Стратегии гениальных мужчин

Бадрак Валентин Владимирович

И потому же Юнг, который уже почувствовал в себе силы для движения своей собственной дорогой, не желал более оставаться в учениках. Он уже знал, как придать психоанализу более широкий контекст, его учитель отказался от его предложения, значит, путь вперед был свободен. Юнг был склонен видеть впереди свет, и он видел его. Он больше не чувствовал финансовой, психологической или какой-либо другой зависимости. Он успел устроить и личную жизнь, женившись и произведя на свет детей. А отдаваясь во власть полигамии, в том числе имея интимные связи со многими своими пациентками, он избавлялся от избытка сексуальной энергии, часто свойственного активным преобразователям мира. Он также избавился от дискомфорта времен юности, устранив при помощи самоанализа большую часть собственных комплексов. Он начал строить собственный дом – будущую обитель нового, невиданного доселе учения, имеющего религиозно-мистическую основу. Он жаждал новых головокружительных высот, и бившая в нем загадочными ключами энергия позволяла строить гигантские планы. Поэтому

разрыв с Фрейдом, которого он все же назвал «первым по-настоящему значительным человеком» из всех встреченных на жизненном пути, Юнг прошел психологически достаточно легко. Это была веха, точка на местности, которую следовало отметить, после чего двигаться дальше еще более быстрыми и решительными шагами. Юнг пережил разрыв намного легче, чем стареющий учитель: после разрыва судьба Зигмунда Фрейда его больше не заботила. Он достиг высот своего идеала и одновременно поднялся над ним. Он свято верил в силу харизматических движений и в то, что они нужны всегда блеклому и всегда нуждающемуся в воле человечеству. Из этой веры и родилось желание создать новую систему – набор мистических символов, который имел бы внутреннюю силу, достаточную для влияния на мир.

Со свойственной ему решительностью Карл Густав Юнг бросился реализовывать свои амбициозные планы. Во-первых, благодаря защите научных трудов он получил доступ к университетам и вообще к публичной практике – классический и очень надежный способ возвестить миру о своих идеях. Во-вторых, он не только не прекращал своих исследований, но и активизировал свои поиски, в результате чего его имя все больше звучало и звук этот становился все более внушительным. Уйдя с поста президента Международного психоаналитического общества после четырех лет управления им, Юнг уже через два года организовал собственный Психологический клуб в Цюрихе – недюжинная работа, учитывая необходимость наличия значительного количества сподвижников. И наконец, в-третьих, Юнг кардинально решил вопрос обеспечения собственной деятельности, для чего еще раньше – в возрасте тридцати четырех лет – оставил клинику и перебрался в уединенный дом на окраине тихого городка Кюснахте. Еще через несколько лет была построена «Башня» – собственный дом на берегу Цюрихского озера, оформленный в стиле пристанища одинокого и великого оракула-провидца. Подлинное творчество требовало существенного ограничения общения с людьми, а работа в уединении стала потребностью великого искателя. Высокая самоорганизация сделала его работу более рациональной и эффектной. Последнее является не таким уж простым делом, поскольку предусматривает сосредоточение на стратегически ценных направлениях, что возможно лишь посредством отказа от многого, представляющегося на первый взгляд не менее важным. История знает много примеров, когда достойные идеи не были реализованы из-за рассредоточения усилий.

По утверждению многих исследователей, выбор Юнгом сферы клинических исследований был во многом связан с желанием разобраться в себе и совершить акт собственной психокоррекции. Но тщательный и многосторонний синтез человеческой творческой деятельности привел его к совершенно неожиданным выводам, ставшим впоследствии основой всей юнговской системы воздействия на общее сознание современного мира.

Для начала Юнг сделал совершенно невероятный вывод о влиянии бессознательной памяти на творчество, на чем позже сформировал новою уникальную теорию об архетипах. Первые публичные заявления о том, что великие творения так или иначе являются в основном продуктом бессознательной переработки информации, полученной в процессе жизнедеятельности человека задолго до появления самого творения, Юнг сделал, еще работая в клинике Бургхельцли. Это открытие, хотя фактически было в какой-то степени лишь фиксацией очевидного, дало ему чрезвычайно мощный толчок для дальнейших исследований в этой области. К тому же, уже в клинике он был близок к четкому осознанию того, что гениальность не рождается из ничего, а является уникальным продуктом объединения внутреннего восприятия – синтеза человеческого опыта и движущей идеи. В этой связи весьма любопытно, что уже много лет спустя Юнг, отрабатывая и шлифуя миф о собственном посвящении, признался, что возникновению беспрецедентных полуфантастических образов в воображении он обязан прежде всего книгам по мифологии. А на закате жизни в своих воспоминаниях Юнг написал: «…все, что я создал в области духа, вышло из инициальной силы воображения и сновидений».

В то же время, из-за того что Юнг постоянно находился в двух параллельных мирах и жизнь заставляла его беспрерывно балансировать между этими двумя мирами, он без сожаления принимал такую внешнюю форму, которая была ему выгодна в определенный момент. Так, в ответ на критику своих изданий со стороны академических ученых он утверждал, что его работы (в частности, типология личностей) основаны на многолетнем практическом опыте, «который остается совершенно закрытым для практического психолога».

