Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2
Шрифт:
В вас иной дух,
Дух, который через мрак ночи
Все же подвигнет вас к свободе.
Это стихотворение Гофмана фон Фаллерслебена (1798–1874) напоминает стратагему 34. У людей, прижатых крайними обстоятельствами, могут пробудиться силы, с помощью которых они сумеют преодолеть эти обстоятельства. Обрушившееся на людей несчастье может оказаться полезным в смысле стратагемы 34, поскольку отчаянное положение становится средством мобилизации сил. В данном случае стратагема 34 выступает не стратагемой обмана, а стратагемой извлечения выгоды.
34.10. Освободиться, сдавшись
«В стане разбойников в горах Шаохуашань три предводителя держали между собой совет. Главный из них, Чжу У, родом из уезда Динъюань, умел сражаться двумя мечами сразу и, хотя особыми талантами не обладал, отлично разбирался в военном деле. Кроме того, в голове у него всегда роилось множество планов. Второй удалец, по имени Чэнь Да, родом из уезда Ечэн провинции Хэнань, был искусен в метании стального дротика. Третий, по имени Ян Чунь, был уроженцем уезда Цзелян области Пучжоу. Этот в совершенстве владел мечом с длинной рукоятью. В тот день Чжу У, беседуя с Чэнь Да и Ян Чунем, сказал: «Сегодня я узнал, что в уезде Хуаинь власти обещают три тысячи связок монет в награду тому, кто нас изловит, и уж тогда нам придется обороняться. Но деньги и провиант у нас на исходе. Почему бы нам не отправиться на добычу, чтобы пополнить запасы на случай, если придут войска и осадят нашу крепость?» Чэнь Да согласился с ним: «Ты рассудил правильно! Отправимся в уезд Хуаинь и для начала попросим тамошних жителей одолжить нам продовольствия, посмотрим,
Чэнь Да во главе своего отряда быстро помчался с горы и расставил своих людей в боевом порядке. Взглянув на врага, Ши Цзинь заметил, что голову Чэнь Да украшает высокая ярко-красная повязка, примятая посередине, на нем были золоченые латы и красный халат, сапоги на толстой подошве и пояс не менее семи футов длиною. Чэнь Да гарцевал на горделивом белом коне и держал наперевес пику с восемью насечками. Тут разбойники издали боевой клич, и начальники отрядов выехали друг другу навстречу. Приподнявшись в стременах, Чэнь Да приветствовал Ши Цзиня учтивым поклоном. Но Ши Цзинь в ответ закричал: «Эй, вы, поджигатели и убийцы! Грабители и разорители честных людей! Ваши преступления оскорбляют само небо, всех вас надо уничтожить. Чего вы молчите? Или оглохли? Не слышали обо мне? Как же вы обнаглели, что решили заявиться сюда?!» Придерживая коня, Чэнь Да отвечал ему: «В нашем стане не хватает провизии, мы хотим пройти в Хуаинь, чтобы одолжить там продовольствие. Но путь наш лежит через ваши владения, и я прошу разрешить нам проехать. Мы не тронем ни травинки в вашем поместье. А на обратном пути, разумеется, отблагодарим вас». «Что за вздор! — отвечал Ши Цзинь. — В нашей семье испокон века все были старейшинами этих мест, и я решил переловить вас, разбойников, и установить порядок! Но вы сами сюда пожаловали. Если б я даже позволил вам беспрепятственно пройти через мои владения, начальник уезда, узнав об этом, впутал бы и меня в ваши грязные делишки». Чэнь Да ответил на это: «Среди четырех морей все люди братья. Я прошу вас пропустить нас». «К чему эти глупые разговоры? — крикнул Ши Цзинь. — Если даже я пойду на это, найдется другой, кто откажет. Вот спроси хотя бы его. Если он разрешит, ты сможешь пройти по землям моего поместья». «Почтенный господин, но у кого же я должен спрашивать?» — удивился Чэнь Да. «Спроси мой меч. Если он пожелает, я разрешу тебе пройти». Тут Чэнь Да рассвирепел и закричал: «Когда преследуешь человека, не доводи его до того, чтобы он показал все, на что способен». Ши Цзинь тоже вскипел. Взмахнув мечом, он пришпорил коня и ринулся в бой. Чэнь Да вытянул свою лошадь плетью и с пикой наперевес бросился навстречу Ши Цзиню. Завязался бой. Долго противники безрезультатно бились друг с другом, пока Ши Цзинь не сделал вид, что промахнулся. Когда же противник направил ему пику прямо в сердце, он с быстротой молнии отстранился, и копье Чэнь Да зацепилось за его одежду. Сам Чэнь Да, не удержавшись, повалился прямо на Ши Цзиня. Тогда Ши Цзинь мгновенно протянул проворные, как у обезьяны, руки, выгнул спину, подобно волку, и, схватившись за копье врага, стянул его с расшитого узорами седла. Ухватив Чэнь Да за тканый пояс, Ши Цзинь швырнул его на землю. Лошадь Чэнь Да умчалась как ветер. Ши Цзинь приказал связать пленника. Поселяне накинулись на разбойников и обратили их в бегство. Возвратившись в усадьбу, Ши Цзинь взял веревку и привязал Чэнь Да к столбу на площадке перед домом. Он принял решение поймать двух других главарей, передать всех их властям и получить обещанное вознаграждение. Затем Ши Цзинь, прежде чем отпустить по домам своих соратников, приказал подать вина и в знак благодарности всех угостил. Все пили и ликовали: «Поистине правы те, кто называет тебя храбрецом, господин!»
