Страсть по объявлению
Шрифт:
— Где он сейчас?
— Винсент живет в Калифорнии. — И нехотя добавил: — Мы редко видимся.
— Ну, он уже взрослый, — примирительно сказала Элви. — Как только дети начинают жить своей жизнью, родители их и не видят.
— Я специально не встречаюсь с ним.
— Не хочешь? — Ей было трудно представить такое. — Не понимаю. Почему ты не видишься с ним?
Виктор снова прикрыл глаза и едва слышно вздохнул.
— Это трудно объяснить. Марион стала... моей половиной. Я так долго ждал встречи с ней и был страшно одинок, пока она не появилась в моей жизни... — Он замолчал и нахмурился. Потом глянул на нее и повторил: — Это трудно
— Попытайся, — попросила Элви. Ей на самом деле хотелось понять его.
Виктор отвел глаза и сказал:
— Уверен, без тренировки ты никогда не научишься читать мысли.
Элви покачала головой.
— А что, я должна?
— Должна. Это одна из сверхспособностей, которыми нано наделяют нас. Ты, должно быть, заметила, как у тебя обострилась интуиция.
— Очень, — согласилась Элви. Она вдруг стала отмечать в себе, что может воспринимать скрытые эмоции людей.
Он одобрительно кивнул:
— Значит, у тебя есть способности, нужно только научиться пользоваться ими.
— Не уверена, что мне это нужно, — засомневалась Элви. — На мой взгляд, тут есть что-то от вмешательства в чужую жизнь.
— Нужно научиться пользоваться своими способностями, чтобы никогда ими не пользоваться. — Виктор заговорил парадоксами, и Элви глупо захлопала глазами.
— То есть?
Он выразительно посмотрел на нее.
— У тебя часто болит голова?
— Да, — удивившись, призналась Элви. Она мало задумывалась над этим фактом. Ее мучили сильные головные боли до обращения и продолжали мучить после. Ей казалось: ну головные боли и головные боли — что с того? Но сейчас она взглянула на это с другой стороны. — Они начинаются каждый раз, когда я бываю в ресторане или на каком-нибудь общественном мероприятии. И их не бывает, когда я сижу дома одна.
— Но все равно ходишь в ресторан и по мероприятиям, — предположил Виктор.
Элви пожала плечами:
— Разве может быть по-другому?
— У тебя голова начинает болеть, потому что ты воспринимаешь мысли окружающих. В ресторане и на собраниях голова болит сильнее, из-за того что там присутствует много народу, и они бомбардируют тебя своими мыслями.
Элви покачала головой:
— Вряд ли я ловлю мысли других. У меня просто начинает болеть голова, и в ней нет никаких мыслей.
— Потому что людей слишком много, — объяснил Виктор. — Ты еще не умеешь контролировать этот процесс и отсеивать ненужное, а воспринимаешь мысли в полном объеме. Это как радиопомехи или белый фон в телевизоре. Отсюда боли, когда ты на людях, и их отсутствие, когда ты одна. Как только научишься ставить барьер от чужих мыслей, станет намного легче, но все равно они продолжат просачиваться через него. Надо быть постоянно начеку, постоянно блокировать их проникновение и защищать свои собственные мысли. Это изнурительный процесс. По этой причине бессмертные стараются меньше бывать на людях и тогда начинают мучиться одиночеством. Одиночество нам скрашивают спутники жизни. Общаясь с ними, можно не заботиться о защите своих мыслей. Не остерегаться чужих. Спутник жизни становится твоей тихой пристанью, прохладным, свежим ветром в жаркий день.
— Как Марион для тебя, — тихо сказала Элви.
— Да... Она значила даже больше, — признался Виктор. — Когда она погибла, я сначала не находил себе места. Я не желал никого видеть, не хотел ничего делать, не стремился выходить на люди. Просто хотелось свернуться в комок и зализывать раны. — Он неожиданно
— Какую? — тоже улыбнулась Элви.
Виктор помолчал.
— Я стал исполнителем воли Совета.
— А что это означает?
— Мы охотимся за отступниками. За теми, кто свернул с правильного пути и нарушает наши законы, — объяснил он.
Элви понятливо кивнула.
— Как ему это удалось? Сомневаюсь, что на тебя подействовали уговоры.
— Это точно, — засмеялся Виктор. — В один прекрасный день Люциан пришел ко мне домой с семейным портретом смертных. Огромной написанной маслом картиной. На ней была изображена женщина, настоящая красавица, улыбающийся мужчина и двое счастливых детей. Картина привела меня в бешенство, потому что моя собственная семья развалилась. Люциан вытащил свою шпагу и вырезал из картины изображение женщины. И пока я сидел в шоке, рассказал мне, что ее погубил отступник и семья разбита. То есть с ними случилось то же самое, что и со мной, когда я потерял Марион. Но я могу остановить злодея, чтобы уберечь других. — Виктор хмыкнул. — На это я сказал ему, что мою Марион погубили смертные, поэтому почему меня должны беспокоить их страдания. И он спросил, смогу ли я возложить вину на всех смертных за то, в чем виноват какой-то один церковник? Если так, значит, у ее семьи есть право обвинять меня и всех остальных наших в том, что они лишились матери и жены.
Виктор помолчал и продолжил:
— Мы отправились охотиться за этим мерзавцем, потом за следующим, потом еще за одним... С тех пор я только этим и занимаюсь.
— А что с сыном? — спросила Элви, удивляясь, когда же он вспомнит о нем.
Виктор вздохнул.
— После первой охоты я отправился к Винсенту. Со дня смерти Марион я не виделся ни с кем, кроме Люциана. — От мучительного воспоминания у него потемнели глаза. — Винсент так походил на мать! Цветом волос, сложением он пошел в меня, но глазами, улыбкой... Я не мог видеть его. Это было слишком больно, — признался он и смущенно добавил: — И я постарался уйти как можно скорее. Потом мы почти не виделись.
— Наверное, ты очень сильно ее любил, — задумчиво протянула Элви.
— Она спасла мою душу, — просто сказал Виктор. — Одиночество сводит с ума. Я сам превратился бы в бродягу, если бы мы не повстречались. Она вошла в мою жизнь, и это стало благословением свыше. — Он повернулся к ней и заглянул в ее глаза. — Ты тоже благословение.
Элви слегка отшатнулась. Своими словами он задел в ней какую-то чувствительную струну.
— Я?
Виктор кивнул.
— Кому-то может не повезти ни разу. Я представить себе не мог, что мне посчастливится получить благословение дважды. Элви, ты тоже моя половина.
— Успокойся! — решительно сказала Мейбл. — Элви, ты должна взять себя в руки.
— Но он считает меня своей спутницей жизни! — пронзительно воскликнула Элви. Она ходила из угла в угол в своем кабинете в ресторане. — Мы едва знаем друг друга, а он говорит о вечности и... Я просто не готова к этому, — призналась она в смятении.
— На мой взгляд, в машине ты была готова ко всему, — заметил Тедди, и Элви повернулась к своему старому другу.
После того как Виктор назвал ее своей спутницей жизни, она какое-то время тихо лежала и смотрела на него, а потом поднялась и молча вышла из комнаты.