Страсть и ненависть
Шрифт:
— Зачем?
Скривившись, он наклоняется и хватает меня за локоть, поднимая на ноги. Качнувшись, я врезаюсь в ближайшую стену, когда он пихает меня назад. Боль пронзает спину, но она не столь резкая, как холод, который я чувствую, когда мужчина подходит ближе ко мне.
— Ты хорошенькая, да? — Он говорит на испанском языке. Его дыхание пахнет пивом и арахисом. — Я хотел бы узнать, как ощущается эта киска. Держу пари, что она узкая и влажная, правильно, детка?
Он, вероятно, думает, что я не понимаю о чем он говорит. Я пытаюсь проглотить желчь
Поверх его плеча бросаю взгляд на Роналдо. Он просто качает головой, вероятно, сообщая мне, что я должна молчать и ничего не делать.
— Не волнуйся за эту тугую маленькую киску. — Он хватает мои запястья и дергает меня вперед. Боль от рывка невыносимая. Я задыхаюсь, поскольку он сжимает рукой мое лицо. — Позволю боссу отведать ее первым, прежде чем он разрешит нам сделать с тобой то, что мы хотим.
Отпихнув меня назад к стене, он вытаскивает нож и разрезает веревку. Лезвие так близко к моей коже, что я чувствую его прохладу. Мужчина внимательно смотрит на меня, не отводя пристального взгляда. Как только мои руки освобождены, я с облегчением соскальзываю вниз по стене.
Подношу руки к лицу, чтобы изучить кровоподтеки на запястьях, и когда вижу белые полосы под порезами, едва не плачу. Я удивлена, что еще не потеряла чувствительность в руках.
Мужчина сосредотачивается на моем лице. Глазами-бусинками он осматривает меня, взглядом прослеживая линию по ложбинке груди, а затем с усмешкой подходит ближе.
— Устраивайся поудобней. Некоторое время ты проведешь здесь.
Я отвожу взгляд, уставившись в пол. Он идет к двери клетки с веревкой в руках, запирает ее и затем уходит, но прежде снова сально оглядывает меня. У него на лице та же коварная усмешка, от которой по моей коже бегут мурашки.
Услышав, как хлопнула дверь, я, наконец, начинаю дышать и, потирая ободранные запястья, скольжу спиной по стене, опускаясь на пол.
Роналдо смотрит на мои запястья, а затем встречается со мной взглядом.
— Лучше?
— Намного лучше.
— Не устраивайся слишком удобно, — говорит он, лежа на спине и глядя в потолок. — Они не оставят тебя в покое надолго. Добро пожаловать в ад, Джиа.
Глава 4
День третий
Мне было всего двадцать два года, когда Тони сказал, что любит меня. Это было случайно, но я никогда не забуду этот момент.
— Джиа, детка… ты знаешь, что ты мой мир. Моя девушка. Моя де-е-в-у-ш-к-а-а! — пропел Тони, играя на своей акустической гитаре. Звучал Тони ужасно со своим низким, скрипучим голосом. Я смеялась так чертовски сильно, и он бросил свою гитару настолько быстро, что это казалось нереальным. Его лицо стало серьезным, но глаза все еще светились весельем.
— Что? Джиа, детка... тебе не нравится моя песня?
— Похоже на вой раненого животного, — дразнила я.
— Но ты любишь член этого «животного», да? — Он встал с кресла в углу спальни, подошел к кровати, где сидела я, и скользнул между моих ног.
Хихикая и толкая его в грудь, я посмотрела на дверь.
— Тони, остановись. Папа прямо внизу.
— И что? Я устал скрывать это, Джиа. Ты моя женщина. Я чертовски люблю тебя и не должен притворяться, что не люблю.
От удивления я широко распахнула глаза. Изучая его лицо, я искала ложь в его словах. Но лицо Тони было так чертовски искренне, а голубые глаза настолько ясными… Там не было никаких следов лжи. Или стыда. Он действительно любил меня.
— Ты меня любишь? — спросила я, поглаживая его по щеке.
— Всем своим чертовым сердцем, детка. И однажды я женюсь на тебе. Ты меня слышишь? Я серьезно. Я хочу тебя детка. Тебя. — Он поцеловал меня в губы. — Никого, кроме тебя, Джиа, детка…
— Вставай. Ешь. — Носком ботинка Человек-топор пихает меня в бок. Я вяло поворачиваюсь, глядя на помои в тарелке.
— Что это, черт возьми? — хриплю я и не узнаю свой голос.
— Еда, сука. Теперь ешь.
Я смотрю на Роналдо. Он качает головой, и я воспринимаю это как знак не спорить прямо сейчас. Вместо того чтобы сделать то, что чувствую глубоко в своей душе — схватить горсть этих свиных помоев и бросить их в лицо Человека-топора, а затем пинать его по яйцам, прежде чем сбежать отсюда — я сажусь и изучаю их.
Это нечто коричневое и местами розовое. Из него торчат кукурузные палочки, а также какое-то дерьмо, название которого я не хочу знать. В стороне лежит кусочек сухого хлеба для сэндвичей и половинка гнилого яблока.
Человек-топор идет обратно к двери клетки и топает прочь.
Я наблюдаю за ним, пока он не исчезает. Слышу, как дверь скрипит на петлях и затем захлопывается, отзываясь эхом на весь коридор.
— Надеюсь, тебе понравится вкус своей слюны после этой еды, — говорит Роналдо.
Я сжимаю сухие губы.
— Ты хочешь немного?
— Нет, я в порядке. Ты тоже не должна что-либо есть. Я знаю, ты голодна, но лучше так, чем это дерьмо.
Со стоном я отталкиваю тарелку. Стремительно подбежав к стене, смотрю выше в окно. Оно слишком высоко, чтобы достать. Даже если Роналдо подсадит меня, я не смогу увидеть больше.
Я стараюсь представить себе пляж. Держу пари, он прекрасен: мерцающий, бирюзовый, с чайками и белым песком. Я часто слышу чаек. Похоже, они говорят со мной иногда, требуя, чтобы я нашла выход из этой чертовой дыры.