Страсть альфы
Шрифт:
— Как дела в школе, дорогая? — вмешивается мама, чтобы сменить тему.
— Отлично. Хорошо. — У меня скрутило живот.
— Как прошли прослушивания на предстоящий весенний концерт?
— Довольно хорошо.
Это не ложь. Я сделала все, что могла, и, вероятно, чуть не разбилась в лепешку. Но правда в том, что я чувствую себя не в своей тарелке в танцевальной программе. Не потому, что плохо танцую — я хорошо танцую. Господь свидетель, мои родители затратили достаточно денег на мое обучение с того дня, как мне исполнилось три года. Просто я больше не хочу оставаться роботом. Не
Я хочу стать хореографом своих собственных танцев. Нет, не просто танцев… шоу. Я хочу руководить собственной труппой. Ставить большие дерзкие постановки. Современную версию «Жар-птицы». Балетную хореографию от Леди Гаги.
Затруднение в том, что программа для старшекурсников на самом деле не рассчитана на это. Я могла бы остаться и надеяться попасть в программу МИИ*, но я, честно говоря, устала упорно работать, чтобы угодить всем остальным.
Прим. переводчика МИИ*— Магистратура изобразительного искусства (MFA или M. F. A.) — Это высшая степень в области изобразительного искусства, включая изобразительное искусство, художественное письмо, графический дизайн, фотографию, кинематограф, танец, театр, другие исполнительские искусства и в некоторых случаях театральное управление или управление искусством.
Вся моя жизнь потрачена на то, чтобы мои родители гордились мной. Идеальная принцесса, какой они оба хотели меня видеть. Это моя мама заставила меня танцевать. Я понятия не имею почему. Откровенно говоря, думаю, что это произошло потому, что у какой-то богатой подруги в студии была дочь, так что это казалось подходящим решением.
Не отставать от Джонсов и все такое.
— Ты держишь вес?
Я положила вилку на стол.
— Да, мам. — В моем голосе сквозит подростковое недовольство. Потому что она в мгновение ока превращает меня в угрюмого подростка. Я независимая, почти выпускница колледжа, но пять минут в их доме, и я снова возмущена своими детскими ограничениями.
— Ну, я знаю, как ты переживаешь из-за таких вещей.
— Нет, я не волнуюсь. Мне не следовало говорить тебе о письме «толстяка». Во всяком случае, я уверена, что это миф.
Поговаривают, что преподаватели пришлют тебе письмо «толстяка», если сочтут, что ты слишком жирная. Лично я позволю им это сделать. Я определенно не такая тощая, как некоторые балерины в программе, но и не пухленькая. И определенно не хочу зацикливаться на своем весе, как это делают почти все танцоры. Я упорно трудилась еще со школьных времен, когда у меня развилось пищевое расстройство, стремясь полюбить свое тело и оценить по достоинству всю тяжелую работу, которую оно для меня делает.
Я их единственный ребенок, а моя мама — домохозяйка, так что я стала объектом огромного внимания. Анджелина — балерина, отличница, с ровными зубами и милыми манерами. Хорошая девушка.
Господи, как же мне это надоело.
— Я все равно не понимаю, почему ты продолжаешь работать в ночном клубе, — говорит папа, возвращаясь к теме. — Ты не занимаешься изобразительным искусством, и плата не такая уж большая.
— Оплата идеальная. — Я сжимаю челюсти. Я еще больше защищаюсь из-за своего
Возможно, это печально, но я считаю, что самое важное, чего я добилась с тех пор, как пошла в школу, — это постановка танцевального номера гоу-гоу для меня и моих подруг в «Эклипсе».
Наверное, потому что все это походило на один маленький шаг к руководству моей собственной труппой.
Но мои родители совсем не разделяют эту точку зрения.
Мой отец сделал мне двойную специальность в профессии, потому что думает, что я должна управлять танцевальной студией, когда окончу учебу.
И это прекрасно. Я люблю преподавать. Просто… было бы здорово для разнообразия следовать своим собственным мечтам.
Вместо четко разработанного плана, который мне предложили родители.
— Я все-таки не понимаю, почему этот тип Джаред решил починить твою машину. В этом есть что-то подозрительное. Насколько хорошо ты знаешь этого парня?
О боже, пожалуйста, не дай мне покраснеть.
Иногда я ненавижу то, что я рыжая.
— Я его очень хорошо знаю, папа. Он работает вышибалой в клубе. Очень хороший парень. Я же говорила тебе, он сказал, что сам виноват, что выехал передо мной, и у него есть друг с ремонтной мастерской, так что он позаботится об этом.
— Откуда нам знать, что ремонтная мастерская надежна? А что, если он некачественно выполнит работу? Откуда ты знаешь, что он не угнал твою машину? Надо было вызвать полицию. Ты что, пила?
Я закатываю глаза.
— Нет, папа. Я не пила. Уверена, что работа будет профессиональной, и ты должен радоваться, что я не вызвала полицию и не привлекла страховку, потому что тогда мои тарифы взлетели бы до небес.
— Что ж, все верно.
Ты всегда можешь урезонить моего отца через его бумажник.
— Как идут дела, папа? — многозначительно спрашиваю я.
Отец делает глоток вина.
— Хорошо. Я до сих пор работаю над предложением о приобретении «Сикюре».
— Ты уже договорился о встрече с их генеральным директором?
Разочарование промелькнуло на лице отца, и на мгновение мне стало жаль его. Несмотря на все свои склонности к доминированию, он не может подчинить себе весь мир. У него в планах выход на пенсию — разумеется, уйти красиво —.но он еще не успел воплотить их в жизнь.
— Мы проводим сбор средств для его любимой благотворительной организации «Спасите горы Каталина», и наш организатор мероприятия попросил его появиться, чтобы привлечь участие других крупных спонсоров. Его секретарша произнесла это так, словно он раздумывал.
— Это здорово! — Я искренне рада за него. Кроме того, я знаю, что произойдет дальше.
— Мы бы хотели, чтобы ты присутствовала, дорогая, — щебечет мама. — Это очень важное событие для твоего отца.
— Конечно, — машинально отвечаю я. Спустя жизнь, которую провела в обществе в качестве идеальной дочери, чтобы создать идеальную семью, я хорошо обучена. Проверив тарелки родителей и, увидев аккуратно сложенные столовые приборы, встаю. — Ну, мне пора идти. У меня еще много домашних заданий. — Я собираю наши тарелки и несу их на кухню, где быстро ополаскиваю и ставлю в посудомоечную машину.