Страсти по адмиралу Кетлинскому
Шрифт:
Заметим, что Кетлинский несколько раз упоминается в знаменитом романе А. Степанова «Порт-Артур», причем упоминается исключительно положительно.
31 марта при выходе на рейд флагманский броненосец «Петропавловск» подорвался на минной банке и затонул. При этом погибли вице-адмирал Макаров и большинство офицеров его штаба. В числе других на «Петропавловске» погиб и флагманский артиллерийский офицер эскадры капитан 2-го ранга А.К. Мякишев. На эскадре воцарилось всеобщее уныние.
Прибывший в Порт-Артур после гибели Макарова наместник адмирал Алексеев первым делом сформировал новый штаб эскадры. Оценив несколько кандидатов на должность флагманского артиллериста, он остановился на лейтенанте Кетлинском как на специалисте, наиболее соответствующем столь ответственной должности. На этом для Кетлинского закончилась его служба на «Ретвизане» и началась служба в должности флагманского артиллериста морского походного штаба наместника на Дальнем Востоке. Разумеется, что такое повышение для молодого лейтенанта было весьма лестным, однако и ответственность возлагалась огромная. Одно дело — руководить артиллерией одного корабля, и совсем иное — целой эскадры, да еще сразу в боевых условиях, когда не может быть права на ошибку. В это время Кетлинский знакомится и с флаг-капитаном наместника капитаном 1-го ранга Эбергардом. Знакомство это сыграет впоследствии огромное значение в жизни нашего героя, определив окончательный вектор его судьбы.
Наиболее дружеские отношения в этот период сложились у Кетлинского со средним из братьев Черкасовых — Василем. Тот служил старшим артиллеристом на броненосце «Пересвет» и был у Кетлинского, что называется, «правой рукой». Старший из братьев, Анатолий, совсем недавно погиб в Кронштадте при испытаниях подводной лодки «Дельфин», а младший, Петр, служил там же в Порт-Артуре на миноносце «Властный».
Вскоре японцы начали высадку десанта буквально в сотне километров от Порт-Артура. Наместник Алексеев немедленно выехал в Мукден, поручив эскадру до прибытия ее нового командующего, вице-адмирала Скрыдлова начальнику своего походного штаба контр-адмиралу Витгефту. Назначенного новым начальником штаба наместника Эбергарда Алексеев забрал с собой. Что касается Витгефта, то при вступлении в должность он многозначительно сказал своим штабным офицерам: «Жду от вас, господа, не только содействия, но и совета. Я — не флотоводец…»
А обстановка у Порт-Артура быстро менялась в худшую сторону. Всего в 60 милях от главной базы флота шла ускоренная высадка противника. Все ждали атаки десантных сил.
Однако контр-адмирал Виттефт, поднявший свой флаг на броненосце «Севастополь», вместо того чтобы хоть какого противодействовать японскому десанту, созвал совещание флагманов в командиров кораблей и вместо плана ожидавшейся атаки предложил собравшимися обсудить… план разоружения эскадры с целью усиления сухопутной обороны крепости.
Участвовал Кетлинский и на совместном совещании с сухопутным командованием, где было решено флоту всеми силами содействовать сухопутной обороне Порт-Артура, оставив на броненосцах лишь 305- и 254-мм пушки для «перекидной» стрельбы, а остальные снять вместе с личным составом на береговые батареи.
Всего Кетлинскому было приказано снять с кораблей 12 152-мм и 22 75-мм орудий. Но это было только начало… Уже через три дня адмирал Виттефт телеграммой доложил наместнику, что на сухопутные батареи флотом передано и устанавливается 20 152-мм и 34 75-мм орудий. Корабли разоружались с неимоверной быстротой.
Адмирал Виттефт, будучи опытным штабным работником, не мог не понимать, что только полное и безраздельное господство над морем японского флота делало возможным какие-либо активные действия японских экспедиционных армий в Маньчжурии и на Квантуне. Не мог он не понимать и то, что его действия, обрекая эскадру на бездействие, самым катастрофическим образом сказываются на ее боеготовности. Снятие орудий с кораблей подействовало на матросов и офицеров угнетающе. Думается, что Кетлинский да и другие флагманские специалисты не раз говорили об этом командующему, но, увы, безрезультатно.
