Страсть Маргариты. Сгорая дотла

Ринка Кейт

– Маргарита, – подала голос кареглазая, – Серафим не любит ждать. Если хотите, я могу помочь вам одеться.

Я повернула к ней голову:

– Да откуда ты взялась, такая услужливая? – Девушка вздрогнула, а ее пульс запрыгал в испуганном ритме. – Хотя, я рада, что хоть кто-то здесь спрашивает мое мнение. – С этими словами я подошла к девушкам и взяла все, что было у них в руках: – Спасибо, но я в состоянии одеться сама.

Зайдя в ванную, я закрыла дверь, уперлась в нее лбом и попыталась успокоиться. «Серафим не любит ждать»! Да какое мне до этого дело?! Никому нет дело до

того, что не люблю я. И как только Серафим посмел мне такое предложить!? Я была в таком гневе, что меня распирало сделать ему что-нибудь на зло. И в удачный момент я так и сделаю. Но не сейчас. Пора бы мне уже прекращать смешить всех своими капризами, и немножко изменить свое поведение. А моим желаниям придется потерпеть, и мне вместе с ними.

Я вышла из дома и спустилась по ступенькам, придерживая подол длинного голубого платья. Да, это было именно то платье, из сна. Сшитое, как по мне, что так скорее всего и было, оно идеально облегало тело, открывая руки и декольте, но закрывая ноги так, что подметало все вокруг меня и тянулось коротким шлейфом. И это с учетом того, что я была на каблуках. Под платьем же было надето ажурное голубое белье, которое мне жутко понравилось и навело на мысль самой, в конце концов, посетить пару тройку магазинов различной одежды.

У машины меня встретил Радий, придерживая дверь и любезно подавая руку, которую я любезно приняла, отвечая фальшивой улыбку на такую же фальшивую. Залезая в салон, я наткнулась на холодный взгляд, одарив Серафима чем-то похожим и занимая место напротив него. Когда Радий сел к водителю, мы поехали на этот чертов прием. Я думала и ждала, что Серафим мне сейчас что-нибудь скажет, но он молчал. И эта гнетущая тишина висела в салоне до тех пор, пока я не решилась ее нарушить:

– Разве… кхе… Отец! Разве, ты имел право вторгаться в мой сон без моего разрешения?

– Я имею право на гораздо большее, и повел себя так, как посчитал нужным. Я был честен с тобой, Маргарита, хотя, возможно, и не совсем правильно поступил. Но я такой же раб своих чувств и желаний, как любой из нас, как и ты, если не больше. Спустя тысячу лет я научился ценить в себе все, кроме безразличия и отчаяния. И я только тебе позволил так глубоко заглянуть мне в душу, с одной лишь пустой надеждой, что ты сумеешь меня понять.

На этом слетела вся моя спесь, и я прикусила язык. Может, я слишком упорно старалась не понимать Серафима. Может, я сама в чем-то не права. Но об этом еще нужно было хорошенько подумать, чего я совершенно не хотела делать.

– Сегодня на приеме ты должна играть роль моей спутницы, и не только из-за моей прихоти, но и потому, что я не хочу, чтобы ты снова влезла в неприятности. Ты поняла меня?

– Поняла, – ответила я, совсем этому не обрадовавшись. Серафим, как не крути, а все равно заставляет меня быть «его» женщиной. В этот раз я попробую смириться.

И снова между нами стало тихо. Чтобы уйти от его взгляда, я отвернулась к окну – темнота все еще медленно наползала, вытесняя алые всполохи заката, и впереди меня ждала целая ночь, не предвещающая ничего хорошего.

Ежегодный прием

Прием Лолиты проходил

в Гостином дворе – так мне сказали. Сама же я никогда там не была и лучше не быть вовсе. Мое настроение находилось на самых нижних уровнях, что угнетало еще сильнее. А сердце нервно вздрагивало от предвкушения встречи с теми, кого я очень любила. Юлиан и Леонид наверняка тоже будут там, а я даже не смогу подойти к ним и обнять… и откуда здесь взяться хорошему настроению? Хотелось лишь рвать и метать, хотелось делать всем назло, просто потому, что все делали назло мне.

Наш лимузин остановился у парадного входа. Серафим вышел первым и предложил мне руку, которую я приняла, ощутив всю силу его твердой и теплой ладони – как камень, как белый мрамор. И то ли это оттого, что он был напряжен, то ли он всегда таким был… в последние сотни лет. Решив себя вести достойно, я положила на его широкое предплечье ладонь, и мы пошли внутрь.

Дорога в зал для меня оказалась мучительно неприятной. Десятки пар горящих глаз провожали наш каждый шаг, излучая самые разные эмоции – от восхищения, до ненависти – при этом почтенно приклоняя головы в молчаливом приветствии своего Главы. Белой вороной я быть привыкла, но не привыкла чувствовать то, насколько это противно. У входа в зал, сплошь забитом гостями, нас встретило гробовое молчание и… Лолита, словно сама королева Ада, в красном вечернем платье, которая выплыла к нам из толпы.

– Мое почтение Серафим, – пропела она, изобразив нечто вроде реверанса и пропуская нас внутрь. – Сестренка, – следом обратилась она ко мне, натянув улыбку, как ни в чем не бывало, будто и не пыталась убить меня месяц назад. Да-да, я этого не забыла! И в моей голове уже проскальзывала мысль, что недавнее нападение могло быть ее инициативой, хотя… это вряд ли! Не ее стиль. Снова повернувшись к Серафиму, она пропела: – Рада приветствовать Вас, и благодарю, что почтили своим присутствием.

– Спасибо Лолита. Можно начинать.

Лолита хлопнула в ладоши, и все вокруг ожило – заиграла музыка, замельтешили люди и оборотни вокруг вампиров, на полтона погас свет, разливаясь красками, а на сцену в противоположном конце зала выбежали танцоры. Замечательно… В этот момент я остро поняла, почему не люблю такие мероприятия – слишком много вампиров в одном помещении, слишком много их эмоций… и слишком много боли – взгляд нашел Леонида, моего белокурого Ангела, моего возлюбленного. Я перестала дышать, наблюдая, как он стоит в пяти метрах от меня, обжигая синим огнем своих глаз, а я не могла даже приблизиться к нему, прильнуть в поцелуе. И подошедшая к нему Лолита, напомнила мне, почему – он уже был не «моим», он был «ее» Леонидом.

«Марго», – прошелестел в голове голос Серафима, заставив вздрогнуть. – «Отпусти все мысли о нем и успокойся».

А разве имела я право на что-то другое? Положив на подбородок Лео указательный палец, Лолита повернула к себе его взгляд, что-то явно шепча ему в голове. На щеках Лео задергала жилка. Я тоже сжала зубы, а на моей руке сжалась рука Серафима, заставляя поморщиться от резкой боли.

«Оставь его» – и с этими словами он повел меня ближе к сцене, где были расставлены круглые столы.