Странствия Властимира
Шрифт:
Властимир стоял над сундуком, на крышке которого ждал их заветный ларец. Одной рукой князь чуть придерживал его, словно опасался, что он исчезнет после того, как завянет Не-чуй-трава. Он ждал прихода друзей.
Подбежав, Буян радостно тряхнул его за плечи.
— Ты это сделал, друже! Сделал! — радовался он. — Где он, покажи!
Князь готовно отстранился, все еще касаясь ларца рукой.
— Трава указала мне на него, — объяснил он, почуяв неловкое молчание гусляра.
Тот с недоверием осматривал
— Он самый. По-иному такая вещь и не должна выглядеть — иначе слишком многие на внешнее обращать внимание будут, а о его содержимом и вовсе думать не станут. Я сам о нем только слышал, а теперь увидел. — Он попробовал поднять ларец и довольно молвил: — Верно — он… Ну, забирайте его, да поскорее!
Гусляр готово обхватил ларец руками, но едва смог оторвать от крышки сундука. Сделав шага два, он почти уронил его, отдуваясь.
— Больно тяжеленек, — пожаловался он. — Эдак мы дела не сделаем!
— Мне позволь, — окликнул его Властимир. — Я сыскал его как-никак!
Волшебник под руку подвел его к ларцу.
На сей раз он показался князю едва ли не в половину легче прежнего, и Властимир подумал, что ларец и его содержимое смирились с похищением.
Они дошли уже до входа, когда вернулись волки. Оба оборотня виляли хвостами и повизгивали. Морины с ними не было.
— Вы, часом, не сожрали ее там? — беспокойно молвил Буян.
— Что мы, звери, что ли? — важно отозвался волк-Синдбад, — Попугали немного да загнали в соседнюю пещеру — пусть посидит там и подумает…
Вильнув хвостами, они убежали вперед — до рассвета оставались всего минуты.
Час спустя путешественники последний раз попользовались гостеприимством замка и его владельца. Сбросившие наконец волчьи шкуры Гаральд и Синдбад налегали на угощение так, словно не ели несколько дней. За время беседы они ни разу не вступили в разговор и даже не замечали, о чем говорят остальные.
Буян по-хозяйски сидел на ларце из негной-дерева, время от времени поглаживая его бок. Волшебник давал последние напутствия.
— Обратный путь может быть для вас опасен, — говорил он. — Морина когда-то была возлюбленной Кощея, но он ее бросил, потому что ей подвластна смерть, а он хотел жить вечно. Кощей знает, что он не бессмертен, — ведь он стареет, потому и оттягивает свой конец правдами и неправдами. Уничтожить смерть его нельзя, выпустить на волю — тоже. Следует вам избавиться от нее, и поскорее. А не то Морина найдет способ передать Кощею, что вы ею владеете, — тогда вам не жить…
— Мы должны отдать Кощею его смерть, — сурово отмолвил Буян. — И мы это сделаем…
— Но почему? — ахнул волшебник. — Что вас заставляет так рисковать? Вы даже
Буян упрямо покачал головой.
— Мы должны, — сказал он. — Мы слово давали, а славянское слово всех прочих крепче. Иначе Кощей не снимет заклятья с двух наших спутников, и Властимир не вернет себе глаза. Мы должны так поступить…
Волшебник искоса смерил гусляра взглядом и обреченно кивнул, не желая продолжать спор.
— А что вы сделаете с Мориной? — вдруг спросил Мечислав и тут же покраснел, смущенный.
Старик молодо улыбнулся.
— Не беспокойся, я не убью ее, хоть она того заслуживает. Я выпущу ее из подземелья завтра к вечеру. Вреда особого ей это не причинит, но она замерзнет и проголодается, а то и другое смиряет нрав.
— Вы хотите… — просиял юноша.
— Я попробую ее приручить, и, надеюсь, скоро мы найдем с нею общий язык.
— Вы не устояли перед ее красотой, — понимающе молвил Буян.
— А что делать? Она красива, а я одинок… Но на сей раз я буду осторожен, и ничего подобного — ни с деревьями, ни с подвалами — не повторится. Клянусь вам!
Услышав про деревья, Рюрик встрепенулся.
— Мой господин, а с ними что? — заговорил он. — Там мой отец, а Морина… Они так и останутся деревьями?'
Волшебник улыбнулся и отечески потрепал юношу по плечу.
— Успокойся, — сказал он, — я уже снял заклятье. Если твой отец там, ты его увидишь сегодня же.
— Правда? — Рюрик вскочил. — Тогда я еду. Немедленно! Он бросился к выходу. Пришлось и остальным собираться в дорогу.
Абу-зьяны распахнули ворота и присели на корточки в проеме, провожая путников блестящими глазами. Волшебник вышел проводить всадников, но не пошел дальше берега озера, а остался стоять, глядя им вслед, пока они не скрылись в роще на склоне холма.
Еще издалека они услыхали перестук топоров и голоса. На вершине холма, где путешественники вчера разбивали лагерь, кто-то рубил деревья. Прямо на глазах подъезжающих всадников самое высокое дерево дрогнуло, жалобно вскрикнуло и стало заваливаться набок.
Увидев это, Рюрик закричал и поскакал в сторону лесорубов, отчаянно крича:
— Остановитесь! Прекратите! Там мой отец!
Юноша мог попасть под падающее дерево или убить лесоруба, а потому остальные не стали медлить и бросились вдогонку. Вихрем всадники влетели на холм — и осадили коней.
Около десятка норманнов и двое темнокожих моряков, явно из соотечественников Синдбада, валили лес. Еще несколько очищали поваленные деревья от ветвей и коры, складывая у рощицы миртов небольшой приземистый погребальный костер. Три тела, завернутые в парусину, ожидали окончания работ.