Страсть
Шрифт:
В 1966 году Татьяна увлеклась столичным драматургом Эдвардом Радзинским. Он приехал в Ленинград, чтобы принять участие в постановке своей пьесы «104 страницы про любовь», где Доронина играла главную роль – стюардессу Наташу (по этой пьесе затем снимут фильм «Еще раз про любовь»). Радзинский оказался настолько пленен игрой молодой актрисы, что немедленно стал за ней ухаживать. Он был так настойчив, что Доронина не устояла. Радзинский уговорил ее бросить БДТ и уехать вместе с ним в Москву, обещая устроить во МХАТ и помочь в кинематографической карьере. В сентябре 66-го они покинули Ленинград. Товстоногов был в шоке: Доронина к тому времени стала примой театра, и ее отъезд отразился на БДТ весьма ощутимо (она ушла накануне постановки спектакля
Брак Дорониной и Радзинского продлился до начала 70-х. Инициатором разрыва была актриса, стоявшая к тому времени на пороге очередного этапа в карьере. В 1972 году она ушла из МХАТа, устроилась в труппу Театра имени Маяковского и вскоре вышла замуж в третий раз. Ее мужем стал актер «Маяка» Борис Химичев. Широкому зрителю он знаком прежде всего по роли матерого рецидивиста Паленого из фильма «Сыщик» (1980), который до сих пор с успехом демонстрируется на наших экранах.
С Химичевым Доронина прожила десять лет (правда, после пяти лет совместной жизни супруги разводились, но потом опять сошлись). Короче, в браке было все: и хорошее, и плохое. Например, когда в Москву из провинции приехал отец Бориса, чтобы познакомиться с невесткой, та проигнорировала эту встречу, сославшись на чрезмерную занятость в театре. Но муж простил жену. Как отметил потом Химичев: «Это свидетельствует не о черствости Татьяны Васильевны. Просто присущие ей целеустремленность, бескомпромиссность и напористость чреваты тем, что, помимо воли, человек с таким характером может нанести кому-то из близких рану…
Когда мы выходили на поклоны после очередной размолвки, Таня шептала: «Зайди ко мне в гримерку. Мама сидр привезла, помоги до дома довезти». Я знал, что опять просидим до трех ночи. Потом она скажет: «Оставайся, поздно». И снова две недели счастья, после которых… очередная ссора. Ссоры случались очень бурные. Было разбито даже несколько дорогих сервизов: в меня летело все, что попадалось под руку. Причем целилась Таня достаточно метко. Никогда не бросалась лишь книгами… Повод для ссоры мог быть совершенно незначительным, потому что мы оба достаточно конфликтные и вспыльчивые люди. При этом совершенно разные: она человек более холодный и рассудочный, я – более горячий, у нее любимый цвет белый, у меня – черный. Быть мужем Дорониной означало всегда быть при ней. Она работала, блистала и не понимала, зачем работать мне. «Сиди дома и носи кефир!» – вот основная природа наших конфликтов. Когда Басилашвили был Таниным мужем, он был никем. Развелся – сразу стал Басилашвили. Радзинский – то же самое…»
Между тем в середине 70-х кинематографическая карьера Дорониной прервалась на несколько лет. Виной тому была амурная история. Некий высокопоставленный чиновник Госкино воспылал к Дорониной страстью и стал настойчиво склонять ее к сожительству. Та ответила столь резким отказом, что чиновник разгневался и пообещал: пока он занимает свой пост, Доронина сниматься в кино не будет. И ее действительно не снимали, хотя в конце 60-х – начале 70-х журнал «Советский экран» трижды называл ее лучшей актрисой года.
