Страшнее смерти
Шрифт:
– Я уже не боюсь умереть, дед. Я уже умер. Я уже мертвец.
– Не-е-е-е-т! – зачавкало ехидным смехом существо, – Так просто тебе не отделаться, цыпа. Тебя ждёт то, что страшнее смерти!
Вылетела вперёд костлявая лапа. Скрюченные узловатые пальцы сжали горло. Он не сопротивлялся. Он знал, что обречён. Ледяные пальцы давили, давили… В голове помутилось. В глазах посерело. Наступило Ничто.
Бом! Бом! Бом! Пробили часы, возвещая, что роковой Час Быка, на время покинул этот клочок Земли. Но ему уже не было дано услышать этот бой…
* * *
«Кирюша!
Он открыл глаза и увидел над собою испуганное лицо матери.
– Что ты здесь делаешь? На полу!
– Я… я… Не знаю.
– Ты пил? – лицо матери стало строгим.
Он отрицательно покачал головой.
– А это что такое? – мать указала рукою на пол. – Ты в луже лежишь! Ты что, описался?
– М-м-м…
– Почему ты спал здесь, на полу, в дедовой спальне? Ты никогда не любил эту комнату!
– Я… Просто, я…
– Кирюша, что с тобой? Ты что-то употребляешь? Наркотики? – лицо матери снова стало испуганным.
– Да ничего я не употребляю, мама! – он резко стал на ноги. – Душно было ночью, а здесь прохладнее. Поэтому зашёл сюда, лёг на пол, да и заснул. Всё.
– Уже первый час, ты знаешь об этом? Скоро люди придут, квартиру смотреть. Ты же сам вызвался убраться, забыл? Я ж на тебя понадеялась. А тут и конь не валялся!
– Ну, прости! Заснул.
– Недотёпа! Бездельник! Врун! Начинающий алкоголик!
– Да, я такой.
– Постой, а что это у тебя на шее?
Он метнулся в зал, к трюмо, к зеркалу. На тонкой белой коже, по обеим сторонам, выдающегося вперёд клюва кадыка, алели два неровных, багрово-красных пятна. Повинуясь какому-то смутному и муторному чувству, он поднёс к близоруким глазам правую ладонь. Средний палец распух, и болел всеми своими тремя суставами.
Из личного сообщения от Чёрного Блогера. 25 июля в 13.42
«И если Оно не убьёт тебя этой ночью, то заронит в тебя семя своё. И это семя, будет взрастать в тебе. А как взрастёт, либо возвысит тебя до небес, либо ввергнет в бездны такие, в коих мёртвым завидовать станешь ты…»
Мог ли он знать тогда, стоя перед зеркалом у старого трюмо, только что переживший самую невероятную и ужасную ночь в своей жизни, что ночь эта станет всего лишь началом?..
Часть I Месть
Глава 1 Лузеры
«Жили были два лузера – Хмырь и Ботан…»
Из сказки Мориарти, сочинённой ко дню рождения Ботана
Ужасно быть уродом. Особенно, если ты не всамделишный урод, а лишь таким кажешься. Если же всамделишный, то оно даже лучше – не так обидно, тем более, что к этому привыкаешь.
Пыльным июльским вечером по городу брёл сутулый и тщедушный молодой человек, в мятой футболке и очках, как у Гарри Потера. Магазины и забегаловки зажигали первые вывески, трещины асфальта ставили ему подножки, а манекены из витрин глумливо смеялись вслед. Разумеется, козни трещин и презрение манекенов – лишь призраки воображения, но надсадный кашель, приступы которого сотрясали молодого человека, был очень даже реален. Чёртова аллергия! «Предастма», как сказал врач. Всё это из-за проклятого смога. А смог, из-за того, что в этом капризном городе, уже неделю – ни ветерка.
Здесь всегда так – никогда не угадаешь погоду. Будто заколдовал её кто. Нынешний январь, был как кисель – слякотный, и гриппозно-тёплый. Зато в марте ударили такие морозы, что трещали деревья. Весь июнь ныли ветра – противные, пронизывающие, прямо ноябрьские. В начале июля зарядили ливни. Кто-то мог бы назвать их тропическими, если бы они не были такими холодными. Теперь же жахнула одуряющая жара, и этот невыносимый полный штиль…
У тротуара припарковалась серебряная «Тойота». Из неё вышли две высокие длинноногие девицы в коротких юбках, и поцокав каблучками по мостовой, скрылись за дверью заведения с надписью: «Салон Клеопатра».
Молодой человек украдкой посмотрел им вслед, закусил тонкую губу, и печально вздохнул.
«Тинкербелл! Тинкербелл!» – заверещал мобильник.
– Алло!
– Клиф, это ты?
– Кто ж ещё?!
– Ты где?
– Иду.
– Шевелись, давай!
Молодой человек засунул мобильник в карман, но шевелиться быстрее не стал.
Молодого человека звали Клиф. То есть, конечно, не Клиф, а Кирилл. Но Кириллом молодого человека никто не называл.
Для родителей он был Кирюшей.
Для знакомых и друзей, которых у него, практически не имелось, он был Клифом.
Но молодой человек прекрасно знал, что все ровесники, за глаза кличут его только так – Ботан.
Прозвище того, кто только что позвонил по телефону, было ничем не лучше – Хмырь. Правда, при личном общении, Хмыря чаще называли – Вольт. В паспорте же его, в графе «имя» стояло респектабельное –«Вольдемар».
Вольт уже почти двадцать минут сидел в углу дешёвого бара, с вкусным названием «Жаренный Гусь», досасывая вторую кружку «Балтики 7». «Жареный Гусь» – всего лишь второсортная пивнушка на углу квартала, и никаким жаренным гусем здесь отродясь не пахло. И бывал здесь Вольт вовсе не благодаря более чем демократичным ценам на пенный напиток – даже они казались для его студенческого кошелька грабительскими. А бывал он здесь из-за хорошенькой официанточки Люси. Он бы и сейчас шпионски пялился на её сочную задницу. Он бы закусывал при этом, как Ботан, губу, если бы имел такую привычку. Он бы так же печально вздыхал, понимая, что никогда не наберётся смелости заговорить с ней. Но нынешним вечером с ним что-то происходило. Он не замечал сегодня ни Люси, ни её задницы, а его обычно тусклые глаза горели, словно у чёрта. Он нетерпеливо ёрзал на сидении затёртого стула.
«Ботан! Где же ты, тормозила?».
Клиф и Вольт – друзья с детства. Друзья со школы. Друзья, по несчастью.
Какому идиоту пришло в голову, организовать социальные (читай бесплатные) места в элитной школе? По велению какой чёрной кармы отцу Кирилла вздумалось переехать сюда из старой дедовой квартиры с высокими потолками? Здесь стояли хрущёвки. Через дорогу – скверик. А за ним хоромы крутых и могучих. Бандитов в погонах и без, верховных чиновников, холёных банкиров, виртуозов взяток, владельцев телеканалов и прочих «хозяев заводов, газет, пароходов». Хозяев жизни. Местный аналог Рублёвки, младший её брат-близнец. И эта распроклятая школа.