Не будем рассказывать, сколько на радостях было выпито вина. Вернемся к двум другим главарям — Чжу У и Ян Чуню, которые оставались в лагере. В тревоге гадали они, что могло случиться с теми, кто ушел. Наконец они послали несколько своих молодцов на разведку. Но те, издали увидев отступающих и лошадь Чэнь Да, которую вели под уздцы, кинулись назад в горы с громкими криками: «Беда! Беда! Почтенный господин Чэнь не послушался советов других наших предводителей и поплатился жизнью!..» Чжу У стал расспрашивать очевидцев, а те кратко рассказали о схватке, закончив свой рассказ словами: «Кто же может устоять перед отважным Ши Цзинем!» «Чэнь Да не послушался моих слов, — произнес Чжу У, — потому-то и произошло несчастье». Тогда заговорил Ян Чунь: «Нам нужно собрать все наши силы и двинуть на Ши Цзиня. Как ты думаешь?» «Нет, это тоже не годится, — отозвался Чжу У. — Если уж он победил Чэнь Да, то лучше нам не тягаться с Ши Цзинем. У меня есть план разжалобить («куцзи») его. Если и это не поможет нам выручить Чэнь Да, то мы погибли». «Что же это за план?» — спросил заинтересованный Ян Чунь. Чжу У наклонился к нему в что-то прошептал на ухо, потом громко закончил: «Иначе поступить нельзя!» «Отлично! — воскликнул Ян Чунь. — Я отправлюсь с тобой немедленно. Не будем терять времени!»
Теперь возвратимся к Ши Цзиню. Он находился в своем поместье, и гнев его еще далеко не утих, когда внезапно он увидел своего слугу, стремительно вбежавшего к нему с криком: «Чжу У и Ян Чунь спустились с горы и идут сюда!» «Ну что ж, я покончу и с ними! — заявил Ши Цзвнь. — Сразу всех трех сдам властям. Скорее подайте мне коня!» Он приказал бить в бамбуковые колотушки, и народ снова сбежался к нему. Ши Цзинь вскочил на коня и едва успел выехать из поместья, как увидел обоих главарей Чжу У и Ян Чуня, которые подходили к поместью. Приблизившись, они смиренно стали на колени. По их лицам ручьем струились слезы. Ши Цзинь спешился и грозно закричал: «Что хотите сказать вы, валяющиеся у моих ног?» Тогда Чжу У, рыдая, воскликнул: «Мы трое, ничтожнейшие из людей, всегда подвергались преследованию властей, и нам ничего не оставалось, как только скрываться в горах и заниматься разбоем. Когда-то мы поклялись, что умрем в один и тот же день. Может быть, мы и не обладаем мужеством и доблестью нареченных братьев Гуань Юя, Чжан Фэя и Лю Бэя, о которых повествует «Троецарствие», но сердца наши так же слиты воедино, как у этих прославленных героев. Сегодня наш младший брат Чэнь Да не послушался нашего совета. Он оскорбил ваше достоинство, вы взяли его в плен и держите в своем поместье. Мы не можем рассчитывать на вашу милость и поэтому просим позволить нам умереть вместе с ним. Мы умоляем вас, достойный герой, передать всех нас в руки властей и получить за это положенное вознаграждение. Мы не затаим против вас обиды, что бы ни случилось! Убейте нас, и мы умрем без ропота!..»
