Страшные сказки на ночь
Шрифт:
— Каким, интересно, образом? — спросила я.
— А вот увидишь — хитро ответил ушлый домовой и опять пропал, видать, пошел досыпать в сумку.
— Н-да, Цветочек, — задумчиво глядя на меня, сказала Vetka — хотела бы сказать че-нить ехидное, подходящее случаю. Но с тобой ведь фиг угадаешь, мало ли куда твоя кривая везуха выведет. Так что, смолчу, на этот раз.
— Надо же, думала и не доживу до такого дня — вместо подруги сказать что-то ехидное потянуло меня.
— Ээээ, ты давай не нарывайся, а то я быстро тычинки твои повыдергиваю — то ли в шутку, то ли всерьез сообщила Vetka.
Я предпочла сделать вид, что не услышала. Мы быстро поглотали свои бутерброды с гарниром и бодрым шагом пошли по тропинке.
И чем дальше мы углублялись в чащу, тем больше я понимала, что Мертвым этот лес назван не зря. Ветер не колыхал верхушки сосен, не было слышно жужжание комаров, не стрекотали кузнечики, не пели птицы. На много-много метров вокруг просто мертвая тишина. Vetka наступила ботинком на сухую палку, которая с хрустом треснула так громко, что я подскочила и чуть не заорала. В этой звенящей тишине даже малейший шум звучал, как выстрел из пушки.
К поляне и огромной ёлке мы пришли довольно быстро.
— Уважаемый леший, проявите милость, выйдите поговорить — громко попросила я у… дерева.
Само собой, в ответ получила многозначительную… тишину.
— У нас послание от водяного, хотелось бы лично передать — повторила я попытку.
И снова никакой реакции.
Справа от меня зашевелилась Vetka. Я оглянулась — она прошла трансформацию и смотрела на меня с роста больше двух метров, как на букашку.
— Если гора не идет к Магомету… — выдала очередную цитату напарница и, пожав плечами, с разбегу ударилась в ствол ёлки.
Откуда-то сверху на нее посыпались сухие иголки и шишки. Vetka разогналась еще раз и опять изо всей силы ударилась плечом о ствол. Не пойму, она что, свалить дерево хочет?
Когда напарница ударилась в третий раз, неожиданно со всех сторон раздался скрип. Порыв ветра, и мы с ней обмотанные как куколки гусениц, весим гирляндой вверх ногами, на той самой ёлке, которую Vetka пыталась свалить. Здравствуй, попа — Новый год.
Что-то явно пошло не так…
И вот висим мы все такие красивые на елке, а к нам из лесу выходит леший. Думаете это такой сухонький старичок, с палочкой вместо носа? Не в нашей сказке.
Медленно, поскрипывая огромными корнями, к нам приближается дуб. На его стволе ясно можно было рассмотреть угрюмое лицо со сдвинутыми бровями и недовольно поджатым ртом. Кажется, нас сейчас отстегают лозиной… если повезет так легко отделаться.
— Вы зачем пришли, охальницы? Кто вас сюда звал? Сразу было непонятно, что вам тут не рады?
О, он хотя бы говорит, можно попробовать договориться.
— Уважаемый леший, простите нас, молодых, неразумных — начала я, но закончить мне не дали.
— Я что, слово тебе дал? Говорить разрешил?
Упс, как-то мало это похоже на переговоры.
— Вот и оставлю вас тут висеть, лесным зверям как угощение, а мне на потеху.
Ты смотри, кровожадный какой!
С этими словами он просто разворачивается на этих своих ногах-корнях и уходит!
— Уважаемыыыый лееееший — деру я горло, надеясь, что мой истошный вопль хоть чуточку тронет его деревянное сердце.
Увы. Он преспокойно ушел обратно в чащу, оставив нас с напарницей висеть вверх ногами на ёлке. Интересно, сколько так можно провисеть, без риска получить кровоизлияние в мозг? Хотя… Есть вопрос и поинтереснее. У нас быстрее случится кровоизлияние или звери окажутся более расторопными? Аааа, хрен редьки не слаще.
— Ну и чё ты так заунывно вздыхаешь? — спрашивает Vetka-оптимистка.
— А то не понятно, почему?
— Уже помирать собралась? Вот так вот просто? Даже сопротивляться не будешь? Какой-то Буратино-переросток тебя тут подвесил, а ты и рада лапки сложить. Слабачка!
— Все, тут и сдохнешь? Столько времени боролась, а теперь все? И родителей не жалко? Не дождутся они дочь из комы, некому будет на старости лет за ними присмотреть. А все потому, что их дочь слабачка! Изнеженная прынцесска! Годная только на кроватке лежать, да кофеи распивать! — продолжала Vetka действовать мне на нервы.
— Да! Закрой! Ты! Уже! Рот!!! — заорала я на всю силу легких.
И то ли из-за того, что я сделала слишком большой выдох, то ли из-за чего-то еще, но путы, держащие меня, чуть ослабли, и я, произведя какой-то непонятный кувырок, повисла прямо, лицом к ногам Vetki.
— Прям гимнастка на полотнах — заржала неугомонная напарница.
— Вот вообще не смешно — возразила я, когда от кульбита перестала кружиться голова.
— Короче, Алина Кабаева, у меня как раз напротив твоего лица, на правом бедре пристегнут нож. Постарайся аккуратненько его достать ртом, чтобы он не упал, нож торчит ручкой вверх, если будешь аккуратна, то не порежешься. А как достанешь — пили эти долбанные корешки, которые меня держат.
Легко сказать. Сначала я носом тыкаюсь в ногу Vetkе, пытаясь нащупать нож. Очень много мучительно долгих минут уходит на то, чтобы я смогла зажать рукоять зубами. Пока тащила на себя, боялась, что нож окажется тяжелым, и я не смогу его удержать. На наше счастье, нож вылез лезвием в обратную от моего рта сторону. Нам надо спасаться, но мне совсем не улыбается остаток игры ходить с разрезанными углами рта, а-ля Джокер.
Вцепилась зубами в лезвие до хруста в челюсти и принялась потихоньку пилить тонкие, но прочные корешки на бедрах у Vetki. Пот заливает мне глаза и крупными каплями стекает за ворот блузки. Сколько я уже чикаю эти путы? Кажется, что вечность. Челюсти сводит от постоянного напряжения.
— Пилите, Шура, пилите — с интонациями Паниковского из «Золотого теленка» подбадривает меня Vetka.
Наконец, путы вокруг ее бедер спали, освободились кисти рук и напарница, аккуратно забрав из моих онемевших губ нож, точными движениями покромсала остальные корешки. Еще секунда и она на свободе, стоит обеими ногами на земле. Ровно минута понадобилась ей, чтобы освободить меня.
— И что теперь? — спрашиваю у командирши.
Vetka какое-то время смотрит на стремительно темнеющее небо.