А уже в возрасте тридцати шести – тридцати семи лет он заговорил о своих намерениях «спасти мир». Официально разойдясь с Фрейдом, Юнг практически взялся за покорение мира. Хотя если быть до конца откровенным, Юнг приступил к своей работе задолго до расхождения с Фрейдом – на самом деле он начал готовиться к осаде мира уже после оставления клиники. Но то была еще скрытая, смутная, возможно, до конца не сформулированная в собственном сознании форма с определенной оглядкой на своего более старшего коллегу. Развивая же дальше фрейдовские разработки после прекращения отношений со своим учителем, он внезапно объявил на американском континенте, что психоанализ является религией, а не наукой, – и это было ярчайшим свидетельством глобальных притязаний Юнга. Почувствовав внутреннюю силу и уверенность в верности избранного собственного пути, он не желал считаться ни с кем и ни с чем. Он решил полностью покорить ВСЕ человеческое сознание и готов был ради этого как на титанический труд, так и на определенные уловки.

Поистине мозг этого неординарного человека в течение всей его жизни находился в состоянии нескончаемого синтеза, и попытки усилить свое собственное влияние как в среде практиков, так и в среде теоретиков говорят лишь о его стремлении к всеобъемлющему безграничному обладанию миром в разрезе своей теории. И лишь такой подход к жизни в режиме непрерывного поиска и непрекращающихся опытов сделал возможным те открытия, что в конце концов принесли ему всемирную известность и славу ученого. Ричард Нолл, написавший обескураживающие откровенностью исследования юнговских устремлений, тем не менее, заметил, что «одной из сильных сторон Юнга была его замечательная способность синтезировать крайне сложные и на первый взгляд никак между собой не связанные области исследования». Юнг был титаном, потому что уверовал в свое титаническое начало и потому что неутолимая жажда победы заставляла его постоянно думать о тех вещах, которые и сегодня кажутся недоступными большинству людей.

Так, уже через три года после разрыва с Фрейдом он развивает целый ряд собственных теорий: заканчивает структуру коллективного бессознательного и фиксирует феномен, получивший название индивидуации. Еще через три года «рождаются» знаменитые юнговские архетипы. Еще через несколько лет после этого тщательная работа с пациентами привела Юнга к выводу о значимости глобальной направленности психической энергии человека либо на свой собственный внутренний мир, либо на внешнее окружение. Исследователь создает учение о психологических типах, фокусируя внимание на таких новых вещах, как «интроверсия» и «экстраверсия». Ему было сорок шесть.

Но конечно же, он понимал, что только открытий и уникальных результатов прикладных исследований недостаточно для такого прорыва, который вызревал в его беспокойной голове. Открытия, какими бы революционными они ни были, могут оставаться мертворожденными детьми на многие годы и десятилетия. Поэтому вовсе не случайно он сосредоточился на комплексной работе, включающей, кроме всего прочего, мероприятия по распространению собственного учения.

Его научные работы поразительным образом увязывались с общественно-административной работой, направленной на внедрение своих взглядов в мир. Когда Юнг понял, каким прекрасным непаханым полем для его учения может стать американский континент, он решительно освоил чтение лекций на английском. Он в срочном порядке сформировал определенную команду, в которой его ассистенты немедленно взялись (естественно, по рекомендации учителя) за «увязку» с психоанализом таких направлений, как археология, мифология, филология и языческая античность. Юнг не только начал активно внедрять идею исключительной важности криптомнезии – синтеза памяти предков, но и сумел убедить свое ближайшее окружение в том, что «коллективная память», передающаяся по наследству, намного важнее индивидуальной – приобретенной в процессе жизни. Он действовал, словно ослепленный навязчивой мыслью фанатик, агрессивно, жестко и центростремительно. Это также содержало серьезный вызов Фрейду, поскольку подрывало его главенство в мире теории сексуальности. Интересно, что, не ставя на первое место фрейдовское сексуальное начало, Юнг в своей собственной жизни отводил сексу довольно значительное место – практически во все периоды жизни ученый имел внебрачные связи.

Величайшим приобретением для его быстро пускающего корни учения стало привлечение на свою сторону дочери американского денежного мешка Джона Рокфеллера – лишь за несколько лет тесной работы с Юнгом под влиянием его необыкновенного харизматического обаяния Эдит Рокфеллер-Маккормик позаботилась о выделении на развитие аналитического психоанализа в Швейцарии таких баснословных сумм, что счет им вскоре пошел уже на миллионы долларов. Иными словами, отдавая много творческих сил непосредственно развитию собственного учения, Юнг в то же время использовал все подручные средства для его формального внедрения. Он прекрасно осознавал, что его идеи в практической жизни будут слишком мало стоить, если никто не позаботится об их распространении. Именно это заставило Юнга стать одновременно и создателем, и менеджером нового мировоззрения, основанного на аналитическом психоанализе.

Вообще же, борьба за Америку во время первых шагов психоанализа по планете была довольно жестокой. Отвоевывая у Фрейда сферы влияния, Юнг действовал не только чрезвычайно решительно, но и порой просто агрессивно. Так, он пытался контролировать американцев и влиять на них через весьма известного в США ученого-медика Джеймса Патнэма, родственница которого обратилась к нему с целью прохождения психоаналитического курса. И хотя в конце концов Юнг проиграл в этом частном случае, маленький эпизод «передела мира» говорит о необыкновенной хватке швейцарца. Одновременно Юнг вел борьбу и за очаги психоанализа в Европе, а Р. Нолл упоминает и о том, что «Юнг вел колониальную войну с Фрейдом» за влияние в Великобритании.