бессилие, ужас и боль становились ужасающе реальными.
Глонги склонились над ним, и его сотрясла рвота. Желудок был пуст; Сенор ощутил только привкус желчи во рту.
Лица, приблизившиеся к нему, выглядели гораздо отвратительнее, чем рыла прокаженных. Сенор похолодел от кошмарного предчувствия пытки, которая еще только ожидала его. Он понял, ЧТО именно глонги хотят с ним сделать… Они молились не чужим богам, а ему, герцогу Йерду, – и одновременно собирались отведать его плоти.
Он дернулся из последних сил, пытаясь подняться, но глонги крепко держали его руки и ноги, навалившись на них своими телами, а чьи-то влажные, покрытые слизью и гнилью пальцы вдобавок вцепились ему в горло, прижимая голову к земле.
Он захрипел от удушья и почти потерял сознание. Тысячи мельчайших игл вонзились в его сердце, и оно едва не разорвалось. Потом ему изменила даже воля к жизни, и он остался лежать, судорожно вздрагивая. Его губы были прокушены до крови.
Глонги, стоявшие ближе всех к герцогу, опустились на колени, и за их головами появился следующий ряд мертвецов, тупо и беспорядочно топтавшихся на месте. Они по-прежнему были похожи на пораженных неведомой болезнью и нетерпеливых тварей, пока не добравшихся до кормушки…
А потом одно из этих смердящих созданий вонзило зубы в руку распростертой жертвы чуть повыше локтя, и даже боль, хлестнувшая по нервам, не избавила герцога от ужасной участи – видеть, как мертвецы едят его собственную плоть.
Зубы трупов крошились и выламывались из полусгнивших десен, но они с безразличным упорством продолжали свою мрачную трапезу…
Сенор даже не мог кричать. Единственное, чего желала каждая клетка его тела, каждый стонущий нерв, – это мгновенной смерти, избавляющей от адских пыток. Но герцог долго оставался в сознании. Глонги отрывали от него куски мяса; спустя несколько мгновений из ран проступала кровь. Его конечности были залиты ею, а мертвецы, получившие свое, отползали в сторону с добычей в зубах. Их место занимали другие – с гулом, стонами, воем…
Кровавый кошмар казался бесконечным… В какой-то момент Сенор увидел обнажившиеся кости своего скелета, которые ослепительно белели на фоне багрового и черного… Глонги толпились у тела злосчастного герцога в ожидании чудовищного причащения…
А потом их стало слишком много. На лицо Йерда упала тень, и он задохнулся от чудовищной ласки – одна из женщин принялась слизывать своим полуистлевшим языком кровь с его прокушенных губ…
Наконец высшая сила сжалилась над ним. Уже проваливаясь во мрак беспамятства, он услышал нарастающий свист, и на него дохнуло леденящим ветром, который гнали гигантские черные крылья.