Страсть альфы

Савино Ли

— Хорошо, ангел. Ты готова увидеть моего волка?

Я вскакиваю с его колен.

— Да!

Он встает и снимает с себя футболку.

— Он больше, чем обычный волк. Не бойся, хорошо? Я не причиню тебе вреда.

— Я не боюсь.

Волнение окрыляет меня. Как будто у меня есть тайная вера, что встреча с его волком устранит разрыв между нами. Различия, удерживающие нас друг от друга.

Джаред снимает ботинки, затем расстегивает пуговицы на джинсах и скидывает их. Боксеры и носки идут последними, и вот

он уже голый. С самым большим в мире стояком.

Снова.

Кажется, этот мужчина никогда не устанет от меня.

— Я, вероятно, захочу убежать. Если уйду через собачью дверь, чувствуй себя здесь как дома, хорошо? Я вернусь, когда возьму животное под контроль.

Я не понимаю, о чем он говорит, но все равно соглашаюсь.

Джаред отрывисто кивает, а затем его глаза становятся золотистыми. Он опускается на четвереньки — огромный бело-серебристый волк. Такой красивый, что мне хочется плакать.

Может, я и плачу.

Опускаюсь на колени и обхватываю его мохнатую шею. Он скулит и лижет мне лицо, а я глажу его по всему телу. Красивый, мягкий мех. Крупное животное.

Я в полном благоговении перед ним.

— Джаред, — выдыхаю я.

Он вздрагивает и бросается бежать к собачьей двери на кухне. А потом исчезает.

Я распахиваю дверь, но не для того, чтобы последовать за ним, а чтобы посмотреть. Он быстро преодолевает расстояние, массивные лапы пружинят по мягкой лесной подстилке.

— Развлекайся, — бормочу я, прислонившись бедром к дверному проему.

Невероятный, великолепный волк.

Видя его, я испытываю тоску, которую не могу описать. У меня в груди что-то щемит. Глубокое желание, которое даже не могу понять.

Может, я тоже хочу быть волком?

Нет, дело не в этом.

Я хочу его.

Я хочу оставить его.

Навсегда.

Слезы застилают мне глаза.

Почему это не может сработать?

Джаред

Анджелина выглядит подавленной после того, как увидела моего волка. Может, она, наконец-то, поняла, насколько я нечеловек. И что мы не можем быть вместе. От этой мысли я не должен чувствовать себя таким чертовски отчаянным, но это так.

Она вплотную прижимается к моей спине во время спуска с горы, и в ней чувствуется привкус меланхолии, как будто ей будет не хватать близости.

Это прощание?

Твою мать.

Боюсь, что так.

Я отвожу ее к дому, и мы медленно входим.

— Так что у тебя запланировано на вечер?

Я видел, что у нее на телефоне отмечено время, но не указано, для чего. Это было регулярное свидание в воскресенье вечером.

— О, эм, ничего особенного, — говорит она. — Ты будешь здесь?

Я замираю от странного напряжения в ее голосе.

Она только что солгала мне?

Когда она смотрит на меня, в ее выражении лица сквозит чувство вины.

Я ошеломлен, насколько это больно. Невероятно. Как будто меня только

что сбил грузовик.

— По воскресеньям я обычно ужинаю с родителями.

Это правда. Но боль не ослабевает. Она усиливается. Потому что Анджелина озвучивает то, что я всегда знал, но каким-то образом обманул себя, поверив, что это неправда.

Я недостаточно хорош.

Не для родителей Анджелины, которые хотят для нее лучшего. Может, я и хорош для двухнедельной интрижки, но я не тот парень, которого она приведет домой.

Никогда.

Я засунул руки в карманы.

— Да, я понял. Круто.

Мой голос звучит придушенно. Желание ударить что-нибудь огромно.

Или сменить облик и убежать.

— Да, мне нужно заняться делами. Увидимся позже.

Я направляюсь к двери. Буквально не могу выдержать больше ни минуты рядом с ней, потому что меня душит потеря.

Что глупо, потому что она никогда не была моей, чтобы терять.

Но это к лучшему. Ведь я только что начал задаваться вопросом, действительно ли она моя пара и смогу ли понять, как все устроить в свою пользу.

Ответ — нет.

И я знал это с самого начала.

Так что уходи. И хотя это убивает меня, мне придется нарушить свое слово и стереть ее память. Может, я смогу заставить ее согласиться. Вот это должно быть моей единственной и верной задачей.

Да и нужно перестать ее трахать.

Убедить ее забыть.

Наши воспоминания.

— Джаред.

Я останавливаюсь в дверях и оглядываюсь, придавая своему лицу, как надеюсь, приветливое выражение.

— Да?

— Это было бы просто неловко перед родителями…

Я машу рукой.

— О, я знаю. Поэтому буду держаться подальше от твоих волос. Увидимся позже.

Я ухожу, оставляя свое разбитое сердце на полу ее гостиной.

Но ничего нельзя изменить. Я сделал это с собой.

И с ней.

Мне некого винить, кроме себя.

Глава 11

Анджелина

Джареда нет, когда я прихожу домой. Не появляется он и перед тем, как я ложусь спать. В животе завязываются узлы.

Я уверена, что обидела его.

Я пыталась оградить его от моих родителей ради его же блага — потому что они могут быть грубыми, высокомерными, осуждающими засранцами. Не хочу, чтобы родители осуждали его.

А я знаю, что они будут.

Они бы взглянули на мускулистые руки, покрытые татуировками, и сочли бы его ангелом Ада или еще кем похуже.

Родители никогда не заглянут глубже и не увидят удивительного человека, которым он является. Заботливого, внимательного, чуткого, очаровательного парня, который, похоже, хочет только меня поддержать. И трахнуть до умопомрачения..

И мне станет противно — абсолютно противно — если они будут грубы с ним.

Поэтому хотела его защитить и не пригласила на встречу с ними.