Страстные сказки средневековья Книга 2.
Шрифт:
– ... я всегда чувствую себя счастливой, впуская постороннего мужчину в свою постель!
– Разве я посторонний в этой кровати?
– Нет, мессир, вы везде у себя дома!
– Так поцелуй же меня, ангел мой!
Его руки властно сжали её, пресекая трусливое бегство. Женщина закрыла веки, прерывисто перевела дыхание и обреченно протянула губы для поцелуя.
– Редко какая девственница, мадам, ведет себя столь же целомудренно, как вы!
Барон не воспользовался приглашением, упрямо дожидаясь поцелуя именно от неё. И Стефка покорно прижалась губами к его губам, с трудом преодолев внутренний протест
– Что ты, ангел мой, что ты...,- шептал ей на ухо задыхающийся голос,- все будет так, как ты захочешь! Только ответь мне, только ответь...
Стефка судорожно затаила дыхание, когда его пальцы коснулись треугольника волос в интимном месте, и, резко вздрогнув, невольно отпрянула.
И тут же все прекратилось. Поначалу женщина не поняла, почему фон Валленберг отстранился от неё, но когда откинутое одеяло овеяло холодом, удивленно распахнула глаза и увидела, что тот сидит к ней спиной, зло нащупывая одежду. Вот когда настоящий ужас охватил её душу - Стефка даже представить не могла, как он может отомстить отвергнувшей его женщине!
И она моментально бросилась исправлять ситуацию. Инстинкт самосохранения - самый мощный из инстинктов, и хотя он иногда так подводил нашу героиню, в этот раз живо проснулся и стал пинками подгонять свою хозяйку к решительным действиями.
– Мессир, - тесно прижалась она грудью к обнаженной спине обиженного мужчины и быстро покрыла умоляющими поцелуями его плечи и шею, - я не хочу, чтобы вы уходили!
– Разве я вам не мешаю спать?
Да, Гуго был по-настоящему зол, но каким бы он ни был монстром в душе, тело все-таки принадлежало мужчине, и Стефка этим воспользовалась. Казалось бы, Рауль не оставил у своей любовницы хороших воспоминаний, но кое в чем, он все-таки был докой. Если правдой было то, что эльфы живут чуть ли не вечно, то за это время они в совершенствовании постигают науку наслаждения. В свое время любовник даже утомлял её бесконечными изысками изобретательной страсти - ведь когда в сердце нет любви, даже наслаждение может опротиветь, но зато теперь Стефания действовала быстро и уверенно, точно зная, как можно исправить ситуацию.
Любовь? Да, это прекрасно, когда женщина делит постель с мужчиной, к которому испытывает настоящую страсть, но любовь - довольно редкая гостья в их спальнях, а жить как-то надо!
Руки нежно пробежались по напряженному телу мужчины, слегка пощекотав бока и заросший волосом живот, и мягко опустились вниз, губы же прокладывали жаркую дорожку из поцелуев между бугрящимися мышцами плеч вверх по позвоночнику... Затем, Стефка пощекотала языком раковину уха, ласково прикусила мочку, и он не выдержал!
Резко развернувшись, мужчина с глубоким рычащим стоном сжал её в жестких объятиях.
– Ведьма!
Дальше все превратилось в
А Стефка? Она терпеливо все сносила, с трудом справляясь со слезами. Опять чужой мужчина в её постели, опять запах незнакомого тела, опять...!
– Любовь моя, не плачь! Клянусь, я сделаю тебя счастливой!
Странный народ мужчины! Почему-то они твердо уверенны, что для женщины предел мечтаний удовлетворять их страсть и уже сам факт обладания делает партнерш счастливыми.
Ничего из обещанного не получила Стефания в объятиях нового любовника. Стойкая тошнота, боль в интимном месте и невыносимая усталость - вот неполный набор испытываемых ощущений, но все равно она мудро застонала и изогнулась, почувствовав, что дело движется к финалу.
Впрочем, вряд ли ей удалось обмануть такого умудренного опытом человека, как Гуго, потому что, сделав свое дело, он перевернулся на спину и уставился в глубину полога с трудно передаваемым выражением лица.
– Я вас не понимаю, мадам,- в конце концов, зло высказался он,- совсем не понимаю!
Стефка сжалась рядом в опасливый комок. В животе похолодело - неужели все напрасно, и зря она дала надругаться над своим телом? Наверное, на этом все так бесславно и закончилось бы, если в их отношениях не было заинтересовано ещё одно лицо.
Полотно полога заколыхалось под негодующей рукой, и в образовавшуюся щель просунулась голова воинственно настроенной Герды.
Не смотря на полноту и костыль, та коршуном кинулась к подопечной и сжала взвизгнувшую от неожиданности и боли женщину в пылких и крепких объятиях.
– Ох, Гуго,- с упреком зарокотала она густым басом, гладя Стефку по плечам и голове,- гореть тебе в аду, и даже мои молитвы не спасут тебя от Геены огненной. За что ты упрекаешь бедную горлинку? За то, что она не шлюха какая-нибудь, которой все равно, кто у неё барахтается между ногами?
– Герда, - зарычал барон, с гневом глядя на насупленную няньку,- не лезь туда, куда не просят! Сами разберемся!
Но в этом случае, он явно переоценил свою власть. Бабка ещё больше нахмурилась и чуть ли не волком уставилась на воспитанника, по-прежнему сжимая в крепких объятиях обнаженную женщину.
– Как же, разберетесь вы!
– рявкнула она.- Чурбан ты неотесанный! Думаешь, легко женщине впустить в свою постель нового мужчину? А она разделась, ноги согрела... все, чтобы только тебе понравиться! А ты вместо того, чтобы пожалеть бедняжку, зубами скрежещешь..., а у неё может, уже дитё во чреве!
– Уйди, старая ведьма!
– взревел фон Валленберг.- Пошла вон!
Но как не ругался барон, кормилица всё равно, упорно стояла на своем. В вечном противостоянии между сеньорами и вассалами крестьянская хитрость всегда побеждала господскую тиранию, только поэтому им и удавалось уживаться на протяжении тысячелетий в относительной гармонии. Вот и сейчас - даже Стефка и та понимала, что гнев мужчины пошел на спад, и в голосе фон Валленберга, не смотря на слова, звучал не столько приказ, сколько просьба. Сразу же уловила эти изменения и нянька.