Стратегии гениальных мужчин

Бадрак Валентин Владимирович

До нас дошли исторические факты полного опьянения окружающих и иногда даже немного странного гипнотического действия на них воли Цезаря – он играл роль стремительного военного и политического гения и подсознательно чувствовал, что массы хотят иметь над собой железную руку, могущественно указующую перстом путь к славе и богатству и, если необходимо, жестоко карающую. И он умел играть, ибо принадлежал к числу великих актеров, ставящих перед собой глобальные цели и ведущих себя сообразно необходимости, пуская в ход для управления собой и другими удивительно редкую волю.

Даже если он сомневался, этого не чувствовал никто, но зато там, где появлялся Цезарь, земля начинала гореть от избытка излучаемой им силы и энергии. Он, конечно же, иногда допускал ошибки

в политике, и некоторые из них были из разряда критических, из таких, которые на редкость трудно исправлять. Но все та же смелость, упорство, порой почти немыслимая отвага и способность влиять на людей, а никак не случай, помогали превратить почти роковую ошибку в хитроумный военный замысел. Люди не могли не верить Цезарю и его обещаниям, поскольку он был лучше и сильнее их. К нему охотно примыкали буйные и холерические авантюристы, его просьбы охотно выполняли лучшие женщины развратившейся империи, а его деньгами пользовалось более половины жителей Вечного города.

Еще одна черта определенно и выгодно отличала Цезаря от своих, даже талантливых современников: он никогда не был ослеплен жаждой наживы и рассматривал деньги или другое материальное лишь как средство для прокладывания дороги к цели. Даже произведения искусства и антикварные редкости, которыми он любил наслаждаться и которые собирал, он бросил бы, не раздумывая ни секунды, если бы был уверен, что такой шаг хоть на немного приблизит его к осуществлению планов. Цезарь обладал также редчайшим даром делать из своих лютых врагов сторонников. Прекрасно проникая в область истинных желаний своих врагов, он предлагал каждому именно то, что тот хотел. Своему недругу авантюристу Куриону он открыл путь к славе и деньгам, чем купил на долгие годы его преданность; плебея Тита Лабиена (правда, позже изменившего ему) сделал полководцем; покоренным диким племенам дал почетное и важное для них римское гражданство; мужественным галльским воинам, жившим исключительно за счет войн, обеспечил возможность умножать богатства, приняв их в состав своего войска; симпатии простого плебса ненавязчиво и деловито покупал или способствовал принятию законов, которые были на руку неимущим и в считанные дни делали его популярным.

Цезарь никогда не верил в случай, при этом его риск, по мнению современников, часто граничил с безрассудством – именно внезапными, стремительными и рискованными действиями он достигал военного превосходства над неприятелями. Как любой профессионал подсознательно чувствует границы собственных возможностей, так и Цезарь тонко чувствовал свои силы и пределы своего влияния. Хотя объективно, часто он действовал, стимулируемый лишь единственным импульсом – выжить и сохранить людей. Единожды дрогнуть – означало конец всему, и закаливший свой дух полководец не мог позволить себе и своей армии расслабиться. Другими словами, он настроил свой мозг играть роль храбреца и великого полководца до конца, поэтому и показывал не единожды смелость, казавшуюся безрассудной. На самом деле это было мужество человека, загнанного в угол, для которого девиз «Победа или смерть» стал суровой реальностью. Именно способность принимать решения и брать ответственность на себя предопределили рост Цезаря как полководца и политика.

Он умело использовал малейшее замешательство среди римских магнатов и политиков, чтобы тотчас поставить их перед фактом уже свершенного действия, кроме того, всегда имеющего разумные, вполне логичные обоснования. Он рано осознал общую слабость мира и готовность аморфного общества подчиняться воле сильного человека. Он почитал общественную мораль и законы лишь в той мере, пока они не шли вразрез с его собственным честолюбием.