Выслушав это и поразмыслив, Ши Цзинь сказал себе: «Если они действительно так благородны, а я сдам их властям и потребую за это награду, то все достойные люди будут надо мною насмехаться. Что станут они думать обо мне? Недаром с древнейших времен говорится: «Тигр не ест падали». Вслух же он произнес: «Следуйте за мной». Чжу У и Ян Чунь нисколько не испугались и вошли с Ши Цзинем во внутренние покои его дома. Там они снова опустились на колени и настойчиво просили связать их. Ши Цзинь несколько раз приказывал им встать, но они отказывались сделать это. Издревле существует поговорка: «Умный поддерживает умного, храбрец распознает храбреца». Поэтому Ши Цзинь сказал им: «Я считаю ниже своего достоинства сдать властям людей такого душевного благородства. Что вы скажете, если я освобожу Чэнь Да и верну его вам?» «Не навлекайте на себя беды столь опрометчивым поступком, — ответил Чжу У, — лучше уж передайте всех нас в руки властей и получите награду». Но Ши Цзинь с негодованием отверг это предложение: «Я не могу совершить такой низкий поступок! Спрашиваю вас, согласны ли вы сесть за мой стол и откушать со мной?» «Если мы не страшимся самой смерти, — промолвил Чжу У, — то станем ли мы опасаться вашего угощения?» Ши Цзинь, обрадованный их ответом, развязал Чань Да и приказал слугам принести вина и мяса. Когда угощение было готово, он пригласил трех главарей к столу. Чжу У, Ян Чунь и Чэнь Да от души поблагодарили Ши Цзиня за его великодушие. По мере того как они пили вино, их лица все более и более прояснялись. Когда все вино было выпито, они еще раз поблагодарили Ши Цзиня и ушли в горы. Проводив их до ворот, Ши Цзинь возвратился в усадьбу.
Теперь расскажем о том, как, добравшись до своего лагеря, Чжу У, Чэнь Да и Ян Чунь стали держать совет. Чжу У сказал: «Если бы мы не пошли на хитрость, мы бы больше здесь уже не встретились. Спасти Чэнь Да удалось только потому, что Ши Цзинь оказался человеком редкого благородства и отпустил нас. Нам надо скорей послать ему подарки, чтобы отблагодарить за великодушие и спасение нашей жизни» [ «Речные заводи», гл. 1: Ши Найань. Речные заводи, т. 1. Пер. с кит. А. Рогачева. М.: Гослитиздат, 1959].
Рассказ об удачном применении стратагемы страдания взят из романа Речные заводи, написанного около 1330 г., как считается, Ши Найанем [1296–1370]. Приведенный пример показывает, как в данной стратагеме свою жизнь вверяют противнику, чтобы тем самым обезоружить его психологически и склонить на свою сторону. По-китайски речь здесь идет о «куцзи», дословно «стратагеме страдания». Имеется в виду страдание в крайнем его проявлении, т. е. связанное с лишением жизни. «Куцзи» и выражение для стратагемы 34 отличаются лишь отсутствием или соответственно наличием слова «плоть/тело». Выражение для стратагемы 34 ясно ограничивает страдание плотью, тогда как при стратагеме страдания на чашу весов бросают высшее достояние — собственную жизнь. Как близнеца стратагемы 34 ее используют «в безвыходном положении» (Большой словарь китайского языка [в 13 тт. («Ханьюй да цидянь»)], т. 9. Шанхай, 1992, с. 321).
