Страсть с повинной
Шрифт:
Яростно отгоняя от себя чувственные образы, навеянные его словами, она сухо поинтересовалась:
— Вы хотели сказать что-нибудь дельное или вам просто нравится говорить по телефону непристойности? Если последнее верно, то советую вам набрать другой номер, а меня больше не беспокоить.
— Разве я тебя беспокою, Ребекка?
— Теперь уже нет. Кстати, я сообщила Мэри, что наша помолвка расторгнута, может, тебе поместить об этом заметку в «Тайме»? — проговорила она саркастически.
— Я как раз хотел об этом потолковать с тобой, — сказал Бенедикт, и насмешливый тон исчез из его голоса. — Я надеялся застать тебя раньше… Во всяком случае, полагаю, нам не следует разрывать помолвку. Я думал об этом всю прошлую ночь и понял, что, может быть, слегка зарвался.
У нее перехватило дыхание. Он намерен и дальше ломать комедию? Вошел во вкус и в следующем акте будет изображать раскаяние.
— Я понял, что всю вину за смерть Гордона нельзя возлагать только на тебя.
На мгновение сердце Ребекки облегченно встрепенулось: он докопался до правды. Но дальнейшие его рассуждения заставили ее сначала порозоветь, а потом лицо покрыл гневный румянец.
— В конце концов, ты ведь была совсем юная. Молодые девушки любят кокетничать. Ты еще не понимала тогда, что чувствует мужчина в таких обстоятельствах. Ты была невинной девушкой, очень красивой, очень романтичной, даже, наверное, не понимала, какой соблазн…
— Замолчи! — взорвалась Ребекка. Как человек может быть таким толстокожим! У него хватает нервов и снисходительности, чтобы найти ей хоть какое-то оправдание… — Довольно, я уже наслушалась. Все кончено. Капут, финита. А что касается вас… Рекомендую вам вернуться в свою Амазонию вместе с вашими штудиями моей демонической сущности. Можете складировать их там, где обезьяны хранят свои припасы. Лучше бы вы ограничились изучением примитивных племен — как говорится, свояк свояка видит издалека.
Услышав его хохот, она от злости сжала кулаки.
— Грубо, Ребекка, грубо… Хотя твой выпад меня нисколько не удивил — ты ведь по натуре елочная хлопушка, а теперь я уже знаю, что ты так же взрываешься в постели. Не могу избавиться от мысли, что мы с тобой могли бы быть прекрасными партнерами, если, конечно, отмести в сторону Гордона.
Вот он себя и показал — во всей своей красе, подумала она с грустью, и весь ее гнев улетучился, точно газ из лопнувшего воздушного шарика. Все его приступы гнева ломаного гроша не стоят, ради похоти готов позабыть о том, что считает ее виновной в смерти брата. В нем нет ни грана порядочности, а сама она — круглая дура, если думала иначе.
— Зачем ты позвонил, Бенедикт? Позлорадствовать? — полуутвердительно спросила она.
То ли ее решительный тон подействовал на Бенедикта, то ли ему надоело ее злить, но он ответил с холодной сдержанностью:
— Нет, Ребекка. Когда ты села в поезд вчера вечером, мне показалось, что ты очень расстроена. И я позвонил, чтобы узнать, как ты добралась домой.
— Благодарю за внимание, но это было излишне, — саркастически хмыкнула она. — Всего хорошего. — И, бросив трубку на рычаг, бессильно оперлась на край стола, свесив голову. Ноги едва держали ее.
Немного придя в себя, она отправилась на поиски Мэри и нашла ее в кухне.
— Я договорилась. Перееду на некоторое время в Корбридж.
— Да, дорогая, думаю, для тебя будет лучше уехать. Но ты знаешь, если тебе понадобится, всегда можешь на нас рассчитывать.
— Спасибо. — Глаза Ребекки налились слезами. Благодарение Богу, что у нее есть такие друзья, как Мэри и Руперт. — Не знаю, что бы я стала делать без вас.
— Послушай, Бэкки, а для чего тогда существуют друзья? Не забудь только навестить нас в последнее воскресенье августа, отпразднуем крестины Джонатана.
— Как будто я могу забыть. — Она улыбнулась сквозь слезы.
Чемодан уже лежал на заднем сиденье, точные инструкции, как добраться до Корбриджа, были получены, и Ребекка уселась за руль «форда», помахала Мэри рукой и завела мотор. Примерно через семь часов езды, вглядываясь затуманенными от головной боли глазами, она увидела вдоль дороги радушные приметы деревеньки.
Вскоре она уже въехала на рыночную площадь. С одной стороны высилась каменная церковь, с трех других теснились жилые дома, магазины и, к счастью, автостоянка.
Джош и Джоан жили в трехэтажном доме, с окнами на площадь. Ребекка только еще собиралась нажать на звонок, как дверь распахнулась и, передавая из одних объятий в другие, ее втащили в дом. Прошел целый год с их последней встречи. Тогда они отмечали окончание учебы в Оксфорде.
Джошу повезло, он нашел работу археолога при административном совете Нортумбрии, а Джоан — в фирме близлежащего городка Хэксам. Они жили в небольшом каменном коттедже у реки Тайн, с садом, спускавшимся вниз террасами к тихо журчащей воде. Казалось, дом их звенел, переполненный смехом, любовью и счастьем. Сначала Ребекка позавидовала своим друзьям. Почти каждое утро она вставала с постели после бессонной ночи. Когда же все-таки удавалось поспать, сны ее были заполнены Бенедиктом: прикосновением его рук, жаром его губ, и все это настолько достоверно, что она просыпалась, сгорая от желания, и требовалось какое-то время, чтобы отделить сон от яви. Увы, это и была ее единственная связь с Бенедиктом.
Но постепенно окружавшие ее тишина и красота начали залечивать сердечные раны. Она объездила все графство, паркуясь в разных местах — вдоль дороги, под стеною Адриана — и часами бродила. Осмотрела Римскую крепость, Хаусстэдз и оттуда прошла несколько миль вдоль стены.
Проникаясь памятью веков, стояла она на стене, сооруженной тысячи лет назад людьми, которые пришли вместе с римскими легионерами, и столетиями возвышавшейся стражем этих диких просторов. Здесь она смогла наконец бесстрастно проанализировать последние месяцы своей жизни. Она пережила несчастную любовь. Ну и что? Среди бескрайней вечной красоты Нортумбрии ей легче было понять, что жизнь слишком коротка, чтобы заниматься угрызениями по поводу прошлых ошибок. Пребывание человека на земле так быстротечно сравнительно с вечностью Вселенной, что она лишь усугубит свои ошибки, если позволит нескольким неделям, проведенным с Бенедиктом, бросить тень на всю ее жизнь.
К тому времени, когда она возвратилась в Оксфорд, к ней в какой-то степени вернулся душевный покой и вера в свои силы. Горечь, которую она по-прежнему ощущала, думая о Бенедикте, вероятно, останется с ней навсегда. Но она была по-своему счастлива. У нее были верные друзья и интересная работа в будущем, а может быть, со временем она встретит настоящего друга…
Вот знакомая дверь, выкрашенная красной краской. Ребекка уже собиралась постучать, но не успела — дверь распахнулась, и она оказалась в дружеских объятиях.