Жизнь Юлия Цезаря, как и жизнь всех политических деятелей, была полна удивительных парадоксов: всегда «работая» на общественное мнение, он презирал плебс и не принимал близко к сердцу все, что говорил и думал народ. Напротив, он, очевидно, был одним из первых политиков, который научился манипулировать общественным мнением.

Семья и женщины слишком мало значили в жизни этой титанической личности, хотя он искренне любил и уважал жен, боготворил свою единственную дочь Юлию от первой жены. Неизвестно, как бы сложились отношения двух самых могущественных людей Римской империи, если бы Юлия внезапно не умерла в расцвете сил и звено, связывающее Цезаря и Помпея, не разорвалось. Чувствуя в лице необычайно окрепшего Цезаря угрозу республике, сенат фактически вынудил Помпея стать диктатором и приказать Цезарю вернуться в столицу частным человеком. Кто-нибудь менее смелый и более впечатлительный подчинился бы подобным решениям, но только не Цезарь, сознательно шагавший к своей цели почти сорок лет.

Несколько дней он взвешивал все за и против, но однажды приняв решение, так стремительно двинул войска на Рим, что просто парализовал деятельность своих недругов, что в конце концов решило исход кампании в его пользу. Однако победив соотечественников в гражданской войне, он не стал наказывать их, считая позором казнить римлян, чем также вызвал расположение большинства сограждан. Правда, сосредоточив в своих руках высшую власть, Цезарь осознал, что захватить ее легче, чем удержать. Форма существования республики настолько изжила себя, что даже такому гениальному и подготовленному человеку, как Юлий Цезарь, было нелегко управлять разлагающимся обществом.

Кроме того, сам вождь в конце своей карьеры и жизни допустил ряд серьезных просчетов, способствовавших резкому снижению его популярности и росту недовольства во всех слоях населения. К счастью, Цезарь не допустил разрушения своей личности – человек действия, он в минимально короткие сроки провел десятки преобразований, направленных на укрепление империи и закрепление собственного исключительного положения. Среди них такие, как чеканка нового золотого денария со своим изображением, ужесточение наказаний за уголовные преступления, обеспечение своих ветеранов землей, обложение пошлиной ввозимых товаров, привлечение в столицу наиболее известных ученых, усовершенствование календаря и многое другое. Кроме того, он тут же сформулировал перед собой новые, еще более грандиозные цели: захватить Парфию и превзойти самого Александра Македонского, соорудить роскошные храмы, создать библиотеки, провести каналы…

Всему этому не суждено было сбыться. Ставка Цезаря на многочисленный и разношерстный народ, окружение себя преданными авантюристами разочаровали сенатское сословие, которое, к тому же, приводили в ужас последствия возможной победы Цезаря над Парфией. Цезарь стал заложником собственных успехов, разрушительной мощи и стремительного движения, в котором он намного обогнал свое поколение. Его пренебрежение к магистратурам, ставшее результатом веры в свои неистощимые силы, откровенное игнорирование римских традиций (выразившееся, например, в интимных отношениях с царицей Египта Клеопатрой), содействие собственному обожествлению, вызванное негласным соперничеством с бессмертным образом Александра, и, наконец, навязывание царского единовластия в обществе, которое исторически не было к этому готово, – все это явилось причиной сначала глубокого недовольства, а потом и заговора и убийства Юлия Цезаря в период его политического расцвета и расцвета его духовных сил. Юлию Цезарю в момент убийства было пятьдесят шесть лет…

Карл Густав Юнг

«Он говорил о своей миссии; он рассматривал свою жизнь как миссию, как служение функции сделать Бога сознательным».

Ойген Белер о Юнге

«Конечно, из того, что мы здесь открываем, нет ничего для масс – есть лишь некоторая скрытая вещь, которую можно постичь лишь в одиночестве и безмолвии. Лишь немногие люди пытаются что-либо об этом узнать; гораздо проще проповедовать универсальную панацею для всех, чем применять ее к самому себе и, как мы все знаем, все не так плохо, если все сидят в одной лодке. Сомнения не могут существовать в стаде; чем больше толпа, тем лучше истина – и тем больше катастрофа».

Карл Густав Юнг