34.17. Переход от времен Весен и Осеней к современной хозяйственной жизни
Во времена Весен и Осеней (770–476 гг. до н. э.) «уский царь [449] стремился убить царевича Цин Цзи, но никак не мог этого достичь. От этого уский царь пребывал в печали. Тогда Яо Ли сказал: «Я, ваш слуга, могу это сделать». Уский царь сказал: «Куда уж тебе! Я шестеркой лошадей не сумел настичь его на берегу реки Цзян, я стрелял в него из лука, и стрелы вонзались справа и слева, но ни одна не попала в цель. А ты, если обнажишь меч, не достанешь ему до плеча, а бросишься на его колесницу, не сумеешь даже достать до переднего бруса. Нет уж, где тебе!» Яо Ли сказал: «Когда речь идет о муже, печалиться можно лишь о недостатке в нем храбрости, но не умения. Если царь искренне хочет мне помочь, мне это удастся». Уский царь согласился. На Другое утро царь обвинил Яо Ли в тяжком преступлении, велел схватить его жену и детей, сжечь их и пепел развеять. Яо Ли бежал. Он направился в Вэй и предстал там перед царевичем Цин Цзи. Царевич Цин Цзи был ему рад и сказал: «Уский царь утратил Дао. Вы сами это видели, и все чжухоу об этом знают. То, что вам удалось бежать от его руки, прекрасно». Яо Ли поселился вместе с царевичем и через некоторое время обратился к нему: «В царстве У нет Дао, и этому не видно конца. Прошу вас взять меня с собой в поход на эту страну». Царевич Цин Цзи сказал: «Прекрасно!» Когда же они вместе переправлялись через реку Цзян и уже достигли середины, Яо Ли выхватил меч, чтобы заколоть царевича Цин Цзи, но тот отразил удар и сбросил Яо Ли в воду. Когда тот выплыл, он схватил его и вновь бросил в воду. Так он делал трижды и наконец сказал: «Ты поистине настоящий муж в Поднебесной! Дарю тебе жизнь, да прославишься своими заслугами!» Так Яо Ли избежал смерти и вернулся в У. Уский царь был очень рад и хотел разделить с Яо Ли страну. Но Яо Ли сказал: «Это невозможно, ибо я должен умереть». Уский царь стал удерживать его, но тот сказал: «То, что ради вашего дела были убиты мои жена и дети и пепел их развеян по ветру, я считаю, было бесчеловечностью с моей стороны. То, что ради старого господина я хотел убить нового, я считаю, с моей стороны было изменой долгу. То, что я трижды был сброшен в реку Цзян, а потом помилован царевичем Цин Цзи, я считаю, было для меня позором. Бесчеловечному, изменившему долгу, да еще опозоренному, я считаю, незачем жить». Уский царь не сумел его удержать, и он закололся своим мечом. Яо Ли, можно сказать, старался не ради награды. Поэтому даже при виде великой выгоды не изменил своему долгу. Это можно назвать неподкупностью. Неподкупность — это когда ни богатство, ни знатность не дают забыть о позоре» [ «Люй ши чуньцю», кн. 11, гл. 3 «О неподкупности» («Чжун Лянь»): "Весны и осени господина Люя». Пер. с кит. Г. Ткаченко. М.: Мысль, 2000, с. 166–167].
449
Узурпатор Хэ Лу (правил в У в 514–496 гг. до н. э.), отец Фу Ча. — Прим. пер.
Эту историю мы находим в сочинении двухтысячелетней давности Весны и осени господина Люя (см. перевод на нем. Рихарда Вильгельма. Дюссельдорф, 1979, с. 135 и след.), а чуть иначе оно изложено в китайской энциклопедии Цы хай (т. 3. Шанхай, 1979, с. 4212), где говорится, что Яо Ляо еще отсекли правую руку.
Стратагема 34 еще в древности получала крайнее выражение, полагает Ин Хань, ссылаясь на поведение Яо Ли в своей книге 36 стратагем и торговая смекалка ([ «Сань ши лю цзи юй цзиншан моулюэ»]. Пекин, 1997, с. 219). Ин Хань рассказывает также о японце, попавшем в Дании под машину некого пивовара. Ему пришлось отрезать ногу. Когда посетивший его в больнице пивовар осведомился, чем он может загладить свою вину, японец пожелал лишь после выписки работать на пивоварне вахтером и тем самым как-то зарабатывать себе на жизнь. Пивовар был счастлив, что так легко отделался, и легкомысленно согласился. Японец работал добросовестно, был весьма любезен со всеми. Многие служащие в свободное время приходили к нему поболтать. Спустя три года, прилично заработав, он вернулся к себе домой. Лишь тогда выяснилось, что это был владелец японского предприятия, разыгравший несчастный случай ради того, чтобы выведать тщательно охраняемую тайну приготовления всемирно известного датского пива. За три года службы вахтером он собрал все нужные сведения об используемом сырье, технике его обработки и тонкостях пивоварения. После возвращения в Японию он стал одним из процветающих там пивоваров. Ин Хань сообщает эту историю отнюдь не в качестве образца для подражания. Однако случаи, когда руководители испытывают вначале на себе придуманное суровое средство (см. также 34.14) или когда продукция подвергается испытанию на прочность на виду у всех (см. 34.7, п. 5), которое она, естественно, выдерживает, Ин Хань считает примерами успешного использования стратагемы 34.