Страсти в сентябре
Шрифт:
Но ослушаться всемогущего старикана нельзя. Он такие вещи не прощает.
Значит, нужно убрать наглую телку-москвичку? Понятно, что это разозлит московского «папика», бросит все силы на раскрытие этого дела, а главное — все бабки. Бабок у него до хрена, торговаться не станет. Но убрать ее можно, главное — тихо-мирно, без лишнего шума. А потом в Кубань километрах в десяти отсюда, да с кирпичами на ногах. Пускай ищут.
Не хотелось ему заниматься мокрухой, но что поделаешь, если влип в это дерьмовое дело? Насчет Лугового Василий ему ни слова не сказал, только попросил передать человеку деньги, якобы должок. Передал, а потом услышал о смерти хозяина винзавода и понял — он оплатил убийце заказ. Если возьмут киллера — скажет, кто платил, потом не отвертишься. И значит, нужно и дальше играть по правилам Василия.
Но вот убрать самого московского «папика» — дело другое.
Василий маху дал, когда приказал и это сделать. За такие дела ответ нужно держать, и не только перед краевыми ментами, которые нагрянут в Левобережную и Армавир, а и перед московскими.
Они церемониться не станут! Скажут «терроризм» и будут брать всех подряд. Нельзя его трогать, им здесь нельзя. И он не будет. По телефону не скажешь, может, прослушиваются и его мобильник, и Василия, не говоря уже про дома и офис. Они ж, суки, тоже не спят, работают, тем более что москвич, наверное, подмазал как следует.
На веранду вышел главный из пятерки подручных Василия, Крупный мужик лет сорока, рябой, по кличке Батон. В Грузии уважаемого человека называют «батоно», а этот отморозок, который убил Лугового, Батон. Смешно, да? Впрочем, настоящим грузином Канипадзе никогда себя не чувствовал, родился и вырос в Армавире, грузинского языка толком не знал, но старался говорить по-русски с акцентом, подражая бабушке из Кутаиси, у которой часто отдыхал в детстве.
— Что хочешь, Батон? — спросил он.
— Резо, у нас есть два заряда к «Мухе». Может, пальнем пару раз — и ноги! А? У них тут деревня, пока очухаются — Далеко будем. В Плавнинске, на хате у корешей. Ну, ты у своих остановишься покамест. Потом в свой Армавир махнешь, а мы — в Сочи. Окончательный расчет, как договорились.
— Два раза, да? Пальнуть из «Мухи»? — зло переспросил Резо.
— Ну. Можно из автоматов добавить.
— Дурак ты, Батон, зачем такое погоняло имеешь? Батон — хорошо, а ты дурак. У них тут телефоны есть, мобильники есть. После первого взрыва ментам позвонят. После второго все дороги будут блокированы. Куда поедешь? А тут оставаться нельзя.
— А если быстро пальнуть — и ходу!
— Слушай, Батон, там дети, старики. Мы что, звери, да? Что такое говоришь?
— Да мне плевать, кто там. Главное — дело сделать и бабки получить. И — в Сочи, там теперь бархатный сезон, телок навалом…
— Короче, так — в час ночи готовность. Телку вы должны убрать тихо, без единого звука. И — в Кубань. Все. Двигаем назад, в Армавир.
— Договор-то был на два дела, Резо!
— Василий заплатит за два. Но запомни главное и объясни своим людям — тихо, без единого звука. Знаешь, как сделать?
— Какие дела! — мрачно ухмыльнулся Батон. — Все будет в лучшем виде. Вытащим во двор и кончим, как овцу в твоем родном ауле.
— Я не жил в ауле, дурак! — разозлился Резо. — Думай, что болтаешь!
— Понял. Кончим, как телку, во дворе. Жалко, что нельзя с ней поближе потолковать. Она же много чего интересного может сказать и показать…
Канипадзе досадливо поморщился, махнул рукой, приказывая Батону удалиться. Тот все понял правильно:
— Да нормально, босс. Сделаем, как сказал. Она и пикнуть не успеет, как мы… окажемся в дамках и в Сочах.
Тупой он, думал Канипадзе, глядя вслед Батону, но дело свое знает. А ведь баба тоже не из простых, тоже свое дело знает. Сможет ли злобный Батон переиграть москвичку? Да хрен его знает. Но он в случае провала мчится в Плавнинск, к своему другу, который завтра отвезет его в Армавир. А они пусть заботятся сами о себе. Чужие люди, из Воронежа. Официально ни он, ни Василий никак не связаны с ними.
Старик Влад помог выяснить, что телка живет в доме директора школы Романова, растолковал, как расположены комнаты в доме и кухне. Да братки Батона и так все хорошо знали, один из них был в кухне Романова.
Не утихала тревога в душе, никак не утихала. Оно и понятно, оказался на чужом поле, без прикрытия, с чужой командой, возможности которой не совсем понятны. Одно дело — ручательство нужных людей, и совсем другое — умение работать против настоящих профессионалов.
Канипадзе посмотрел на часы — половина первого. За полчаса Батон решит, как по-тихому убрать наглую москвичку. Хочется верить, что решит правильно.
А если нет, он мчится в Плавнинск, затаится пока там. Воевать против московского «папика» не будет, это глупо. Потом можно будет тихо убрать Горилко, и все, никаких проблем. Дуру Марину Василий со временем обработает, отдаст она свой пакет акций, семьдесят процентов, а что ей останется делать? Либо отдает за приличные деньги, либо… пусть на себя обижается.
Но это дальние дела. Сейчас нужно решить одно, конкретное. От него зависит все остальное.
Во дворе не было фонарей, на улице вблизи тоже не горели, окна дома не светились, но глаза уже привыкли к темноте, если кто-то войдет — несложно будет увидеть. Саманта сидела у окна в темной кухне, сидела так, что ее снаружи нельзя было разглядеть, а весь двор и дверь веранды дома — как на ладони перед ней. Пистолет лежал рядом на столе. Она подготовилась к возможной встрече с бандитами. Смазала петли двери кухни подсолнечным маслом, проверила, не скрипят ли. Не скрипели, и теперь, наверное, дверь еще долго будет пахнуть аппетитным маслом, жареным, как его тут называют. Подготовилась… Но так и не решила, что же делать, если они все же явятся? Да и как можно решить, когда не знаешь, сколько их, что задумали и каким образом хотят осуществить свои планы?
Если придут, действовать придется по обстановке. Хоть бы пришли сегодня. Она и завтра будет дежурить в темной кухне, и послезавтра, ибо не сомневалась, что к ней обязательно придут явно не с добрыми намерениями. Тут главное, чтобы дети не пострадали. Но ждать и догонять хуже всего, это каждый знает, потому и хотелось, чтобы пришли поскорее.
Дабы отвлечься, пыталась все-таки думать, как сделать в доме городские удобства, сейчас это несложно, были бы деньги. Она бывала (в качестве телохранителя) на многих подмосковных дачах солидных людей, знала, как там устроен быт. Можно и здесь нечто похожее сделать… Можно, только потом, когда Максим будет на свободе, а опасность, нависшая над ними, исчезнет.