Страсть принцессы Будур
Шрифт:
– Погоди, о царь! Пока мы беседовали, мне пришла в голову одна мысль. Если ничего не получился, тогда я прибегну к твоей помощи.
– Слушаю и повинуюсь, о сокровище моей души!
И царь поцеловал свою прекрасную и умную жену.
Алия рассмеялась и убежала, задев, вероятно намеренно, краем шарфа лицо мужа. Легкий аромат ее благовоний еще висел в воздухе. Царь Шахраман улыбался ей вслед, ни о чем не думая. Он в который раз за последние годы возрадовался тому, что совершил путешествие в поисках своей любимой жены. Потом мысли его вернулись к сыну. И он от всего сердца желал только одного: чтобы мальчику не пришлось
Макама третья
Но что же задумала мудрая Алия?
Жена царя бежала по верхним покоям, как девчонка. Ей в голову внезапно пришла забавная мысль: а что будет, если сын проснется рядом с красивой девушкой? Неужели и тогда останется равнодушным? Неужели устоит перед искушением?
Теперь Алие надо было это самое искушение подстроить. Причем так, чтобы ни сын, ни муж, ни бесчисленные царедворцы ни о чем не догадались. Но сначала надо было выбрать ту девушку, которая смогла бы разжечь огонь желания в теле и душе Кемаля. Да, это могло оказаться непростой задачей…
Алия остановилась, а затем присела на скамейку у стены напротив окна в сад. Да, подложить красавицу к спящему сыну – это великолепная мысль… Но вот какой должна быть эта красавица?
Размышления Алии прервал смех за окном – девичий голос звенел, как колокольчик. Царица удивилась: кто в этот жаркий послеполуденный час может резвиться в саду? Она знала, что изнеженные одалиски прятались и от ярких лучей солнца, и от жары в наиболее прохладных покоях женской половины. Но кто же тогда смеется в самом сердце царского сада?
Алия выглянула в окно. Поблекшая от жары листва скрывала подробности происходящего. Ясно было лишь, что две девушки играют у фонтана среди кустов жасмина.
Присмотревшись, царица узнала дочерей звездочета Рашада. Да, этот человек не зря носил такое имя! [3] Он был достаточно умен, чтобы знать все на свете, но при этом достаточно мудр, чтобы понимать, что его знания – лишь песчинка в океане жизни. И дочерей своих он воспитал как должно – они были девушками образованными, но не кичливыми.
3
Рашад – здравый смысл (араб.).
«Сам Аллах всесильный дает мне знак!» – подумала Алия. Чем больше она смотрела на девушек, тем яснее понимала, что нашла ответ на свой вопрос. Лучше этих двоих ей не найти.
Алмас и Халима, дочери Рашада, знали и уважали царицу. Алию, говоря по правде, любили все во дворце – ибо царица была доброжелательной и прекрасной, словно солнце. Быть может, встречались женщины красивее, чем она, но ни у кого во всем царстве Ай-Гайюра не было такого совершенного сочетания ума и красоты, доброжелательности и милосердия, нежности и понимания.
Две девичьи фигурки одинаково склонились в поклоне, когда царица ступила в заросли жасмина.
Никто из наблюдавших со стороны не догадался бы, о чем так оживленно шептались между собой три женщины. Лишь изредка доносились обрывки фраз да взрывы смеха.
– И помните, красавицы, никому ни слова! Я жду вас у западных покоев в тот час, когда луна поднимется над минаретом!
– Повинуемся, о царица! – две тоненькие фигурки растаяли в жарком
И вот наступил тот час, когда над минаретами показалась луна. До полнолуния оставался только день – и лунный свет широкими потоками лился в высокие окна верхних покоев дворца. Царица и две девушки крались через эти огромные квадраты серебряного света к западным покоям дворца. Алия знала точно, что ее сын уснул. Теперь был самый подходящий час, чтобы попытаться превратить его из юноши в мужчину.
Перед покоями сына царица не увидела стражников, но не удивилась этому – ведь она сама передала им повеление от имени царя.
– Позволь мне сказать, о прекрасная царица!
– Я слушаю тебя, Алмас.
– Я прошу у тебя разрешения одной войти в покои твоего сына. Я давно уже люблю его. Сначала я любила его как брата. Но прекрасней юноши я не знаю и с удовольствием разделю с ним ложе.
– Что ж, пусть будет так. Сделай то, о чем я тебя прошу – и моя награда будет очень щедрой!
– Мне нужна только одна награда, – еле слышно произнесла Алмас, – счастье твоего сына и его нежность.
Алия поцеловала девушку в лоб.
– Достойные слова! Да поможет тебе Аллах всесильный!
За спиной у девушки закрылась дверь.
Легкие шаги по коврам, наверное, услышали бы только призраки – ибо только им под силу скользить по лунному свету так же быстро и неслышно. Алмас приблизилась к ложу Кемаля.
Тот глубоко и спокойно спал. На его лице играла легкая улыбка. И был он в эти мгновения так хорош, что сердце у девушки громко забилось. Так громко, что ей показалось: его стук разбудит не только Кемаля, но и всех глухих старушек на многие фарсахи [4] вокруг. Но было тихо…
4
Фарсах – мера дины, один фарсах равен около шести километров.
Тогда девушка сбросила с себя лиловый чаршаф, избавилась от шелковых шальвар и легла рядом с юношей лишь в одной тонкой сорочке. Алмас вознесла молитву Аллаху всесильному, чтобы он помог ей, и постаралась не уснуть, чтобы не пропустить тот миг, когда станет она желанна Кемалю.
Медленно скользила по небу луна, неясные тени играли в темной комнате. Кемаль безмятежно спал. Уже сон начал подкрадываться к Алмас, но тут принц повернулся, и его рука опустилась на тело девушки. Как ни ожидала она этого мига, но это прикосновение обожгло ее, словно тысяча языков пламени. Перед глазами мелькали любовные сцены, описанные в тех книгах из обширной библиотеки ее отца, что она прочитала тайком. Прочитала, мечтая о том миге, когда сможет отдаться ему одному, единственному и прекраснейшему из юношей – принцу Кемалю.
Сколько раз она представляла себе этот миг! Сколько сладостных мгновений провела, лаская свое тело и представляя, что это он ласкает ее! Девушке сейчас казалось, что она похожа на новую настроенную лютню – настроенную умелыми руками для того, чтобы принц смог впервые сыграть на ней великую и прекрасную мелодию любви.
Девушка повернулась лицом к Кемалю, и тот инстинктивно обнял ее и прижал к себе. Но сон его был все так же крепок, а тело спокойно и расслабленно.
«Неужели ничего не будет?»