Тем временем Кетлинский вместе с артиллерийским инженером, полковником Шульцем догадались наведаться в береговой флотский арсенал, где, к своему удивлению, обнаружили вполне пригодные 210-мм и 120-мм орудия, которые после небольшого ремонта и были установлены на береговых батареях. В обмен на это Кетлинскому удалось вернуть с фортов часть 152-мм орудий на броненосцы.
1 мая минный заградитель «Амур» под командованием капитана 2-го ранга Иванова скрытно поставил на пути движения японской эскадры минное заграждение, на котором на следующий день подорвались и затонули сразу два японский броненосца, «Хацусе» и «Яшима».
Известие о подрыве на минном заграждении сразу двух японских броненосцев вызвало на эскадре небывалый боевой порыв. И матросами, и офицерами овладело мгновенное и исступленное желание выйти на рейд и вступить в бой с неприятелем «На рейд! На рейд! Раскатать остальных! — кричали и бесновались кругом, вспоминал очевидец. — Как я верил тогда, так верю и теперь — их бы «раскатали»!»
Но Витгефт ограничился высылкой в море лишь двух отрядов миноносцев, которые были легко отогнаны огнем японских крейсеров.
К середине мая обстановка под Порт-Артуром резко осложнилась. Японская армия вышла на подступы к крепости. Возник вопрос о задачах флота в условиях осады. К этому времени поврежденные броненосцы были уже почти отремонтированы.
Ранним утром 10 июня наша эскадра вышла из гавани Порт-Артура. Но надежда командующего застать противника врасплох не сбылась. Японский командующий адмирал Того успел стянуть к Порт-Артуру все возможные силы. И хотя преимущество японцев было минимальным — четыре броненосца и четыре броненосных крейсера против шести русских броненосцев и одного броненосного крейсера, — в момент, когда эскадры уже сблизились и готовы были открыть огонь, Витгефт приказал повернуть обратно. Адмирал Того тоже счел за лучшее не преследовать противника и отвернул в открытое море.
Изменившаяся ситуация заставила командующего эскадрой созвать в этот день совещание. Из трех поставленных на обсуждение вариантов действия эскадры — прорыв во Владивосток, поиск японского флота и решительное с ним сражение, содействие всеми имеющимися силами сухопутной обороне — был избран последний. Большинством голосов признавалось, что флот является одним «из главных факторов защиты» крепости, а потому должен принять в ней «самое активное участие». Прорываться же во Владивосток и вступить в бой с противником, не считаясь с его численностью, надо лишь в крайнем случае, «когда наступит необходимый момент». На непременном выходе флота настаивал лишь командир броненосца «Севастополь» капитан 1-го ранга Н.О. Эссен.
15 мая по праву старшего соплавателя к В.К. Витгефту обратился старший офицер крейсера «Диана» В.И. Семенов. В своей записке он, хотя и оправдывал передачу корабельных пушек для усиления сухопутной обороны, провидчески указывал на неизбежность гибели флота, если он свяжет свою судьбу с судьбой осажденной крепости.
Другую записку (для обсуждения на совещании 20 мая) подготовил флагманский штурман лейтенант Н.Л. Азарьев. В своей записке он высказывался за прорыв во Владивосток.
B.K. Витгефт этой записки на совещании не огласил, но на новом совещании высших чинов флота 23 мая Н.О. Эссен в своем, оказавшемся единственным особом мнении снова подчеркнул, что «события не ждут, терять драгоценное время не следует». Вопреки общему решению выходить по готовности всех кораблей он считал, что «выходить надо немедленно». «Полагаю, что даже выход неполной нашей эскадры повлияет на ход событий и задержит движение японской армии». Подводя итоги прошедших совещаний, флагманский артиллерист эскадры лейтенант К.Ф. Кетлинский в записке на имя командующего от 31 мая 1904 года призывал отрешиться от всех частных задач, покончить с пренебрежительным отношением к японцам, признав в них серьезного и умелого противника, и сосредоточить все усилия на глобальной задаче овладения морем. Для этого надо «собраться с силами», «вооружить полностью все боевые суда» и, насколько позволит время, подготовиться к предстоящим вскоре действиям. Так, на заканчивающей ремонт «Победе» из всей артиллерии (не считая башенных орудий) осталось лишь пять 75-мм Две 6” (“ — знак, обозначающий дюймы) пушки можно вернуть с батареи литера Б, установить еще 8 6”, 15 75-мм и 10 47-мм. Всего на корабли эскадры требовалось вернуть 18 6”, 31 75-мм и 20 47-мм пушек.