Страж ее сердца

Штерн Оливия

— А что, был первый?

Лицо короля окаменело, и он сухо сказал:

— Да, у меня был сын, который исчез за Пеленой. Прекрасный крагх. Похож на меня оперением, только с синими перышками. Впрочем, Алайна, вон, вся синяя получилась.

Мариус устало прикрыл глаза. Все же разговоры вытягивали все силы. А перед мысленным взором — кабинет магистра, крагх на цепи, чем-то похожий на Алайну.

— Мне кажется, я видел вашего сына, — проговорил тихо, — и на тот момент, когда я его видел, он был жив.

И

с трудом сообразил, что крагх сгреб его за плечи и, совершенно не заботясь о только-только начавшей затягиваться ране, как следует тряхнул.

— Где? Где ты его видел?

— Пустите, — стало больно, уже не на шутку, — сдохну, никогда не узнаете.

Его почти швырнули обратно, король наклонился близко-близко, к самому лицу.

— Где ты его видел?

— Он жив был, но в плену. У Магистра Надзора, — Мариус уже с трудом ворочал языком. Снова накатывала сонливость. — Если у меня получится убрать Пелену, то, думаю, с вашим наследником тоже будет все в порядке. Если, конечно, он до сих пор жив.

Крагх отступил на шаг, и Мариус из-под опущенных век заметил, что его буквально трясет.

— С чего ты взял, что то был Авельрон?

— Он подходит под ваше описание. У магистра на цепи сидел крагх, у него были черные и синие перья и… он чем-то походил на Алайну. Другого обоснования у меня нет.

Король зарычал, его лицо сделалось похожим на оскаленную морду хищной кошки.

— Ваш магистр будет умирать мучительно. Я буду обдирать его заживо и поливать соленой водой… Я сегодня же соберу отряд, и мы выдвинемся…

— Не надо, ваше величество, — Мариус вздохнул, — если вы соберете отряд… и что дальше? Все эти годы я был рядом с магистром. В нем столько магии, что он ваш отряд размажет одним щелчком пальцев. Тут надо как-то по-иному… Искать надо. И думать.

Крагх тяжело прошагал из угла в угол, затем остановился, внимательно посмотрел на Мариуса.

— Ты же Страж. Значит, в тебе есть магия… Да что там, я ее видел на арене. Когда поднимешься на ноги, я покажу тебе книги в хранилище. Никто из наших так и не смог их распечатать. Возможно, получится у тебя, и ты сможешь извлечь из них что-нибудь полезное…

Книги?

У них здесь остались книги, да еще и опечатанные магией?

От такой новости Мариус даже зажмурился от восторга. А что, если именно там и будут ответы на все его вопросы? И самое главное, он сможет найти уязвимое место магистра, а заодно и Пелены?

— Мне все еще не верится, что ты хочешь провернуть это ради Алайны, — вдруг пробурчал король.

И Мариус едва не рассмеялся. А потом вовремя вспомнил про рану, про повязку, которая съехала от могучих объятий владыки крагхов, и ограничился ухмылкой.

— Послушайте, ваше величество. Я не буду лукавить. Как-то так получилось, что я, всю жизнь ненавидевший крагхов, теперь хочу

жить только с синей птичкой. Громкие слова о том, что без нее умру, опустим, потому что подобные слова в большинстве своем лживы. Но помимо этого, есть еще и здравый смысл, и мой друг, которого убили оттого, что он полез рыться не в тех архивах, в которых надобно, и Надзор, который кормил меня сказками всю мою сознательную жизнь. А еще есть Пелена, вобравшая в себя всю магию мира, есть земли крагхов, есть крагхи, которые почему-то не могут размножаться без людей. Слишком много всего, не находите? И мне кажется, будет логичным попытаться что-то изменить.

Договорив, Мариус прикрыл глаза. Столь длинная речь выпила последние силы. Организму срочно требовался сон — опять-таки, для ускоренной регенерации. И, кажется, король это понял.

Он потоптался на месте, а потом молча вышел, аккуратно прикрыв дверь.

…Следующее пробуждение оказалось очень неприятным.

Мариус открыл глаза и увидел двух склонившихся над ним птичек. Одна из них была Алайной, а вот вторая — совершенно незнакома. Треугольное белокожее личико, огромные глаза с кукольными ресницами и яркие изумрудные перышки, на голове украшенные золотыми заколками с блестящими камнями.

И эта изумрудная птица говорила Алайне:

— Если оклемается, сажай на цепь. Это он сейчас смирный, кто знает, что у него на уме. Сбежит еще.

— Здесь некуда бежать, — робко возразила Алайна и покраснела.

— Да ты посмотри на него, это ж страж. Как бы тебе не навредил, моя девочка.

Изумрудная красавица поймала взгляд Мариуса и улыбнулась — нехорошо так, многообещающе.

— Он уже вставал? — спросила она у Алайны, ничуть не смущаясь того, что предмет обсуждения находился тут же и пребывает в сознании.

— Нет, — тихо шепнула Алечка и опустила глаза, — он очень плох.

— Еще бы, — с непонятным удовлетворением прошелестела изумрудная птица, — честно говоря, я вообще не понимаю, зачем он тебе понадобился. Пошли бы на рынок, выбрали бы… Несколько дней назад я там была, видела отличного, породистого блондина.

— Мне не нравятся блондины, — едва слышно прошептала Алайна.

Изумрудная еще раз окинула Мариуса пронизывающим холодным взглядом, не забывая при этом улыбаться Алайне.

— Ну и ладно. Может, и этот не плох. Если выживет.

А потом, походя, провела по обнаженной груди Мариуса костяшками пальцев. Он только зубами скрипнул, едва не заорав от неожиданной, режущей боли под повязкой. Ему показалось, что эта яркая красавица запустила прямо ему в мышцы свои черные загнутые когти, и отрывает пласт мяса. Он дернулся, вцепился в простыни, балансируя на грани обморока.

— Ну вот, рана открылась. — Опечаленно произнесла изумрудная дрянь, — боюсь, не жилец.