Страсть Клеопатры
Шрифт:
Однако она пообещала ему, пообещала всем им, что того, что они найдут в конце своего пути через эту пустыню, хватит с лихвой, чтобы погасить все свои долги раз и навсегда.
Было тихо, лишь полог палатки похлопывал под ветром, веющим из пустыни. Издалека доносился приглушенный смех водителей их авто. Он сказал им, чтобы они держались от палатки на приличном расстоянии, и пока что они его слушались.
– Тедди, – прошептала она.
Кончики ее пальцев скользнули по его щеке.
Он был так удивлен этим неожиданным прикосновением, что невольно вздрогнул.
– Скоро я назову тебе свое имя, – снова шепотом сказала
Затыкая уши пальцами, он чувствовал себя глупым мальчишкой. Он никогда в жизни не находился вблизи взрыва и просто не знал, чего ожидать.
А его прекрасная спутница не выказывала ни тени страха, глядя, как их люди с динамитными шашками в руках скрываются среди скал впереди них.
Перед ними лежал островок из острых шпилей выветрившегося песчаника, которые словно образовывали редкую изгородь вокруг высокой насыпи из золотистого песка. Про археологические раскопки в Египте Тедди знал очень мало, практически только то, что во время раскопок на большой территории разбивают целую сеть больших и маленьких палаток. Но здесь никаких следов раскопок видно не было.
Они находились в двух днях езды от Каира, в каком-то богом забытом месте. Тем не менее она привела их сюда абсолютно уверенно, ориентируясь только по звездам. И теперь, когда их люди, подпалив кончики бикфордовых шнуров, бегом бросились врассыпную, тело ее напряглось, словно в ожидании наслаждения, если судить по ее вызывающей позе, близкого к сексуальному.
Он еще глубже затолкал пальцы в уши.
Рабочие на бегу тоже прикрыли свои уши ладонями.
От взрыва песок у них под ногами содрогнулся и в воздух взмыло облако дыма. А его компаньонка захлопала в ладоши. Она хлопала в ладоши и радостно улыбалась, как будто динамит обладал колдовской силой, такой же могущественной, как и та, которая, по ощущениям Тедди, исходила от нее самой.
Когда дым рассеялся, он увидел, что одну сторону песчаного холма словно сдуло. Открывшийся в камне проход был разворочен взрывом, и его неровные острые края торчали, словно гнилые корявые зубы.
Землю эту никто не тревожил веками, однако женщина точно знала местоположение этого похороненного в толще песка древнего храма.
Египетские рабочие в ужасе отшатнулись.
Было ли там действительно нечто такое, чего следовало бояться?
Не так давно пресса оживленно писала о том, что один магнат, владелец могущественной британской транспортной компании, обнаружил мумию в гробнице. Многочисленные надписи, обнаруженные в гробнице, указывали на то, что это место последнего упокоения Рамзеса Проклятого. Также внутри были найдены предметы римской мебели и женская статуя, предположительно изображавшая Клеопатру, последнюю царицу Египта.
Журналисты тогда на все голоса дружно утверждали, что все это бред, полная чушь. Рамзес II правил за тысячу лет до правления Клеопатры. И тело его покоится в Каирском музее. Это известно каждому!
Но когда египтолог, вскрывший гробницу, упал замертво прямо в ее стенах, в научных кругах вновь разгорелись горячие споры о древних проклятиях. Последнее, что читал об этом Тедди, касалось того, что, по требованию дочери покойного археолога, мумию отправили в Лондон. Теперь он припомнил и их фамилию – Стратфорд. «Интересно, где она ее поместила, – подумал он. – У себя в гостиной? Как омерзительно! Очевидно, она определенно не боялась никаких проклятий мумии».
Однако
Свет его фонаря не проникал далеко вглубь темного прохода. Она шла впереди по самой границе светового пятна, но он заметил, что ее как будто тянет во мрак. Эта гробница со всеми ее тенями по углам, казалось, была ей хорошо знакома.
И вдруг свет его фонаря упал на груды сокровищ впереди. Тедди тихо ахнул. Женщина остановилась, ожидая его, затем еще немного подождала, пока все помещение залило ярким отраженным светом, как будто там горела целая дюжина свечей.
В волнении он принялся оглядываться по сторонам в поисках саркофага или каких-то следов иссохшей мумии, покоящейся вечным сном в этом зловещем месте. Но повсюду видел лишь кучи старинных монет – это оказалось древнее хранилище несметных сокровищ. А его прекрасная компаньонка лениво расхаживала среди этого великолепия, на ходу рукой сметая с гор золота пыль и песок. Здесь также возвышались небрежно расставленные вдоль стен статуи разных размеров. Похоже, их занесли сюда в спешке в последний момент, просто чтобы сохранить.
– Откуда ты знала, что все это находится здесь? – спросил он.
– Потому что сама приказала своим солдатам сложить это все сюда, – ответила она.
Его нервный смех прозвучал сдержанно и недоверчиво. Но тут взгляд его упал на лицо ближайшей к нему каменной статуи. Воздух в легких вдруг куда-то пропал – вместе с ощущением реальности происходящего.
– Ты был очень добр ко мне, Тедди, – сказала женщина. – Могу я рассчитывать на твою доброту и в дальнейшем в обмен на часть этих богатств?
Он попытался что-то ответить, но вместо этого лишь издал какой-то сиплый, сдавленный хрип – нечто похожее было с ним, когда он чуть не задохнулся, подавившись куском стейка.
Ее сладкое дыхание уже было у самого его уха, изящные руки обвивали его сзади, а влажные губы нежно касались его шеи. Она была осязаемой, дышащей, живой. Статуя, в упор глядевшая на него, была поразительно похожа на эту женщину – как, впрочем, и все остальные статуи, спрятанные в этой подземной усыпальнице. То же совершенное лицо, те же волосы цвета воронова крыла, та же кожа насыщенного оливкового оттенка. Только вот цвет глаз был другой. У всех статуй глаза были черными, а не синими, хотя имели точно такую же форму и казались такими же, как у нее, выразительными и осмысленными, полными жизни даже под слоем пыли.
– Современный человек, взглянув на эту усыпальницу, просто обвинил бы меня в том, что я ограбила свое царство в последние часы своего правления. Что не верила в собственного любовника. В то, что сражение при Акциуме остановит продвижение Октавиана.
Октавиан. Акциум. Женщина, которая никогда не спит и не может умереть. Женщина, которая стоит перед ним и позади него. Она живая, живая, живая…
– Но это же не… – запнулся доктор, – невозможно. Это просто… невозможно.
– Никто так не знает этого, как знаю я: главная защита империи заключается в ее богатстве, а не в армии. Именно богатство долгие годы обеспечивало нам мир с Римом. Богатство и наше зерно. Таким образом, ваши историки находят определенный смысл в том, что в последние часы моего царствования, в последние часы своего пребывания на троне меня в основном заботили мои сокровища, не так ли?