Вспоминает Борис Химичев: «В быту и еде Татьяна была сдержанна. Ни малейшей склонности к алкоголю. Любит книги – читает практически каждый день. Таня человек исключительной самодостаточности и самообразования! Абсолютно не выносит пыли, постоянно все протирает. Любит старинную мебель – украшала ею квартиру на Арбате…
У нее было множество воздыхателей. И очень известных! Один писал ей письма и даже рисовал схемы, как к нему проехать, чтобы
Как сетует сегодня Химичев, ему очень хотелось, чтобы Татьяна родила ребенка, но она на это не пошла. Впрочем, то же самое было и в предыдущих ее браках. Как скажет много позже сама актриса: «Я совершила тяжкий грех, не родив тех, которые так или иначе обозначались. А было их достаточно много. Не родила лишь потому, что дети помешали бы моей профессии. А главное, я наверняка закрепостила бы их своей любовью и сделала бы их жизнь сущим адом…»
О том, как они расстались, вспоминает Борис Химичев: «В наших отношениях доминировала Таня. Меня это всегда держало в напряжении. Скорее всего, я был не в состоянии обеспечить ей ни душевный комфорт, ни профессиональный масштаб… «Оторваться» было трудно. Когда на очередном спектакле, в котором мы вместе играли, в момент поклона она шепнула: «Зайди ко мне», – я подумал, что грозит очередное примирение. А когда вошел, она со всей прямолинейностью и откровенностью (поскольку мы не виделись в тот период месяца два или три – я уезжал на съемки) сказала: «Боречка, я замуж выхожу». «Ну вот и все, наконец-то мы сможем расстаться», – подумал я…»
Очередным мужем Дорониной стал человек, не имеющий никакого отношения к миру искусства, – руководитель одного из внешнеэкономических объединений, занимавшихся строительством за рубежом, Роберт Тахненко. Их знакомство началось с того, что Роберт по просьбе своих друзей пришел в Театр Маяковского, чтобы помочь Дорониной в строительстве дачного домика в садоводческом товариществе «Актер». Далее послушаем самого Роберта:
«Никакого волнения, что иду к самой Дорониной, не было. Интерес к ней проявился, только когда услышал, как она решает хозяйственно-бытовые вопросы: я увидел руководителя, способного очень неординарно мыслить. Забегая вперед, скажу, что позднее я часто ловил себя на мысли: почему она не министр культуры? Это была бы вторая Фурцева…
Татьяна прекрасная хозяйка, умеет вкусно готовить – так же, как и я. У нас никогда не возникало проблем, кому убирать, кому готовить, кому мыть посуду. У кого было свободное время, тот и готовил.
Я привозил Татьяну из театра в двенадцатом часу ночи. Сам шел на боковую, а она обычно до четырех утра сидела с книгами. Утром я уходил, не тревожа ее, а встречались мы снова вечером – в театре. На личную жизнь у нас времени тоже хватало: и целовались, и прочее… Вместе ездили отдыхать в санатории, дома отдыха.
Для меня Татьяна есть воплощение женственности: добрая, заботливая жена, в тембре голоса и ласках которой я растворялся, как сахар в чае.
Но случались и времена, когда она могла, как говорят актеры, «выдержать паузу». Причем «выдержать» так, что мне легче было бы услышать бранные слова…
После нашего развода в газетах писали, что я сбежал от Татьяны в Данию «по причине ее несносного характера». Это не так. Мы решили расстаться, когда поняли, что вместе нам стало уже неинтересно, что мы уже не получаем друг от друга ничего нового. Не было ни битья посуды, ни скандалов. Мы разошлись спокойно, продолжая уважать друг друга…»
В конце 90-х умерла мама Дорониной, а следом при трагических обстоятельствах ушел из жизни и племянник артистки, которого она нянчила еще маленьким и которого любила как собственного сына. Его ранний уход причинил Дорониной большую боль…
С тех пор Доронина живет одна. Все ее свободное время занимает теперь театр. Домой она приезжает поздно, только чтобы поспать.
В сентябре 2003 года Доронина отмечала свое 70-летие, и многие СМИ бросились брать у нее интервью. Среди многочисленных вопросов были, естественно, и вопросы личного характера. Отвечая на вопрос о своих бывших мужьях, Доронина охарактеризовала их следующим образом: Олег Басилашвили – самый интеллигентный, Эдвард Радзинский – до сих пор близкий и родной, Борис Химичев – самый нежный, внимательный, хозяйственный…